Жертва судебной ошибки

Подсудимая:
— Да.
Председатель:
— Вы показали, что в это время встретились с девицей Дезире, старшей горничной герцогини де Бопертюи?
Подсудимая:
— Да.
Председатель:
— Следовательно, вы давно уже знали Бюисон?
Подсудимая:
— Дезире была моей молочной сестрой, и мы были очень дружны.
Председатель:
— Почему вам вздумалось поступить на ее место к герцогине де Бопертюи? Ведь вы раньше никогда не служили?
Подсудимая:
— Потому что мне не на что было существовать и потому что мне было приятней сделаться прислугой, чем умереть с голоду.
Председатель:
— Мне кажется, что вы говорите не всю правду. И вот почему. Слушайте меня внимательно. В найденной у вас при обыске записке девицы Дюваль она говорит о странной и печальной случайности, приведшей вас в дом тех, кто причинил вам все несчастья. Как вы объясните эти слова записки? До сих пор вы отказывались дать объяснение.
Подсудимая (резко):
— Я отказывалась отвечать, потому что говорить я считала для себя тогда неподходящим. И кроме того, я не доверяла судье, который допрашивал меня.
Председатель:
— Обвиняемый всегда должен верить в беспристрастие судьи.
Подсудимая (с иронией):
— Это легко говорить, а по заказу верить нельзя. Следователь говорил со мной строго, он замучил меня вопросами, прямо пытал меня. Я думала, что у меня расколется голова. Кроме того, я видела, что он уже считает меня отравительницей; и тогда я стала говорить только то, что хотела.
Председатель:
— Вы ошибаетесь. Никогда следственный судья не отнесется дурно к обвиняемому. До сих пор вы отказывались говорить правду. Не хотите ли теперь сказать ее?
Подсудимая (после долгого молчания говорит резко):
— А в самом деле, почему бы и нет?
Председатель:
— Прекрасно! Скажите.
Подсудимая (глухим голосом):
— Я сделала все, чтобы Дезире поместила меня горничной к герцогине, потому что это могло пригодиться для моих планов.
Председатель:
— О каких планах вы говорите?
Подсудимая (помолчав):
— Я хотела отомстить семейству герцогини де Бопертюи.
(Сильное волнение.)
Председатель:
— Подсудимая, взвешивайте хорошенько важность ваших слов; они могут иметь тяжкие последствия.
Подсудимая (с сардоническим смехом):
— Вы очень добры, принимаете во мне такое участие.
Председатель:
— Повторяю, взвешивайте свои слова. Обдумывайте их. Итак, вы признаетесь, что употребили все средства, чтобы войти в дом герцогини с целью отомстить ее семье?
Подсудимая (нетерпеливо):
— Я уже сказала, что да.
(Глубокое волнение, негодующий шепот. Обвиняемая смотрит безучастно; на слова защитника, который наклонился к ней и что-то говорит, она отвечает нетерпеливым жестом.)
Председатель:
— Но что могло вас побудить мстить герцогине? Какое зло она сделала вам?
Подсудимая (резким движением поворачивается к скамье, где сидит семья де Морсен, угрожающе указывает на нее и говорит):
— Семья герцогини де Бопертюи — причина всех моих несчастий.
(Члены семьи презрительно улыбаются. В зале движение глубокого изумления.)
Председатель:
— Вы в первый раз ропщете на семью герцогини де Бопертюи.
Подсудимая (насмешливо):
— Может быть. Нынче говоришь то, чего не сказала бы вчера.
Председатель:
— Объясните, какое же зло сделала вам семья герцогини?
Подсудимая:
— Я знаю хорошо, что бесполезно объяснять.
Председатель:
— В ваших же интересах, заклинаю вас, объяснитесь.
Обвиняемая:
— Может быть, позднее объясню.
Председатель:
— Подумайте хорошенько: ваши умолчания очень опасны для вас. Надеюсь, это заставит вас быть откровенней. Еще раз спрашиваю: каким образом семья герцогини могла причинить вам несчастья?
Подсудимая (с большим оживлением):
— Я жила спокойной, счастливой семейной жизнью. Мы с мужем любили друг друга. Князь де Морсен, отец герцогини, влюбился в меня; сначала он подослал ко мне одного человека с подлыми предложениями.
(На скамье де Морсен негодующий шепот. Княгиня де Морсен вскрикивает: «Слышите ли, что говорит это ужасное создание! Какова наглость!»)
 
Председатель:
— Я приглашаю родных пострадавшей удерживаться от выражения негодования, как ни законно оно. На показания подсудимой можно возражать, можно оспаривать их, даже опровергать, если они заключают в себе клевету. Но подсудимая свободна давать свои показания.
Какой-то господин, как нам сказали, кавалер де Сен-Мерри, говорит громко:
— Г-н председатель, нельзя же хладнокровно слушать, как поносят одного из самых уважаемых государственных людей, одного из самых знатных французских вельмож. И от кого же выслушивать поношение? От этой гнусной отравительницы?
Председатель (строго):
— Милостивый государь, вам не разрешено говорить. Здесь нет отравительницы: здесь подсудимая, обвиняемая в преступлении, и до приговора предполагается, что она невиновна. Если публика позволит себе еще подобные выходки, то я буду вынужден удалить нарушителей порядка, к какому бы классу они ни принадлежали.
(В глубине зала рукоплескания и одобрительный шепот.) Председатель останавливает и эту манифестацию и строгим тоном говорит Марии Фово:
— Подсудимая, думайте о том, что говорите. Вы осмеливаетесь возводить гнусное обвинение на князя де Морсена, одного из самых уважаемых в настоящее время людей, на главу знатной семьи, которой вы, как предполагается, причинили слезы и горе; вы обвиняете знаменитого человека, оказавшего и теперь оказывающего важные услуги отечеству, потому что он занимает пост королевского посла при испанском дворе. Еще раз, подсудимая, говорю вам, будьте осторожны. Вы бросаете подозрение на отсутствующего, на отца семейства. Уже один почтенный возраст мог бы защитить его от позорной клеветы, если бы князь де Морсен не доказал словом и делом всей своей жизни, что был всегда защитником двух священных основ всякого общества: семьи и религий. И такую-то, известную своими добродетелями и общественным положением особу вы осмеливаетесь обвинять в том, что она хотела внести в вашу честную и скромную жизнь раздор и бесчестие? Подумайте о ваших словах и, послушайтесь меня, возьмите их назад.
Подсудимая:
— Вы хотите слышать правду, — я говорю ее. Тем хуже для тех, кого она оскорбляет.
Председатель:
— Итак, вы настаиваете на своих словах?
Подсудимая:
— Да, я продолжаю говорить, что этот честный и религиозный отец семейства предлагал мне деньги, много денег, отель, карету, бриллианты, чтобы я согласилась стать его любовницей. Я от отвращения пожимала только плечами, потому что обожала своего мужа. Из боязни встревожить мужа я сперва скрыла от него, что мне предлагал этот старый развратник.
(Снова взрыв негодования на скамье семейства де Бопертюи.)
Председатель (очень строго):
— Подсудимая выражайтесь приличней и с большим уважением. Как вы смеете так говорить о князе де Морсене, об отце вашей жертвы?
Подсудимая (насмешливо):
— Да разве он ей отец? Такой же, впрочем, как многие другие, считающие себя отцами детей, которые носят их фамилию.
Председатель:
— Подсудимая, еще раз говорю вам, я не потерплю подобных низких выражений. Вы забыли разве, что семейство князя де Морсена присутствует здесь, что здесь княгиня?
Подсудимая (разражаясь насмешливым хохотом):
— Нет, я прекрасно вижу княгиню рядом с ее любовником, г-ном де Сен-Мерри, который назвал меня отравительницей. Вы говорили об отце герцогини де Бопертюи. Ну вот этот господин и есть ее отец.
Председатель:
— Подсудимая, молчите.
Подсудимая (со смехом):
— Ба! Вы желаете правды, я говорю ее. Вот там я вижу даму в розовой шляпке. Это баронесса Роберсак; она была любовницей князя де Морсена в то время, как этот добродетельный отец семейства предлагал мне деньги, чтоб быть моим любовником.