Песнь Кобальта (СИ)

Как оказывается мало надо было! Просто внимания открытого! И на глазах менялась, оживала.
В какой-то момент, когда она сползла неумело с кобылы и к лоткам с мелочами пестрыми подошла, понял, что смотрит на нее, не отрываясь, и взгляда не может отвести, да и не хочет.
Разговаривала с продавцом румяным, усатым, бровастым, как старый филин, спрашивала про штучки всякие. Косу пшеничную через плечо перекинула, пальчиком задумчиво кончик носа потирала, а когда улыбалась, на щеках ямочки появлялись.
На них и завис. Причем не один, а с внутренним драконом на пару. Тот вообще странно вел себя. Притих встревожено, подобрался, следя за ней неотрывно.
Столько лет жил, а ни разу такого не было, чтобы все внимание к одной девушке приковано было. Даже проблемы насущные, что неотступно за ним всегда следовали, сейчас притихли, отступили на задний план, теряя свою значимость.
А Дэниэль увлеклась разговором с продавцом и не замечала, как хозяин Вар'шааны рассматривает ее, чуть нахмурившись, не понимая своих собственных ощущений.
Устав стоять в стороне, Вэлл спешился и подошел к ним. Торговец тут же в улыбке преданной расплылся, а Дэни указывала на кулон желтый, лежащий на лотке:
— Ты погляди! Янтарь, а в нем мотылек застыл!
Восторга по поводу окаменевших козявок он не испытывал, но вид девушки, восторженно разглядывающей эту безделушку, понравился.
— Ты представляешь? Ей много-много сотен лет!
— Повезло, ничего не скажешь, — не скрывая иронии: ответил кобальтовый.
— Я читала про такое в тетушкиных книгах, но и ее надеялась, что увижу хоть когда- нибудь.
Вэллу показалось, что если бы сейчас перед ней выложили россыпь камней драгоценных, она бы не обрадовалась так, как куску смолы древней.
— Хочешь его? — кивнул на кулон.
— Что? — не поняла Дэни, подняв на него взгляд растерянный.
— Я говорю, если он тебе нравится, давай возьмем, — предложил он с удивлением понимая, что дракон, похоже, был готов скупить все, что ей понравится, лишь бы угодить.
— Нет, — покачала головой, — он, конечно, красивый, но не надо. Спасибо.
— Почему?
Давно ли девушки от вещиц приятных начали отказываться? Может, цену себе набивает. Присмотрелся пристально. Нет. Ни грамма кокетства, и взгляд на безделушку восторженный, но не жадный. Так просто любуются, без желания обладать.
— У меня ничего нет, — развела руками, признавая свое нищенское положение, — Я не смогу тебе ничего отдать за кулон.
— Это подарок.
— Не-не, не стоит, — улыбнулась сдержано, — обойдусь. Посмотрела и хватит.
Как бы извиняясь, улыбнулась продавцу расстроенному и к кобылке своей пошла. Тот проводил ее взглядом, полным сожаления. Думал, купит штучку, что так понравилась!
Вэлл тоже посмотрел ей вслед: испытывая непонятное раздражение.
— Давай сюда, — протянул руку и кивнул на кулон, взамен несколько монет на прилавок выкладывая.
Торговец тут же духом воспрянул, засуетился. Уже был готов в любезностях рассыпаться, но остановил его предупреждающий взгляд синих глаз.
— Приходите еще, — промямлил присмиревший усач.
— Непременно, — сунул в карман безделицу и следом за Дэниэль направился.
Она тем временем умудрилась сама в седло вскарабкаться и теперь устраивалась поудобнее, напряженно волосы сдувая с лица.
— Поедем дальше? — с надеждой посмотрела на него.
— Поехали.
Все ждал, когда с сожалением оглянется на прилавок, выдавая свое желание обладать кулоном. Но этого так и не произошло. Улыбаясь, как и прежде, Дэни снова продолжила засыпать его вопросами обо всем, что на пути попадалось.
Дальше они выехали на базарную площадь, на которой с утра до ночи торговля бойкая шла. Овощи крепкие, зерно золотистое, молоко свежее в бидонах, обложенных льдом из погребов.
Она остановилась напротив рядов с продуктами и долго смотрела, не произнося ни слова. Серьезно смотрела, сосредоточенно, будто понять чего-то хотела.
— Хочешь чего-то? — без энтузиазма спросил Вэлл, остановившись позади ее.
— Нет, — задумчиво покачала головой.
 
— Тогда чего замерла?
Она встревоженно на него обернулась:
— Я не понимаю…
— Чего?
— Как… — осеклась, так и не озвучив вопрос, что в голове родился. Слишком сложный он был. Может, потом когда-нибудь и спросит, но сейчас наверное не стоило темы важные задевать, — а, впрочем, не важно.
Сдержалась. Не хотелось, чтобы Вэлл думал, будто она нос во все совать готова. И так сегодня вопросами его извела.
Вэллиан тоже не стал настаивать на продолжении. Не хотелось давить, расспрашивать ее о том, чего не понимает. Это хороший день, пусть таким и остается.
После площади свернули в сторону улицы оружейных дел мастеров. Дэниэль от такого количества оружия грозного, от могучих кузнецов, взмокших от жары в кузнях своих, просто в замешательство пришла. Здесь было так все по-мужски, так страшно, что была искренне благодарна Вэллу, когда увел ее из этого места неприветливого.
А потом попали они в маленький переулок. Уютный, наполненный ароматами свежей выпечки.
И вот тут-то выдержка ее и покинула.
Вэлл еле смех сдержал, когда увидел как принюхивается, чуть ли не облизываясь.
Понял уже, что просить ничего не станет. Поэтому сам зашел в одну из пекарен, сказав Дэниэль ждать снаружи, а потом вернулся с двумя свежайшими, еще теплыми румяными плюшками.
Предложил ей одну, как бы нехотя. Вот уж где жадность во взгляде зажглась неистовая! Но брать не спешила, в сомнениях губу прикусив.
— Ну, если ты не хочешь, — протянул он, пряча улыбку, — я и сам обе съем.
— Хочу! — сказала так громко и поспешно, что сама после этих слов смутилась.
Теперь точно подумает, что обжора ненасытная!
— To есть не надо, спасибо, — а у самой полный рот слюней от вида сдобы румяной.
— Ешь уже, давай, — проворчал, чуть ли не насильно в руки ей булку вкладывая.
— Спасибо, — прошептала так благодарно, что даже неудобно стало.
Это как же она раньше жила: если так настороженно к подаркам относится и за кусок хлеба, пусть и вкусного необычайно, так благодарит? Да-а-а-а, видать не сладкой жизнь была у той, что Песнь кобальтовую слышит.
***
— Можно еще один вопрос? — поинтересовалась, когда полплюшки уже умяла и сидела с видом кота, до сметаны дорвавшегося.
— Спрашивай, — разрешил милостиво, стараясь не смотреть на то, как пальцы облизывает, сахарной пудрой усыпанные.
— Много вас, настоящих драконов? — спросила Дэниэль с любопытством.
— Нет. Сотня, может чуть больше. Способность обращаться сохранили только самые древнейшие и сильнейшие кланы. Мой, старейшин города, других высокопоставленных лиц. Чем слабее было семейство, тем быстрее оно утратило возможность принимать драконье обличье. Когда Ильфид разрушили, многие подрастающие драконы так и не смогли обрести вторую сущность, не смогли выпустить ее на свободу. Тогда весь город в трауре страшном был. Владыка погиб, как и многие его соратники. Древние ушли, Столп разрушен, возможность обращаться для многих утеряна. Страшное было время, тяжелое,
безрадостное. Это уже потом, спустя десятилетия люди приняли то, что случилось и начали жить дальше.
— В твоем семействе все летают?
— Не все, но многие. У нас самая крепкая связь с небом.
— Повезло.
— Не знаю. Может и повезло, а может судьба, наоборот, наказывает, что идем вперед, теряя то, что дорого. Хоронили многих из тех, кто должен рядом быть, но не мог. Драконий век долгий, но если не умеет обращаться, то в конечном итоге тело человеческое побеждает. И тот, кто мог жить веками, умирает, прожив короткую человеческую жизнь.
 
— Мне жаль, — грустно сказала девушка.
И в этой фразе не было ничего наигранного. Действительно жаль. Всей душой.
— Мне тоже, — Вэлл пожал плечами, — поэтому я всю свою жизнь искал возможность все исправить… Сохранить и восстановить драконью кровь в кобальтовых.