Пуля для невесты. На карусели чувств (СИ)

— Со мной все в порядке, девочка.
— Хорошо, — глухим голосом отозвалась она. — Это хорошо.
Внезапно сквозь неестественный кокон тишины, что, казалось, окружил их, ворвались внешние звуки. Разговоры воинов с кентаврами, стоны и смешки, ругательства, шепот природы.
Момент уединения был нарушен. Еще несколько секунд назад Егор напрочь позабыл где он, одурманенный ощущением интимности общения с девушкой. Теперь же вновь вернулся в реальность, где запах крови был слишком резким, а мертвых тел, усеявших землю, слишком много. И его орден понес потери…
Услышав глухое рычание, мужчина напрягся и повернулся на звук.
Благодаря тому, что сверхзрение каким-то чудом еще работало, непроглядные сумерки не помешали Егору выявить возможную опасность, чтобы с готовностью ее отразить.
Источником звука послужил… взбешенный ученый. Егор редко… Нет. Почти никогда не видел Иллариона настолько взбудораженным. Сейчас же, судя по удлинившимся рогам, которые мужчина не стал скрывать под человеческой личиной, он явно находился на грани собственного контроля.
Егор заставил себя расслабиться, но продолжил следить за действиями друга. Опасности для Кати не было, да и в чужую личную жизнь глава ордена не имел привычки вмешиваться. Хотя если Илларион выйдет за рамки допустимого, потеряет контроль, именно Егору придется его урезонить.
Пока Ада, пятясь, что-то втолковывала ученому на повышенных тонах, тот несокрушимой скалой надвигался на нее. Словно и вовсе не слышал слов. А может, они для него не имели никакого значения.
Брюнетка сделала еще несколько робких шагов назад, а после, резко развернувшись, ужасно сглупила.
Попыталась сбежать.
Если бы Егор мог предугадывать события, он бы заранее предупредил Аду советом: «Никогда не бежать от разозленного мужчины. Особенно, если он находится в состоянии пограничного оборота».
Не успел Егор как-то среагировать, как друг настиг беглянку в два счета. Со злобным рыком он схватил девушку за предплечья, на ходу развернув лицом к себе, и прижал к груди. Крепко. Точно преследовал причину впечатать брюнетку в собственное тело.
— Что ты… — захлебнулась возмущением Ада.
Возможности договорить ей не предоставили.
Илларион совершил то, что Егор ожидал от него наименьшим образом.
Впился в губы девушки остервенелым поцелуем.
«И тебя накрыло» — с мрачным удовлетворением подумал Егор, не стыдясь открыто наблюдать за страстным поцелуем. Тем более что пялились на это действо почти все, кто находился рядом.
Воины заулюлюкали, некоторые стали присвистывать. Илларион тут же завершил поцелуй, неловко отступил от девушки, точно получил резкий удар в живот:
— Прости, — пробормотал он. — Я не хотел.
Из-за повышенного внимания к разворачивающейся перед глазами мужчин сцене, каждое слово Иллариона было слишком хорошо слышно. Казалось, воины даже дыхание затаили в ожидании «хлеба и зрелищ».
Звонкая пощечина послужила более чем красноречивым ответом Ады.
Поддерживая Катю, Егор поднялся, готовясь, если придется, удержать друга от взрыва ярости.
Не пришлось.
Илларион лишь сузил глаза, да стиснул кулаки до хруста в костяшках. Он молча стерпел освистывания воинов и не сдвинулся с места, наблюдая, как девушка быстро уходит в сторону особняка. Если бы все взгляды могли воздействовать физически, то в спине Ады уже зияла бы дыра.
Внезапное веселье прекратилось так же быстро, как и началось.
Воины вернулись к угнетающей реальности. Вспышка расслабленности исчезла. Впереди предстояло разобраться с кентаврами, помочь раненым и… достойно похоронить почивших товарищей. Орден редко терпел потери, но и он не был застрахован от дани, которую приходилось платить смерти, когда она стучалась в дверь.
Представив обряд прощания, который Егору вскоре придется провести во дворе особняка, чтобы по всем правилам проводить братьев в последнее путешествие, мужчина содрогнулся. Сколько бы сражений не оказалось записано на его счету, сколько побед и свершений, а к неизбежным утратам он все равно не смог привыкнуть.
 
— О, Господи, — всхлипнула в его руках Катя. — Именно он… умрет?!
Проследив за взглядом девушки, мужчина выругался сквозь зубы. Трое воинов, аккуратно взяв раненого Петра за руки и ноги, спешили перенести его в особняк. Илларион деловито руководил процессом. Друг уже принял привычный облик. Ничего в нем не напоминало о том буйстве эмоций, которому они все здесь стали нечаянными свидетелями.
— На сегодня смертей хватит.
Егору пришлось призвать все свое благоразумие, чтобы не напугать Катю вспышкой злобы, что обожгла солнечное сплетение. Главе ордена не пристало так сильно отвлекаться чем-либо или кем-либо. Особенно в подобных обстоятельствах! Да еще и на человека!
Вместо того, чтобы обеспокоиться состоянием друга, принявшего предназначавшийся Егору удар на себя, мужчина стал нянчиться с девчонкой! Если бы его отец все еще был жив, то обязательно указал бы на подобные оплошности в поведении главы ордена, пристыдил бы.
Тесные объятия, в которых все еще сжимал Катерину, больше не дарили должного успокоения. Слабость, что Егор себе позволил, казалась ему ядом, разрушающим все, чему так долго учился мужчина.
— Это я виновата, — прошептала девушка, словно услышав его мысли.
Будь Егор чуточку посильнее, отпрянул бы от той, что запустила в нем такие пугающие изменения. Надавил бы на больную точку, которую девушка так доверчиво обнажила перед ним. Прогнал бы. И на этот раз, в нем жила уверенность, Катя не стала бы возвращаться…
Но Егор не последовал «правильному» сценарию.
— В чем ты виновата?
Мужчина думал, что сильнее побледнеть уже некуда, но она это сделала.
— В том, что случилось с Петром, — у Кати стал дрожать подбородок от едва сдерживаемых слез. Ее ранимый вид мог разжалобить и камень. Егор камнем не был. — Если бы я тебя не отвлекла… Чем я только думала, прибежав и став кричать?!
Она попыталась вырваться из кольца рук мужчины, но тот только укрепил объятья.
— Да кого я обманываю?! — взбрыкнула девушка. — Я вообще не думала! Просто…
— Просто?
— Просто чувствовала, что должна добраться сюда поскорее, — совсем еле слышно поделилась Катерина.
Еще несколько минут назад Егор бы воспользовался случаем, отругал девушку за безрассудство, что на поле боя становится обязательным спутником смерти. Но сейчас в его груди разрастался незнаемый ранее цветок хрупкой нежности.
К тому же даже будь он слепцом и глупцом одновременно, смог бы понять очевидное. Мантикора, что вновь притаилась внутри и больше не подавала признаков тесной связи с хозяином, среагировала на непосредственную опасность… для Кати.
Не появись девушка здесь, не подставься под удар, Егор не знал, какой исход сражения их ожидал бы. Давать какие-либо гарантии на успех он не стал бы. Слишком все оказалось запутанно и ново. Проклятие Гекаты, невыносимая тяга к человеческой девушке, реакция стража на нее — все смешалось в тугой клубок противоречий. Эта территория была для Егора неизведанной, поэтому спешить с какими-либо выводами он не хотел.
— Ты не сделала ничего плохого, — мужчина предпринял попытку успокоить Катю. Конечно, он не мог поделиться с ней размышлениями, да и под пытками не признался бы, что девушка смогла пробудить невиданную ранее мощь в нем, преломив ход сражения. Но решительно желал и попытался стереть этот затравленный вид с ее лица: — Если кто и виноват, то только я. Потому что не предусмотрел всего.
Катя промолчала.
Если бы спорила, у Егора появился бы шанс попытаться подыскать необходимые контраргументы для убеждения, что-либо придумать. С задумчивостью же Катерины он совершенно не знал, что делать. Радовало одно — глаза девушки больше не выглядели влажными, угроза рыданий отступила.
 
Ненадолго оставив Катю у живой ограды лабиринта, он поспешил переговорить с Хавэром. Предводитель кентавров казался одержимым идеей отыскать отступников среди собственного клана. С какими предложениями Егор ни выступал — кентавр остался стоять на своем. В итоге пришлось уступить и отдать Хавэру вольную забрать предателей для допроса.