Не буди Лихо (СИ)

— Это ко мне…
— Действительно, к кому же ещё!..
Он шагнул в коридор, сопровождаемый её забавным ворчанием, и тут в кармане ожил поставленный в беззвучный режим телефон. Бьёри глянул на экран и удивлённо приподнял брови, увидев, кто звонит.
— Савелий, разве это не ты за дверями стоишь? — произнёс вместо приветствия, одновременно поворачивая ручку входной двери.
— Шеф, ты не поверишь! — громким шёпотом выдохнул ему в ухо наружник, а в следующее мгновение Диметриуш понял, о чём тот хотел его предупредить.
— Спорим на твою зарплату, что поверю? — спросил Бьёри, глядя в чернеющие за голубыми линзами глаза.
— А?
— Бэ. Отзвонюсь. Не высовывайся пока, — нажал отбой и, с усилием растягивая губы в улыбку, проговорил:
— О! Родственник. Какими судьбами?
Родственник изумлённо изогнул смоляную бровь и улыбнулся в ответ.
— На хозяйку квартиры, очаровательную во всех смыслах Машеньку, ты не похож ни капли. Потому задаюсь закономерным вопросом: это ты переехал или я адресом ошибся?
Диметриуш скрипнул зубами, отмечая и эту «Машеньку», намекающую на то, что гость имеет право так называть ЕГО Машу, и тревогу, на миг мелькнувшую в глазах пришедшего.
— Маше сейчас совершенно точно не до тебя, — ответил Димон и, нагло усмехнувшись, заявил:
— И вообще, у НАС сегодня неприёмный день, — слово «нас» он выделил специально, хотя и понимал, что никаких «нас» пока ещё не было, что за эти «нас» взрывоопасная Мария по головке не погладила бы. — Так что давай, адьё!
Толкнул дверь, явно собираясь захлопнуть её перед носом пришедшего, и удивился безмерно, когда это сделать не удалось.
Беда в том, что, зная о всех охранных заклинаниях и защитных орнаментах, которыми был украшен порог дома Марии, Бьёри и предположит не мог, что найдётся демон, способный ими вот так просто пренебречь. Хотя какое там пренебречь! Гость их попросту не заметил, когда шагнул в квартиру, отодвинув ошеломлённого Диметриуша в сторону. А ведь с этим не справился бы и более сильный, чем Ян Фоллетский И., демон.
— Машенька! Ты переезжаешь или ремонт затеяла? — прокричал гость, пользуясь заминкой Димона, который перешёл на внутреннее зрение, чтобы посмотреть что случилось с исчезнувшей охранкой. Защиты не было. Никакой. Вообще. Ни следа, ни капли крови, ни обрывка вязи, ни одного тяжело закрученного заклинания. Словно корова языком слизала. «Ох, Мария, не нравится мне всё это!»
В дальней комнате что-то упало со звоном, а затем мужчины услышали недовольное:
— Вот же бляха!..
Бьёри захлопнул дверь, благоразумно решив, что с этой проблемой надо разбираться после того, как Фоллетский уберётся восвояси. Пока же надо придумать, как выдворить наглеца. И хорошо бы так, чтобы тот дорогу к Маше забыл раз и навсегда.
Каждый раз, когда Диметриуш видел сводного брата Красного Императора, он поражался, насколько они разные. И дело даже не во внешности — глупо ожидать схожести от демонов, рожденных от разных отцов — дело в манере нести себя. Преподносить. Дед был Императором только за пределами своей семьи. Фоллетский же, на чьём челе ни разу не лежал венец правителя, выглядел так, словно корону не снимал даже на ночь.
— Откуда у тебя мой адрес? — потребовала ответа Мария, стоило ещё одному члену правящей императорской семьи переступить порог её разгромленной комнаты.
— Это имеет значение? — высокомерно поинтересовался Фоллетский и, сбросив Машину сумку на пол, опустился на стул. Диметриушу же оставалось только порадоваться манере поведения родственничка. Такими темпами он себя сам из этой квартиры вышвырнет навсегда, Димону и пальцем шевелить не придётся.
— Это имеет офигеть какое важное значение! — зло сощурившись, ответила девушка. — Нужно же мне знать, кому язык укорачивать за болтливость.
Инкуб недоумённо моргнул, а затем, откинув голову, рассмеялся.
— Нет, ты просто потрясающая, честное слово, — неспешно достал из кармана сложенный вчетверо лист и помахал им перед своим носом. — Не нужно никому ничего укорачивать, я в личном деле посмотрел.
 
— В личном деле? — Маша перешагнула через пакет с мусором, чтобы взять из рук Фоллетского документ. — В каком личном деле?
— В твоём, конечно, — улыбнулся инкуб. — Было бы странно, если бы твой адрес был в папке какого-то другого сотрудника Института.
— Техникума, — автоматически исправила девушка и, приподняв брови, стала вчитываться в написанное на бумаге.
— Забудь о техникуме, — Фоллетский величаво махнул рукой, не замечая общей напряжённости, возникшей в комнате. — Зачем тебе эта дыра? Я сейчас занимаюсь твоим переводом в Институт, чьё имя известно в сотнях и тысячах миров…
— Не помню, когда я просила тебя этим заняться, — холодно перебила его Мария, не поднимая на говорившего взгляда.
Димон заметил, как гость недовольно поджал губы. Заметил, с каким усилием тот выдохнул, словно мысленно уговаривал себя успокоиться, а затем вдруг сложил губы в пошлую усмешку, которую немедленно захотелось стереть с его лица, и перешёл на интимный шёпот:
— А что ты помнишь, сладкая?
Неимоверным усилием воли Диметриуш заставил себя не двигаться с места. «Между ними ничего не было», — холодно отметил мозг. «Засунь назад ему в глотку его лживые слова!» — яростно требовало неожиданно проснувшееся нечто.
— Помню, что послала тебя вместе с твоим предложением и не велела возвращаться, — произнесла Мария, и Димону немного полегчало. — Помню, говорила, что друзьями нам не стать. И точно не помню, чтобы звала тебя в гости или просила о помощи.
Диметриуш почувствовал, что воздух в комнате вдруг стал тяжёлым и влажным, ощутил неприятное щекочущее чувство где-то в районе затылка и торопливо шагнул к Маше, чтобы обнять её за плечи. «Что ж ты творишь, дурочка!? — мысленно выругался он. — Рванёшь же сейчас прямо при Фоллетском! Как же не вовремя всё!»
Надёжно прижал девушку к своему боку, возможно, чуть более крепче, чем следовало в такой ситуации, и бросив в сторону инкуба ледяной взгляд, процедил:
— Тебя проводить или сам дорогу найдёшь?
Шансы на то, что Мария взбрыкнёт, врежет локтем по рёбрам, наступит на ногу или обзовёт его распускающим руки придурком, и на то, что она поймёт, а главное, посчитает уважительной причину, по которой Диметриуш вклинился в её личное пространство, были примерно равны. И всё равно удивился, когда девушка не попыталась вырваться из его стального захвата — назвать объятиями то, с какой силой он прижимал к себе Машу, язык не поворачивался. Вместо этого она подняла на него благодарный взгляд и едва шевельнула губами:
— Спасибо.
Фоллетский бросил на них хмурый взгляд, в котором причудливым образом гнев переплёлся с презрением, а досада с разочарованием, и Бьёри не смог удержаться от того, чтобы одарить старого неприятеля самодовольной «катись-отсюда-неудачник» ухмылкой, словно мальчишка радуясь, что в этой маленькой битве Мария заняла его сторону.
Нет, он не преувеличивал значение её поступка и ни на секунду не поверил в то, что она, наконец, стала ему верить. Достаточно того, что она верила брату. Достаточно того, что Нитхи верит ему. Пока достаточно.
— В любом случае, у меня не так много времени, — инкуб неспешно встал со стула, чёрным взглядом скользнул по руке, которой Маша прикрыла лежавшую на своей талии ладонь Диметриуша, и добавил:
— Прошу лишь взглянуть на документы. Я их у Шахевича оставил. Кстати, он обещал, что не станет ставить палки в колёса, если ты захочешь перевестись.
— Ты крайне любезен, — Димон повёл бровью в сторону дверного проёма. — Мы сегодня же заглянем к Базилю.
 
И снова это «мы», подчёркнуто, веско, чтобы уж точно никаких сомнений не осталось.
— Машенька, — инкуб галантно поклонился, — рад был тебя увидеть. Надеюсь, следующая наша встреча пройдёт в более тёплой обстановке и без посторонних.
«Ещё неизвестно, кто здесь посторонний», — злорадно подумал Димон, откровенно млея от того, что Маша не торопится убрать его руку со своей талии.