Не буди Лихо (СИ)

— Василий Иванович, к вам Диметриуш Бьёри.
Несколько минут директор хранил молчание, и Димону даже показалось, что по его кабинету кто-то бегает, а затем аппарат на столе Зоечки издал неприятный писк и недовольный голос, в котором Бьёри с трудом узнал профессора Базиля, произнёс:
— Пусть пройдёт.
Базиль был явно не в духе. Об этом Димону сказал даже не общий энергетический фон, а, скорее, то, как директор наорал вдруг на ни в чём не повинную приветливую женщину. И, словно бы не удовлетворившись этим, переключил своё недовольство на Бьёри. Привычные с детства вежливые формы лились из профессора ледяным ручьём, а Димон судорожно пытался сообразить, в чём же он успел проштрафиться. «Неужели приходилось сталкиваться с Базилем по рабочим вопросам? — вдруг поднял в Димоне голову начальник СБ Транспортного управления. — Трындец тогда всем моим планам! С другой стороны, не похож Базиль на того, кто мог проходить по моей линии…»
— Мы не при дворе, — улыбнулся Диметриуш, перебивая приветственную речь профессора. — Оставьте это всё для матушки — она страшная приверженка традиций.
— Как прикажете, — кивнул директор и сел зачем-то в кресло для посетителей. Димон озадаченно оглянулся по сторонам. Выбор был невелик: либо остаться стоять, словно провинившийся школяр, либо занять директорское место, либо присесть на второй стул. И Бьёри, наплевав на всю технику безопасности и вдолбленную с детства предосторожность, выбрал последний вариант, заняв стратегически опасную позицию: спиной к двери.
А лёд в словах Базиля, тем временем, не только не растаял, но приобрёл откровенную колючесть и язвительность.
— Ваша, значит, девушка? — демон сощурился и задумчиво посмотрел на шкаф, который подпирал входную дверь слева.
— Моя… — растерянно кивнул Бьёри, не в силах понять настроение директора. Что-то знакомое было в том, как старый профессор поглядывал на внука Императора, как хищно трепетали тонкие ноздри, как губы белели, сжимаясь в едва видную линию…
— И я бы хотел попросить. В качестве личного одолжения. Нельзя ли её…
— Перевести? — сказал, словно выплюнул, Базиль и прожёг коротким взглядом дырку в шкафу за спиной Бьёри.
— Да, но… — Димон оглянулся, но ничего подозрительного не заметил.
— В столицу?
— Да, но… — начал потихоньку закипать Диметриуш.
«Да что, к чертям собачьим, происходит?»
— Так сказать, сюрприз. Она же скромница, ни за что сама не попросит…
«Да чтоб я сдох!! Он же ревнует!» — подумал Бьёри и едва не задохнулся от возмущения:
— Однако…
А Базиль снова глянул на проклятый шкаф и ядовитеньким таким голосочком поинтересовался:
— В полётно-сценический?
Димон удивлённо моргнул и, проклиная свою внезапно проявившуюся бестолковость и неожиданную недальновидность, перешёл на внутреннее зрение, чтобы, да… обнаружить, что в шкафу, на который с таким жарким чувством смотрит Базиль, сидит злоумышленник. Злоумышленница.
— Что? — выдохнул внук Императора. — Полётно-сценический?
И тут внезапно открылся совершенно новый ракурс видения всей ситуации в целом.
«Так вот, значит, почему мы с таким дипломом торчим в Парыже, а не в столице!» Димон почувствовал, что от гнева задёргались сразу оба глаза и натужно рассмеялся.
«Вот, значит, как мы себе прокладываем дорогу в жизни».
— Хорошая шутка! Нет, боюсь, она Имперский не потянет.
«Но Базиль тоже хорош! Старый козёл!»
— Не тот уровень, понимаете?
«За тортиком в очереди стоял, придурок!! Надо было сразу…»
Что надо было сделать сразу, Димон не успел додумать, выдохнув:
— Я и насчёт столичного филфака-то не уверен, а вот если…
А в следующий момент кабинет залило таким ослепительным взрывом ярости, что Диметриуша, который не успел перейти со внутреннего зрения на нормальное, сначала снесло со стула, опрокинув навзничь, а затем так шарахнуло чем-то сверху, что он, к своему стыду, кажется, даже лишился чувств на короткое время. По крайней мере, по внутренним ощущениям это виделось как мгновение.
Димон судорожно вздохнул и распахнул глаза. Осторожно принял сидячее положение, стараясь не шевелить головой, в которой всё гудело и пульсировало так, словно на неё рояль уронили.
 
— Ваше высочество!.. — откуда-то издалека донёсся голос Базиля. — Только не шевелитесь!
Сфокусировал зрение на говорившем и недоумённо заморгал. С волос и одежды директора техникума капала вода и, судя по лёгкому парку, она была горячей, лицо было совершенно чёрным от гари, а светлые волосы стояли дыбом.
— Такое впечатление, — Бьёри нащупал родительское око на груди и не удержался от облегченного выдоха: оно было холодным, а значит отец и дед не в курсе того, что он только что стал жертвой мести одной драчливой пигалицы.
— Такое впечатление, — прокашлявшись, повторил он, — что вас сначала не доварил, потом не дожарил и, наконец, не дожевал один из легендарных троллей-основателей.
— Очень смешно, — проворчал Базиль и опустил руку на плечо Диметриуша. — Не шевелитесь. Боюсь, у вас может быть сотрясение мозга. Уж больно у Зоечки чайник большой.
— М? Зоечка? При чём тут Зоечка! Не надо мне зубы заговаривать!
Бьёри скривился, как от кислого, и, не слушая профессора, поднялся на ноги. Осторожно ощупал свою многострадальную голову и только после этого огляделся.
— Где она? — спросил, не обнаружив Машу в кабинете. — И не говорите мне, что опять сбежала. Потому что я же могу и по-плохому. За покушение на члена императорской семьи, знаете ли, по головке не погладят.
Само собой, ни о каком покушении Димон заявлять не собирался, но ярость, замешанная на обиде и какой-то детской, совершенно иррациональной ревности («Чем он лучше меня?»), затмила обычно ясный разум, что и заставило Диметриуша говорить необдуманно и зло. Чтобы, если не делом, то хотя бы словом ужалить.
Базиль посмотрел на внука Императора, как на умалишенного и, устало покачав головой, сел за свой стол.
— Балбес ты, — проговорил он, пододвигая к себе папку с какими-то документами, — хоть и член императорской семьи.
— Не помню, чтобы я давал разрешение обращаться ко мне на ты.
— Не помню, чтобы я его спрашивал, — рикошетом отбил высший демон и, сложив руки в замок, наклонился вперёд. — И обращаться к тебе я буду так, как ты этого заслуживаешь. Первое: что бы там между вами ни произошло, я всегда буду на стороне этой девочки, она мне как дочь. Понимаешь, что это значит?
Ещё бы он не знал. К дочерям в их мире отношение было особенное. Бьёри и сам, будучи единственным братом трёх незамужних сестёр, грешил однобокостью мышления и слепотой, если дело касалось их. Наверное всё дело в усталости и в двух бессонных ночах, иначе он не допустил бы столь грубой ошибки. Сразу бы понял, что холодность и язвительность Базиля к ревности отношение имеет весьма опосредованное.
Димон кивнул, без слов признавая своё поражение, а старый профессор продолжил:
— Второе. Если ты не умеешь контролировать выплески энергии, то кодироваться надо, мальчик мой. Мне после тебя теперь ремонт делать, а ремонты я не люблю… И хорошо ещё, что у Зоечки большие запасы чая. А то, боюсь, сгорел бы к чертям весь мой техникум. Согласись, в моём возрасте искать новую работу — не самое приятное занятие. Опять-таки, отчитываться перед попечительским советом…
Диметриуш мучительно покраснел. И вовсе не потому, что Базиль прозрачно намекнул на то, что может нажаловаться на нерадивого отпрыска Наталии Бьёри, которая была неизменным членом попечительского совета едва ли не каждого смешанного учебного заведения на Тринадцатом этаже. Нет, покраснел Димон из-за того, что спонтанные выплески с ним в последний раз случались лет в пять или даже ещё раньше.
 
— Мне… прошу извинить…
Он не был уверен на сто процентов, однако подозревал — причиной тому, что пламя вырвалось наружу, стало давешнее малиновое варенье. Ну и, конечно, то, что обида и ярость Марии наложились на его собственную злость. Вот и получился взрыв.