Пуля для невесты. На карусели чувств (СИ)

Илларион быстро проверил жизненные показания дворецкого. Не комментировал, но раз не хмурился, я решила, что ученого вполне устраивало то, что он видел.
В последнюю очередь мужчина размотал бинты, разрезал края антисептической повязки и открыл рану. Все, что мы увидели — свежий розовый шрам толщиной с большой палец по ходу белой линии живота.
— Что за…? — оторопел Илларион. — Берсерк исцеляется.
За считанные секунды шрам стал уменьшаться в размере, пока полностью не исчез, оставив после себя гладкую и слегка розоватую кожу. Наблюдая за волшебством в действии, я забыла обо всем на свете.
Возвратилась в реальность с помощью Иллариона. Схватив меня за руку, мужчина прищурился:
— Что ты сделала?
  
ГЛАВА 11
 
Не помню момента, чтобы Илларион выглядел решительней, чем во время своеобразного «допроса», которому решил меня подвергнуть.
Мужчина твердо вознамерился добиться правды, каким таким волшебным методом исцеления владею. Нет, я не собиралась отпираться. Совсем. Незадача была в другом…
Моя правда оказалась в том, что я и понятия не имела, о каком таком волшебстве все время талдычил Илларион. Да мне пока с трудом верилось, что кровотечения, к которым с малых лет привыкла, могут быть не странной генетической болезнью, а… мистической мутью! Но с такой мыслью я уже почти свыклась. В отличие от той, что могу каким-то образом влиять на здоровье окружающих, на чем настаивал Илларион. Поэтому ничего странного в том, что наш диалог сразу не заладился.
Ученый напирал, я лишь растерянно хлопала ресницами, чем приводила мужчину в бешенство. Тихое, правда. Отдать Иллариону должное — терпение у него просто железное. По крайней мере, до рукоприкладства или угроз не дошло. Хотя огонек любопытства, как проявление желания поскорее добраться до истинной причины случившегося, напоминал мне одержимость. Одним словом — жуть.
Прекрасно было заметно, что Петр шел на поправку семимильными шагами. В считанные минуты цвет его лица улучшился до нормального, дыхание выровнялось, сетка вен от пупка до края грудины, сильно напоминающая щупальца осьминожки, исчезла, метания и стоны прекратились. Вскоре дворецкий выглядел просто как человек, решивший вдруг прикорнуть здоровым сном.
Илларион терзался тайной последнего ингредиента противоядия.
Мои предположения, что оно в этот раз сработало и так, были решительно им отвергнуты. Ведь предыдущие инъекции (оказалось, что за ночь ученый успел сделать их немало) не отличались таким завораживающим лечебным эффектом. Да и продолжительностью действия тоже. И то, что разгадка как полностью нейтрализовать странный яд в крови берсерка, прошла мимо Иллариона — стало тем еще испытанием.
Видимо, именно поэтому теперь ученый вел себя так, словно получил ощутимый удар по профессиональной гордости. Если раньше я считала характер Иллариона не из легких, то сейчас в лишний раз убедилась, насколько была права. Еще и значительно преуменьшала. Наивная.
Хорошо еще, что в приступе научного любопытства мужчина не забыл озаботиться важными мелочами. Настоял на холодном компрессе в районе переносицы для меня после умывания от следов крови. В этот раз все обошлось без значительных потерь. Кроме легкой бледности, к которой я была привычной, удалось даже одежду не заляпать! Что ранее частенько случалось.
Хоть носовое кровотечение прекратилось почти сразу после начавшихся с Петром метаморфоз, ученый не смог удержаться от очередного контроля. Заставил меня измерить температуру тела, артериальное давление и даже пульс успел подсчитать. Порой, когда мужчина начинал так себя вести, в моих глазах он выглядел не лучше курицы-наседки. Правда, чего душой кривить, его беспокойство мне было приятно.
— Хорошо, пойдем другим путем, — после не менее получаса споров впустую вздохнул ученый. — Что за ересь про смерть ты пыталась молоть раньше?
В свете последних событий, особенно чудесного исцеления дворецкого, собственная теория показалась полнейшей глупостью. Я еще и рта не успела раскрыть, как стыд расцвел жаром на щеках и груди.
 
— Понимаешь, — закусила губу. — Мне тут подумалось…
— Ближе к сути, пожалуйста.
— Носовые кровотечения приводят к смерти! — выпалила я.
— Гениально просто! — хмыкнул Илларион. — И как ты догадалась?
Ишь какой шутник!
— Чужой смерти.
— Ладно, мартышка, — выставил руки вперед, словно защищаясь, мужчина. — Я помню про твою угрозу. Провокаций больше не будет. Рассказывай.
Я тяжело сглотнула. С чего бы начать?
— С начала, — кивнул ученый. — И желательно без красочных деталей. По сути.
Набрав побольше воздуха в грудь, как перед прыжком в воду, я взялась за рассказ. Повествование вышло сумбурным и суетливым. Не покидало ощущение, что вот-вот секунда и меня не только наглым образом осадят, но и… высмеют.
Проронив последнее слово, зажмурилась в ожидании вердикта. То, что он будет нелестным, даже не сомневалась. Ученые не та категория людей, которые охотно верят предположениям. Особенно таким абсурдным.
Вместо обидных слов тишину разрушило шуршание, короткий перезвон стекла, звук шагов. Любопытство заставило меня поспешно открыть глаза и узнать, что именно происходит. Иллариона рядом не оказалось. Я даже не услышала, как он отдалился, так зациклилась на собственных переживаниях.
Он обнаружился в привычном для себя месте. Возле стола.
— И ты ничего не скажешь мне в ответ? — не удержалась я. — Даже шутки по случаю не будет?
— Не думаю, что сейчас подходящее время для шуток.
Сказать, что я удивилась такому ответу — ничего не сказать.
С крайне сосредоточенным видом мужчина быстро собирал медицинский лоток. Мне удалось идентифицировать одноразовый шприц, перчатки, медицинский жгут и несколько пробирок.
— Неужели ты мне веришь?
— А почему бы и нет? — уловив мой скепсис мужчина развел руками: — Скажем так, я твердо настроен проверить каждую твою даже самую неправдоподобную теорию пока не докопаюсь до сути того, каким образом ты повлияла на эффективность моего противоядия.
Прозвучавшее отдаленно напоминало обвинение. Мол, я заранее знала о подобном и осознанно утаивала от всех «волшебные» свойства пока бедный Илларион сутки напролет мучил свой величайший мозг в поисках полноценного противоядия. Моя же причастность к выздоровлению Петра, к слову, совершенно еще не была доказана.
— Ты меня совершенно не слушал?
— Почему же? Слушал. И внимательно.
— Так я повторю, — не обращая внимания на реплику мужчины, продолжала стоять на своем. — Я предполагаю, что мои носовые кровотечения могут быть предвестником чьей-нибудь смерти. Почему? Уже говорила. Но разве я обмолвилась, что могу лечить людей?
— Тебе и не надо было. И кстати, — ученый изогнул бровь, — ты забыла, что Петр немного не человек? Точнее совсем не человек. А значит его исцеление…
— Не думаю, что имею к этому хоть какое-то отношение, — нахмурилась я.
Мужчина криво усмехнулся, удержавшись от комментирования этого самонадеянного заявления.
Не прошло и двух минут, как Илларион, захватив лоток, вернулся ко мне. Каждое движение мужчины, казалось, просто вопило о его нетерпении.
— Тогда ты же не будешь против, если я проверю? — мимолетно уточнил он уже закатывая рукав моей блузы. — Хочу взять кровь для повторного анализа.
— Зачем?
— Необходимо понять, что именно я упустил, — медленно, как несмышленому ребенку, пояснил ученый и тяжело вздохнул. — В прошлый раз, кроме анемии никаких отклонений от нормы я не заметил. Впрочем, я их и не искал.
Жестом, Илларион заставил меня встать со стула и пересесть лицом к его спинке. Под мою руку он положил маленькую резиновую подушечку. Не успела я и пикнуть, как мужчина стянул предплечье жгутом, предварительно положив под него тканевую салфетку. Его безупречные, быстрые действия отлично говорили о высоком уровне профессионализма. Болезненные ощущения были сведены к минимуму. Отвернувшись в противоположную от ученого сторону, наблюдение за медицинскими манипуляциями с моим телом никогда не приводило меня в восторг, я не успела сосчитать до десяти, как Илларион сделал все необходимое.