Дом Монтеану. Том 1 (СИ)

— Ничего особенного. Спрашивал о тебе и учил меня уму-разуму, как обычно, — раздражённо фыркает Стан. — Мне не следовало оставлять тебя там одну.
— Всё в порядке. Пятнадцать минут прошли, поэтому домой, да?
— Домой. Ты молодец.
Только я не чувствую себя молодцом. Я чувствую, что меня раздражает жизнь. Раздражают все эти голоса и даже фонари вокруг. Я хочу спать. Когда мне не дают спать, я злюсь и иду спать.
Едва мы выезжаем с парковки, расположенной перед баром, и я сразу же проваливаюсь в сон.
Глава 6
Сон для нас это не такая уж и большая необходимость. Благодаря нашей быстрой регенерации и огромной энергии, которые вырабатываются благодаря крови, важное условие — человеческой крови, многие из нас не спят, а занимаются своими делами или развлекаются. Но всё зависит от возраста. Когда ты старше, чем молодые вампиры, то тебе уже не доставляют удовольствие ночные клубы или наркотики. Возраст — убийца желания жить. Тебе это сложно понять, мой юный друг, ведь у тебя есть ограниченный отрезок времени, и ты хочешь всё успеть. А нам уже спешить некуда.
Резкая тошнота будит меня. Распахиваю глаза, чувствуя, как по лбу скатывается холодный пот. Я не помню, что именно случилось, раз мне стало настолько плохо.
— Всё хорошо! Хорошо! — Сбоку от моей кровати включается свет, и рядом со мной садится Стан, взволнованно протирая мой лоб.
— Я… господи, меня сейчас вырвет, — выдавливаю из себя.
— Сюда.
Друг помогает мне подняться и удерживает мои волосы, как и направляет голову прямо в ведро, пока меня рвёт. Кровь и неприятная слизь натирают мою гортань. Я кашляю несколько раз. А затем падаю на кровать, тяжело дыша.
— Какая гадость, — стону я, прикрывая глаза. — Гадость.
— Ещё бы. Ты как? — Стан вытирает мой рот полотенцем и протягивает мне стакан с водой.
— Хреново. Голова болит и горло, — отвечая, привстаю на кровати и делаю пару глотков воды.
— Ты спала сутки, Русó. Честно говоря, я уже достаточно напуган. Почему тебя сейчас рвало? — мрачно спрашивает Стан.
— Кошмар, — шепчу я и ставлю бокал на тумбочку.
— Кошмар? У нас не бывает кошмаров.
— У вас нет, у меня да. Мой первый кошмар. Я держала в руках глаз папы и съела его. Это и вызвало тошноту. Что за чертовщина происходит, а? От меня уже несёт гнилью?
— Нет. Самое странное, что нет, ты не пахнешь, как умирающие. Ты и выглядишь нормально. Моя жена, когда заболела начала резко худеть. Она быстро превратилась в скелет, иссохла вся и жутко воняла. Поверь мне, эту вонь я бы ни с чем не спутал.
— Значит, я гнию вкусно, — усмехаюсь я.
— Это не смешно, — остро реагирует Стан. — Это ни черта не смешно!
— Я знаю, прости. Но я же не чувствую страха, поэтому мне смешно. Прости, да, я неправильно себя веду. Значит, я долго спала?
— Сутки, Русó. Сутки. Ты заснула в машине, и я отнёс тебя в спальню. Сегодня утром я пытался тебя разбудить, ты ни на что не реагировала. Совсем ни на что, словно была в коме. Я не знаю, что делать, Русó. Может, стоит сказать отцу или Саву? Они должны знать больше нашего.
— Нет, нельзя. Это опасно, Стан. Опасно.
— Опасно ничего не предпринимать и делать вид, что всё в порядке, — рявкает на меня друг, подскакивая с кровати. Он злобно хватает ведро с моей рвотой и скрывается в ванной, продолжая бурчать себе под нос.
А что я могу сделать? Я не изучала этот вопрос. Я даже не знала, что больна, и у меня нет никаких сил больше. Я сама узнала об этом недавно. Я потеряла возможность физической силы, быстрого передвижения, ментальной связи, считывания эмоций, идеального и точного зрения и слуха.
— Хм, странно, — шепчу, ощупывая языком свои зубы.
— Что странно? — хмуро спрашивает Стан, выглядывая из ванной.
— У меня нет клыков, — отвечаю я.
— Что? — выкрикнув, он сразу появляется передо мной в спальне. Стан хватает ладонями моё лицо и открывает мой рот насильно, нажимая на мои зубы пальцами.
— Выдвини их. Обрати себя, — требует он.
Я мычу, потому что так отвечать совсем неудобно. Стан закатывает глаза и отпускает меня.
 
— Не могу. Я не обращаюсь. Обычно мы ведь обращаемся по своему желанию или по голоду, если учуем рядом кровь. Но я не питаюсь человеческой кровью и не реагирую на это. У меня нет клыков. Может быть, я стала человеком и обращаюсь в него? — У меня на лице появляется улыбка.
— Дура, — Стан даёт мне подзатыльник, явно не поддержав мою шутку. — Хватит вести себя так, словно это не страшно.
— Но мне не страшно.
— Мне, чёрт возьми, страшно! — в сердцах выкрикивает он. — Мне страшно, Русó! Мне! Ты не можешь быть человеком! Это просто невозможно! Ты рождена от двух чистейших родов! Чистейших!
— Но наши родоначальники тоже когда-то были людьми. Выходит, что моя кровь не такая уж и чистая. А также есть вероятность того, что я обращаюсь в человека, — спокойно отвечаю.
— Нет такой вероятности. Ты другая, Русó. Ты просто другая, поэтому твоё гниение проходит… хм, по-королевски.
— Ты серьёзно? — прыскаю от смеха.
— А как ещё можно объяснить всё это дерьмо? У тебя нет клыков, ногтей, ты не обращаешься. У тебя чёртовы кошмары. Тебя рвёт от крови, от нашего главного питания, и ты ничего не чувствуешь. Ты явно гниёшь, но вони нет. Ты явно умираешь, но как раковый больной. У тебя королевский рак чего-то там.
— Ты же медицинский заканчивал, работал в больнице по двадцать лет, Стан, хирургом, потом медбратом, затем патологоанатом, а далее педиатром. И ты называешь болезнь раком чего-то там? — смеюсь я.
Он зло смотрит на меня и даёт мне ещё одну оплеуху.
— Я королева.
— Не для меня. Для меня ты надоедливая и раздражающая меня сестра. И я могу давать тебе оплеухи, — фыркает он. — Дело не в том, кем я был. Дело в том, кто ты сейчас, Русó.
— Ну, видимо, труп, — улыбаюсь я.
— Прекрати это делать. Тебе плевать на себя, но не мне. Господи, у меня такое чувство, что всё это только одному мне нужно!
— Так и есть, — подтверждаю я.
— Но… ты же говорила…
— Стан, — беру его руку в свою, — у меня не работают инстинкты самосохранения, выживания и другие. Поэтому я могу говорить всё что угодно, ведь живу воспоминаниями, а в них ты мне дорог. Сейчас я ничего к тебе не чувствую. Это правда, и я знаю, что тебе больно. Знаю, Стан, но я не могу это контролировать. Как не могу контролировать свой сон, я просто отключаюсь. Не могу насильно заставить себя что-то чувствовать, я пыталась. Правда, пыталась. Я как робот, Стан, но стараюсь вернуться. Мне жаль тебя разочаровывать, но ты должен подготовиться к тому, что меня скоро не будет. Ты должен понимать, что станешь королём. Я передам тебе всё, Стан. Поэтому давай, ты не будешь так остро реагировать на мою улыбку и смех, потому что это всё, что я могу делать сейчас, чтобы поддержать тебя. Но тебе придётся научиться жить в мире без меня.
— Ты сдалась, — грустно говорит Стан, поглаживая мои пальцы.
— Я не знаю. Тебе не понять моего состояния, потому что оно никакое. Мне кажется, что я пытаюсь выжить, но может быть и нет. Я не знаю, Стан. Не торопи и не дави на меня. Ладно?
— Ладно. Буду держать себя в руках, чтобы не отшлёпать тебя по заднице, — хмыкает он.
— Извращенец, — смеюсь я.
— Если бы, тогда было бы намного проще. Я бы тебя насильно заставил лечиться. А так, я просто люблю и не могу даже подумать о том, что потерю тебя, Русó. Но время сентиментальных признаний в любви у нас ещё есть, поэтому нам нужно ехать на ужин. Ты сможешь?
— Да, смогу. Я в порядке. Моё состояние после тошноты довольно быстро стабилизируется, и я спала, так что смогу вытерпеть этот ужин.
— Мы можем отказаться. Ты их королева.
— Нет, для Сава и его семьи это важно. Они что-то хотят от меня. Я уверена, что это приглашение не просто часть моего лечения, это просьба помочь им. И если я пока могу это сделать, то сделаю. Так что поехали.
— Только прими душ, ты воняешь рвотой, — кривится Стан. — И надень что-нибудь приличное, а не вот этот костюм бездомной.