Подари мне меня (СИ)

Проверив свой безжалостный взгляд на состоятельность, я двинулась вглубь пентхауса. Голоса доносились из столовой.
  
Глава 2. Мира
 
Наша квартира подверглась дизайнерскому ремонту в стиле минимализм. Мрамор и дерево прекрасно сочетались и создавали впечатление единения с природой. К сожалению, кроме красивой картинки, не было ничего больше, ни капли уюта. Я давно привыкла ко всему этому и старалась бывать дома только ночью. Но даже тогда, ложась на огромную кровать на самом краю — подальше от мужа, — не могла представить себе, что это не очередной гостиничный номер.
Причудливый рисунок на мраморном полу привел меня в огромную комнату с окнами в пол. За столом на двенадцать персон сидели лишь двое. Оба высокие и подтянутые, они будто сошли со снимка из журнала «Форбс». Мой отец в свои пятьдесят девять был более чем хорош собой: иссиня-черные волосы лишь слегка оттенялись сединой на висках. Его рост был немногим менее метра девяносто, а фигура — поджарой и внушительной. Казалось, он еще в молодости проглотил титановый стержень, ставший опорой и его осанки, и характера. Я унаследовала те самые стальные глаза и, как многие говорили, особую «породу».
Второй скорее подходил для рекламы брендового белья для подростков. Ростом он немного уступал отцу, а фигура была менее крупной. Зато благодаря возрасту и трем часам в спортзале практически ежедневно Витюша обладал телом Аполлона. К телу прилагались золотистые волосы, холеная бородка и огромные светло-голубые глаза. Знаю, что он в юности действительно подрабатывал моделью… трусов.
Каждый раз при воспоминаниях о тех фото настроение повышалось, вот и теперь улыбка сама появилась на моем лице. Мужчины заметили меня и прекратили разговор. Из кухни выглянула наша экономка Ирена, пышногрудая дама из ближнего зарубежья, по паспорту Айгуль Бироменджабова. Она холодно мне улыбнулась:
— Мирослава Илларионовна, чай? Или подать ланч?
Бросив взгляд на мужчин, я так же холодно ответила:
— Чай, как обычно, пожалуйста.
Отец, как всегда сидевший во главе стола, поднялся и раскрыл объятия. Я уже была достаточно взрослой, чтобы не обманываться этим жестом. Но взрослая, не взрослая, а сердце екает всегда.
Подойдя к нему вплотную, я подставила лоб для поцелуя — годами отработанное движение. Только когда теплые губы коснулись моей кожи, прозвучало приветствие:
— Здравствуй, дочь.
Я вздернула подбородок и с удивлением уставилась в стальные радужки. Он очевидно был зол. Даже не так: отец был в бешенстве. Это застало меня врасплох, и лишь неимоверным усилием воли я заставила собственные эмоции подчиниться.
— Добрый день, отец. Что заставило тебя отложить свои дела среди недели и навестить нас?
Я постаралась вложить в свой голос всю язвительность, что копилась во мне в последнее время. В голове лишь прокручивались мысли и события последнего месяца. Но никак не удавалось понять, что же стало причиной столь неприятного визита.
Вот уже много лет мы виделись с отцом по трем причинам: обязательные семейные выходы в свет, озвучивание им решений относительно моей жизни и — самое интересное — порицание моих промахов. Очевидно, что на этот раз на повестке дня третье. Но не мог же он так быстро узнать… Или мог?
Отстранившись, я бросила взгляд на муженька, и все сразу встало на свои места. Вот сволочь!
На его лице играла такая знакомая ехидная усмешка. Все-таки подловил меня. Я еще выскажу ему все, что о нем думаю, но не сейчас, не при отце.
Отвлекло меня покашливание. Мой родитель стоял в шаге и с вопросительно вздернутой бровью протягивал ко мне руку. Значит, точно знает. А я-то, наивная, думала, что мой визит в клинику останется без внимания. Дура. Внутри закипало неведомое раньше раздражение.
Спорить бесполезно, конверт с результатами анализов оказался в огромной руке. Отточенным до автоматизма движением содержимое было извлечено, и серые глаза впились в диагноз.
Я не тешила себя иллюзиями. Поддержки я бы не получила в любом случае. Но почему-то все равно было обидно. Его глаза лишь на секунду сузились, а потом гневно метнулись ко мне. Ну конечно, поддержка, как же.
 
— Ты слишком неаккуратно вскрыла конверт, Мирослава. Для юриста твоего уровня это непозволительно.
Я двадцать восемь лет вместе с этим человеком, и он все равно способен меня удивлять. Его дочь только что узнала, что она бесплодна, а он переживает за неопрятность, допущенную в отношении документов! Уголки рта помимо воли сложились в горькую усмешку.
— Может, по существу? Как видишь, новости не самые приятные для меня. Правда, с учетом развития современных вспомогательных репродуктивных технологий это не проблема.
Я расправила плечи и вонзилась в отца взглядом, полным решимости. Пусть только попробует снова лезть в это. Сзади послышалось довольное сопение моего мужа:
— Так это дело в тебе? Я же говорил! Ты просто не умеешь выбирать клинику. Надо было сразу обратиться по моей рекомендации к Араратову. Я же говорил, что они лучшие. Столько денег и времени потеряли.
Я вышла из тени отца и кинула пренебрежительный взгляд на этого идиота. Он ожидаемо вначале скуксился, но довольно быстро взял под контроль свои эмоции. Учится.
Теперь, глядя прямо на мужа, я не без удовольствия продолжила:
— Отец, я рассчитываю на полгода взять паузу. Мне надоели все эти исследования и анализы. Плюс сейчас я веду крупное дело «Стройтеха». Самое время отдохнуть от клиник. Заодно подготовлюсь к процедуре ЭКО более обстоятельно.
Я все же опустилась на стул по правую руку от отцовского места. Ирен тут же поставила передо мной золотистую чашку из лиможского фарфора с ароматным чаем. Мужчины как по команде уселись за стол вместе со мной. Муж недовольно скрипел зубами. Но он будет молчать.
— Ирен, подай закуски.
Мой всевластный родитель мог бы раздавать указания даже британской королеве. По крайней мере, я не знала ни одного человека, имевшего смелость ему перечить. Кроме мамы. Что уж можно было говорить о прислуге. Все они его жутко боялись.
Ирен поставила поднос трясущимися руками буквально через минуту. Зря она так, должна держать марку. Губы отца пренебрежительно вытянулись, но тут подал голос муж:
— Не могла бы ты не трястись как осиновый лист? В этом месяце лишаешься отгулов.
Взгляд экономки мне не понравился: он был цепкий, обиженный. Но, похоже, никто, кроме меня, его не заметил. И пышные бедра в мгновение ока оказались вне зоны видимости.
Раздражение мужа при этом сменило объект:
— Мира, я категорически против перерыва в планировании. Сколько еще мне ждать? Ты и так угрохала кучу времени и денег непонятно на что. Между прочим, ты не молодеешь. Я не хочу, чтобы мой сын рос в престарелой семье!
Боже. Непроходимый идиот. Как же я от него устала. Хорошо хоть, теперь можно послать его подальше с сексом. Терять на эту мерзость время я больше не намерена. Да, всего пять минут раз в месяц. Про себя я горько улыбнулась, а вслух возразила:
— Витюша, дорогой, — на слове «дорогой» он подавился чаем, — я зарабатываю достаточно, чтобы позволить себе исследование любого уровня. И я еще не уточняла диагноз у более надежных специалистов. Знаешь ли, странно, что до этого никто не находил у меня проблем. А вот твой, — я сделала многозначительную паузу, — материал проверить в другом месте стоит, и вообще…
Но закончить мне не дали. Я даже не успела насладиться бледным лицом мужа, как отец резко опустил руки на стол. Лиможский фарфор нервно звякнул.
— Хватит, Мира, Виктор прав. Не стоит откладывать ЭКО, раз причина найдена. У тебя было достаточно времени, чтобы решить эту проблему. Теперь он возьмет все в свои руки. Жду результата. Мне нужен внук.
 
Его низкий голос отразился от стен столовой, а взгляд вынуждал меня вновь включить режим подчинения.
Но была и новая сторона. Новые ощущения злости и желания перечить. Это моя жизнь и мое желание иметь ребенка. Но привычка все же взяла свое. Не отрывая глаз от чашки, я произнесла безразличным бесцветным голосом: