Дом Монтеану. Том 1 (СИ)

— Нет, Флорина. Ты будешь моей пленницей, — заявляет он.
— Очень по-христиански, пастор. Ты прямо само воплощение Создателя, — фыркаю я, тяжело дыша.
— А ты не выводи меня из себя. Я едва держусь, Флорина. Ты хотя бы немного понимаешь моё состояние? Я жил и никого не трогал, пока не появилась ты и не взорвала мой мозг. Я уже ни на что не могу спокойно реагировать. Сегодня я чуть не придушил двух прихожанок, которые пытались коснуться меня. Моя кожа горит, всё тело трясёт и зудит. Думаешь, мне это нравится? Я в восторге от себя? Нет. Поэтому не провоцируй меня. Стан сейчас для меня самый ужасный враг, моя кровь и моё существо реагирует на него безумно остро.
— Прости, — мягко произношу я. — Но ты должен понимать, что Стан не угроза, он жертва наших с тобой неверных действий. Ему тоже больно. Он…
— Опять он, чёрт возьми! Опять он! Ты специально это делаешь со мной? Зачем? — Лицо Томáса искажено невыносимой мукой.
Сажусь на кровати и пожимаю плечами.
— Я не специально вывожу тебя из себя, Томáс. Клянусь, что я не хочу, чтобы тебе было так больно, но всё можно прекратить.
— Как? Скажи мне как, и я это сделаю.
Приподнимаю бровь, удивляясь, что он до сих пор не понял. Ладно.
Встаю с кровати и снимаю толстовку, отбрасывая её в сторону.
— Ты что делаешь?
— Раздеваюсь, не видишь? — фыркаю я, стягивая с себя штаны и снимая ботинки одновременно. Ложусь на кровать и стаскиваю с себя топик, а затем трусики. Потом встаю, полностью обнажённая и готовая к ритуалу.
— Флорина, оденься! Ты…
— Нет, я понимаю, что тебе чуждо делать это так, но другого выхода нет. Пока ты физически не заклеймишь меня, и мы не проведём нормальный ритуал, ты не сможешь утихомирить свою кровь, Томáс. Она будет мучить тебя и требовать, чтобы ты сделал то, что должен. Поэтому давай просто сделаем это, и всё, — спокойно отвечая, подхожу к нему и начинаю расстёгивать на нём рубашку, бросая в сторону белый воротничок.
— Флорина, но это неправильно. Ты заслуживаешь лучшего, а не просто галочки, — шепчет Томáс.
— Если бы я была сейчас нормальной, а не с атрофированными чувствами, то всё было бы проще. Я бы заигрывала с тобой, и моё тело излучало бы феромоны, которые сводили бы тебя с ума.
— Они сводят.
— Но недостаточно для того, чтобы ты набросился на меня в порыве страсти, хотел меня, и твоя кровь бурлила сильнее, чем здравый смысл. Недостаточно для того, чтобы обладать мной с того момента, как только ты увидел меня. Да, может быть, это неправильно, но чем дольше ты тянешь, тем больнее тебе. А я не хочу, чтобы тебе было больно. Я не могу представить всю силу твоей боли, Томáс, но вижу в твоих глазах эту боль, сожаление и даже отрицание моего присутствия в твоей жизни. Я вижу, что ты не в восторге от выбора своей крови. Вижу, что тебе было бы лучше с кем-то другим. Но я не могу изменить этот выбор. Могла бы, сделала. И если ты думаешь, что я хочу использовать тебя и таким образом вернуть свои силы, то ошибаешься. Я жила с этими силами очень долго, и они не сделали меня счастливой. Никто не сделал меня счастливой, а сейчас в моих силах облегчить твою боль, поэтому я готова на всё ради этого, — произношу и, расстегнув его брюки, стаскиваю их вниз.
— Подожди, стой, Флорина, — Томáс с силой ставит меня на ноги, обхватив за плечи.
— Я помню, что ты говорил. Но это необходимо. Просто сделай это, Томáс. Поверь мне, я не буду убегать и возражать. Хотя, вероятно, я разочарую тебя, потому что внутри меня нет той самой энергии, которая должна быть и помогать тебе в сексе со мной. Но я сделаю всё, чтобы хотя бы имитировать её. Я знаю, что делаю и не буду винить тебя или кого-то ещё. Я знаю правила.
— Флорина, дело не в правилах, а в нас. Дело в том, что я не хочу, чтобы ты что-то имитировала. Я хочу настоящего между нами. Мы ещё не разобрались во всём и не знаем, как это аукнется нам в будущем. Мы…
— Не умеем предугадывать будущее, Томáс. Всё, что мы можем, это следовать правилам и зову крови, вот и всё.
— Нет, не всё. Зов крови — это не приговор, с ним можно жить, а вот совесть — это что-то значит. Она будет мучить намного сильнее, зова крови. Флорина, всё должно быть не так. Не на бегу. Это убивает романтику и страсть, — отворачиваясь от меня, он натягивает штаны обратно.
 
А я чувствую себя снова брошенной. Ненужной, покинутой и той, кто появилась не в том месте и не в то время. Оказывается, для меня намного важнее зов крови и спасение своего вида, чем страсть. Хотя я должна признать, что моё тело находится в лёгком и практически невесомом возбуждении. И этого недостаточно, чтобы мы были вместе.
— Флорина, — Томáс накрывает моё обнажённое тело одеялом и укутывает в него. — Я вампир, но не приемлю насилие над кем бы то ни было. А то, что ты хочешь сделать — насилие.
— Но… тебе же больно. Ты же тоже чувствуешь, что это правильно, — мямлю я.
— Да, мне больно. Но я не чувствую, что это правильно. Наоборот, я чувствую омерзение к тому, что мы должны заниматься сексом ради чьих-то прихотей. Это ведь чудовищно, Флорина. Я не люблю тебя настолько, чтобы наплевать на голос своего разума. Я не люблю тебя всем своим сердцем. Или же люблю, но не понимаю этого, ведь я не могу поступить с тобой так подло. Моя кровь требует тебя. Она приказывает мне разорвать тебя, трахнуть, как животному, а потом гордиться этим. Но здесь нечем гордиться. Ты заслуживаешь лучшего отношения к себе.
Он кладёт ладонь мне на щеку, и это вызывает боль в моей челюсти и венах, а чудовище, живущее внутри меня, горько воет. Он отказал мне. Он… не любит меня. И я должна быть сильно разочарована, невероятно огорчена или же психануть, но мои чувства атрофированы. И я бы хотела расплакаться от боли и обиды, которые должна сейчас испытывать, но не могу. Разумом я понимаю, что унизила себя, но меня учили, что защита народа прежде всего. Защита себе подобного прежде всего. Необходимо следовать правилам ради выживания. Но я всегда противилась этому, плевала на правила, нарушая их, и мне это нравилось. Бунтарка. А потом я чуть не убила Стана и уничтожила большую половину своего народа. И я решила, что, может быть, пора следовать правилам. Пора, вот оно время, вот мой суженный, возлюбленный, и он прекрасный вампир. Он добрый, честный и так отличается от тех, кого я знала. А я не могу любить его полноценно. Не могу дать ему то, что успокоит его кровь и сердце. Я… бесполезна.
— Флорина? — Томáс мягко шлёпает меня по щеке, и я моргаю, возвращаясь в мир, в котором больше нет места для меня.
— Да, всё в порядке. Всё окей, — улыбнувшись, выскальзываю из рук Томáса и хватаю свою одежду с пола.
— Флорина, мне очень жаль, что я…
— Я же сказала, что всё окей.
Быстро натягиваю трусики.
— Понимаю, что ты расстроена, и тебе неприятно, что я так поступил. Ты спрашивала меня, когда я в последний раз занимался сексом? Так вот, я не помню. Когда я преодолел рубеж подросткового периода, то моё либидо снизилось. Я не зациклен на сексе и безумных оргиях. Дело во мне, Флорина, не в тебе. Ты потрясающая женщина, пусть и вампир в странном, болезненном состоянии. Ты интересная, и мне нравится флиртовать с тобой. Не отрицаю того, что ты меня сильно возбуждаешь, и когда моя кровь начинает подчинять себе мой разум, то я противлюсь этому. Это нечестно по отношению к нашим сердцам и душам. Это…
Прохожу мимо Томáса, даже не слушая его. В моей груди образовалась пустота. Она очень похожа на ту же пустоту, которую я ощущала, когда нашла всю свою семью мёртвой, уничтоженной, разорванной. Но тогда это было горе. Ужаснейшее горе от потери. Сейчас же это просто отказ мужчины. Отказ прикасаться ко мне, целовать меня и… спасти меня.
— Флорина, я же с тобой разговариваю! — возмущаясь, Томáс появляется передо мной на лестнице, и я спокойно обхожу его.
— Я закончила разговор. Хочу домой. Спать. Или написать свой мемуар. Думаю, он будет популярен. Пусть хотя бы кто-то поучиться на моих ошибках, — отвечаю и выхожу из дома Томáса. Иду по сугробам, высоко поднимая ноги. Но я так устала. Я хочу просто лечь в этот снег и заснуть.