На тонком льду (СИ)

Это случилось в очередное утро. Она хотела проверить лоб ребенка, но он увернулся и неожиданно ловко для его состояния отполз в самый дальний от Исхи угол печки, где он теперь спал.
– Привет, – ласково поздоровалась с малышом. – Меня зовут Исха, а как тебя?
Он впервые смотрел на нее осознанно. Но ничего не ответил, только сверкнул угольками темных глаз.
Все время, что прошло после того, как ведьма вынесла его из подземелья, малыш по большей части спал или лежал с совершенно безучастным видом.
Теперь он пришел в себя, но смотрел на нее как волчонок, впервые увидевший человека. Не взял из рук еду и не дал себя осмотреть. Пришлось спрятаться, пока он снова не заснул.
Между тем кашель, хоть и стал более влажным, Исхе все равно не нравился. Лихорадка то отступала, то снова беспокоила мальчика. Осторожные расспросы деревенских про ребенка ни к чему не привели. Малыши ни у кого не пропадали. Спрашивать подробнее она боялась – не хотела, чтобы о ее находке кто-то знал. К сожалению, нужных ингредиентов для мази, которая, как знала Исха, обязательно должна помочь, тоже не оказалось. Ну как только они здесь живут без этого? Женщина несколько раз сильно простужалась, когда жила еще в Логе, и всегда спасалась только этой мазью. Себя своей же магией не вылечишь. Летом она вдоволь насушит нужных трав. А пока придется ехать в Вольмиру. Ничего не поделаешь. Мальчик все равно большую часть времени дремлет. Он еще слишком слаб. Ей не хотелось оставлять ребенка одного в таком состоянии, но иного выхода не было. Даже если она попросит кого-то из деревенских женщин посидеть с ним, они ни за что не останутся в этом доме. Слишком страшные истории рассказывали о нем. А везти по такому морозу мальчонку в деревню – значит, окончательно его погубить. Если ехать быстро, за день она обернется. И все равно волнение не отступало. Радовало только то, что, кажется, он подружился с кошкой, которая даже перенесла на печь котенка.
– Если я поеду сейчас, – говорила она вслух, суетясь на кухне, – то к вечеру уже приеду. К кому она обращалась, не знала сама. То ли к малышу, который продолжал ее сторониться, то ли к кошке. В мелкой плошке под столом она оставила отварное куриное мясо. А в горшочке на столе – суп для мальчика. Все равно из ее рук он еду не берет, проголодается – слезет с печи.
Наступил рассвет. Но такой хмурый, что мало чем отличался от сумерек. Низкие тучи плотно заволокли небо. Исха поежилась. Ее плащу, хоть и зимнему, было далеко до тулупа, в которых ходили крестьяне. Еще одна срочная покупка, иначе, пожалуй, она сама сляжет после прогулок по такой погодке. Она оседлала кобылу, которой все еще не придумала имя, и с трудом вскарабкалась на нее. Хорошо еще, что та оказалась невероятно спокойной и лишь взглядом и тихим пофыркиванием выдавала недовольство неумелой всадницей. Исха уже несколько раз ездила на ней в деревню, но все равно сидеть верхом оставалось очень непривычно.
– Поехали, – нагнулась к самому уху животного ведьма. Лошадь тронулась.
Глава 18 
Снег повалил почти сразу, как она выехала за ворота. Ветер дул прямо в лицо, не только мешая Исхе смотреть вперед, но и лошади – скакать. Очень скоро женщина поняла, что быстро ехать сегодня не получится. Лошадь не могла двигаться даже трусцой, пришлось перейти на шаг. Через несколько лучин, окоченев от ветра и мороза, Исха уже готова была повернуть обратно. Останавливало только то, что буря могла длиться несколько дней подряд, а малышу очень нужно лекарство. На Вольмирском тракте, по которому она сейчас двигалась, сегодня почти никто не встречался. Именно про такие дни говорят, что хороший хозяин собаку во двор не выгонит. Исха наклонилась ниже, к спине лошади, чтобы им обеим стало теплее, и подбадривала ее ласковыми словами.
– Держись, моя хорошая, тут скоро где-то будет трактир. Там обогреемся и подкрепимся.
Но к «Дикой утке» она выехала, только когда уже начало темнеть. Понятно, что до закрытия ворот в столицу сегодня никак не успеет. Да и бесполезно это, все равно лавки уже закрыты. Чтобы облегчить путь лошади, Исха несколько раз спешивалась, и сама бесконечно устала. Она уже не чувствовала ни рук, ни ног и хотела только добраться до тепла. Снега намело выше колена, поэтому на последние полверсты Исха потратила все оставшиеся силы.
 
Но на въезде во двор ее ждало разочарование. Ворота были закрыты. Неслыханное дело для постоялого двора. Этак они всех своих гостей отвадят. Она долго стучала и звала хоть кого-то. Наконец из конюшни показался мальчишка и со вздохом сообщил, что мест нет.
– Да мне только у огня погреться. И лошадь согреть в конюшне пару лучин. Я не прошу комнаты на ночь.
– Мест нет, госпожа, – заученным тоном повторил парнишка. – Никого больше впускать не велено.
– Почему? У меня есть деньги!
Конюх равнодушно пожал плечами.
– Мне не велено говорить почему, госпожа.
Он над ней издевается?! Еще немного и она выбьет эти ворота.
– Подойди сюда на щепочку, – позвала она, выуживая закоченевшими пальцами из кошелька серебряную монету. – Может, для нас найдется местечко хотя бы на конюшне?
Парнишка сощурился. Его рука уже дернулась к монете, но он одумался.
– Нет, госпожа Вагна, если прознает, то всем худо будет.
Скрепя сердце, она вытащила еще одну монету. Так ей на тулуп уже не хватит. Не беда, главное – найти нужные ингредиенты, но если она превратится в снежную бабу прямо у этих ворот, ее маленького жильца уже никто не спасет.
– А мы ей не скажем, – она вымученно улыбнулась, из последних сил сдерживаясь, чтобы не зарычать на паренька.
– Ладно, только тихо! – конюх оглянулся на трактир и, убедившись, что снаружи никого нет, отпер ворота. – Можешь спать рядом с лошадью в конюшне. Тут тепло. Я тоже сегодня здесь сплю. Нужно охранять животных. К нам важные гости пожаловали.
В конюшне было не то чтобы сильно тепло, но хотя бы не дул ветер. Исха лишь неопределенно хмыкнула на последние слова мальца. У нее не осталось сил продолжать беседу. А если из-за этих самых гостей она сегодня лишилась нормального крова над головой, так и подавно думать о них не собирается. Ведунья сама вытерла и накрыла одеялом лошадь. Паренек, смилостивившись, принес овса.
– Еды принести не смогу, уж извини. Я сегодня уже ужинал, госпожа Вагна, если прознает, что я второй раз за вечер еду взял, шкуру с меня спустит.
Исха только махнула рукой. Она настолько вымоталась, что хотелось только спать. Поест завтра в Вольмире. Вдруг они услышали, как открылась дверь и с улицы кто-то вошел.
– Сиди тихо, иначе она меня убьет! – прошептал мальчик и исчез.
Подводить паренька не хотелось, ведь он оказал ей большую услугу. Кто-то медленно шел вдоль стойл приближаясь. Исха спряталась за свою лошадь и присела – ее ни за что не будет видно.
– Чего желает господин десница? – услышала она конюха.
– Просто хотел убедиться, что с лошадьми все в порядке.
Знакомый голос болью отдался в груди. Кажется, Исха ахнула, не успев зажать рот рукой.
– Здесь кто-то есть? – в голосе прозвучала настороженность.
– Нет, господин, только мы с тобой да лошадки.
Испуг выдал мальца. Даже если бы Веренир не обладал способностью чувствовать ложь, ни за что не поверил бы этим словам. Он быстро пошел в ее сторону. Исха разозлилась на себя за такую реакцию. Все равно ведь теперь найдет. Десница дотошный до невозможности. Она выпрямилась. Веренир заметил движение сбоку и, резко выхватив меч, повернулся к ней. Лезвие смотрело прямо в сердце. Ведьма не смогла подавить вскрик и застыла.
– Исха?! Что ты здесь делаешь?
– Пытаюсь согреться. На улице, вообще-то, снежная буря, если ты не заметил.
Мужчина поспешно опустил меч. Ей показалось, или у него дрожат руки? Он смог спрятать меч обратно в ножны только со второго раза.
– Не ерничай, я ведь не об этом спрашиваю. Что ты тут вообще забыла?
Исха злилась. Она невероятно устала, все еще не отогрелась и была голодна. Каждое его слово нагнетало раздражение. Лицо бросило в жар. И хотя руки все еще были кусочками льда, вдруг стало жарко. Она несколькими резкими движениями размотала шарф.