Демоны Вебера (СИ)

Вблизи стена представляла из себя крупную опрятную кладку из ровных, почти что отшлифованных, серо-зеленых диоритовых кирпичей. Материал очевидно добывался неподалеку, но даже в таком случае страшно было представить каких трудов, и что немаловажно, денег, стоило возведение подобного защитного сооружения в местах, далеких прямо-таки скажем от чего угодно. Из того же раствора что скреплял слегка шершавые вырезанные куски породы состоял и внушительный фундамент, бесцеремонно вгрызающийся в каменистый грунт. Конечно, горы берут свое, безо всякой жалости пороча раскидистыми трещинами и сколами рукотворную конструкцию. Но даже не смотря на это, стена, венчаемая причудливо завитой колючей проволокой, надежно защищала скрывающихся за ней обитателей Глари. Точнее говоря, защищала бы, если бы увесистые, оббитые железом сосновые ворота не были бы настежь открытыми. И ни одного часового не виднелось у входа. Жуткое попустительство.
Не встретив никакого сопротивления (если конечно не принимать за сопротивление гадкий запах протухшей рыбы и немытых портков) группа вошла в одно из самых известных мест Помонта.
Гларь — поселок что самим своим существованием демонстрирует разницу между словами известность и слава. Славой тут и не пахло, разве что самой дурной. Описывая поселение, для пущего эффекта стоило бы начать с положительным сторон, благо их было не очень то много. Прячущиеся от жестокостей предгорья двухэтажные дома действительно были внушительными: надежная кирпичная кладка, крепящаяся на несущих деревянных балках, слегка выступающих из стен; широкие застекленные окна, умело ограненные лакированными рамами; толстые, надежные двери, оббитые по канту железными заклепками. Дома были расположены ровной чередой, как под линейку, и каждая дверь выходила аккурат на дорожку, пронизывающую все селение. Сама дорога, адским трудом выровненная по уровню фундамента построек, безусловно заслуживала отдельного упоминания, — шестиугольная брусчатка была невероятно плотно подогнана, создавалось впечатление что между отдельными плитками не припихнешь и мизинца; по обе стороны от дороги были симметрично высажены крохотные пихты, образуя чудесные зеленые ряды высотой по пояс; вечнозеленые крохи расступались только чтобы освободить проход к очередному дому, также изредка огибая резные каменные клумбы. Сама же Гларь располагалась напротив крупного горного разлома, и будучи всегда освещенной столичным солнцем не нуждалась в фонарях или любых других рукотворных источниках света.
Конечно, когда-то все именно так и было — симметрия, ухоженность, безупречные фасады. Но неизвестная беда сумела добраться до Глари, навсегда оставляя на ней свой след. Подобно тому как сладкий сон развеивается с пробуждением, горная сказка поспешно рушилась с каждой секундой того как Верго вглядывался в окрестности. Громадные, без малого роскошные дома были изуродованы — побелка стерта, а фасады бессовестно изгажены оскорбительными надписями и бездарными рисунками. Сильнее же всего досталось окнам, ведь во всем поселке, и половина стекол не сохранила своей целостности.
Но на одних только домах все не заканчивалось, вандалы, видимо посчитав содеянное недостаточно масштабным, решили уничтожить и некогда восхитительную брусчатку — во многих местах не хватало плиток, а там, где их численность осталась неизменной, немалые усилия были приложены чтобы просто раздробить хрупкий камень. Тут и там лежали осколки, и, как оказалось, именно ими горе художники расписывали стены. Досталось конечно и пихтам — несколько деревьев были выкорчеваны, множество не пойми зачем сожжено. Оставшиеся в живых хвойные растения служили сушилками для изорванных одежд местного люда. Именно от таких вот сушащихся портков, носков и другой, куда как хуже сохранившей свою форму одежды и доносился отвратный запах что встретил группу наемников. Картина довершалась кучами мусора, сваленными под стены домов. Копошащиеся в этих кучах крысы периодически выбегали на раскрошенную дорогу, с интересом глазея на пришедших. Казалось, они совсем не мешали местным жителям, что бесцеремонно перешагивали через сваленные горки отходов, занимаясь своими повседневными делами.
 
Верго был обескуражен. Если бы кто-то попросил его дать комментарий о увиденном ему было бы сложно подобрать подходящие слова. Помойка? Бардак? Гетто? Припомнив изречения Барона о известности Глари и обратив внимание на спокойную и даже несколько обыденную реакцию наемников он пришел к выводу что по каким-то причинам данному месту и надлежит быть в столь убогом состоянии. Но столько вопросов приходило в голову! Кто построил все это? И что же здесь случилось? Пожалуй, это был первый раз, когда Веберу захотелось послушать историю Голдберга. Усач загадочно улыбался, поглядывая на предсказателя с самодовольным выражением. Он определенно был доволен недоумением последнего и так и ждал чтобы его завалили расспросами.
Не смотря на возникший интерес, чувство усталости на пару с отвращением пересилили, подвигая Верго в первую очередь найти пригодное для отдыха место, желательно, подальше от висящих на ветвях зловонных портков местных обитателей.
По ходу своего продвижения вглубь Глари наемников плотно окружил витавший в воздухе дух прелого уныния, и неблагоприятные запахи жизнедеятельности местных тут были ни при чем. Десятки обозленных пустых взглядов впились в путников, забираясь им в полупустые кошели и увесистые сумки, заглядывая в уставшие лица, завистливо скользя по одежде. Стоило только любому такому взгляду усмотреть под толстым слоем накидок и жилетов силуэты ножен, как он тут же терял к гостям интерес, возвращаясь к своему безразличному состоянию, будто его владелец осознавал — ловить тут нечего. Казалось, что каждый здесь оценивал все что происходит вокруг лишь с точки зрения выгоды или источника неприятностей, словно трата своего времени на что-либо другое была недопустимой роскошью.
Несколько чумазых попрошаек, молчаливо отвергнутых пришедшими, с надеждой плелись за Бароном и другими курящими из числа группы Остина, вероятно надеясь уцепить окурок чтобы продать остатки табака. Одетая в лохмотья свора ребятни с садистским задором гоняла невесть как забредшего сюда полуметрового кольпа. Бедный жук, принадлежащий к низшим кастам Роя, совершил самую большую и вероятнее всего последнюю ошибку в своей жизни, в процессе поиска съестного попавшись в руки обозленным тяжкою судьбой отрокам. Покрытое гладким мягким хитином тельце величиной с небольшую собаку уже скоро станет частью чьего-то супа, но не раньше, чем с ним навеселятся дети.
Небольшое семейство, облаченное в штопанную конопляную ткань, сшитую на манер роб, занималось чисткой рыбы прямо среди куч валяющегося тут мусора. Они приспособили обломки кирпичей со стены в качестве орудий для сдирания чешуи, выдавливая острыми осколками камней зловонную требуху. Вид рыбы разглядеть не удавалось — вся она была невероятно мелкой, будто кто-то нарочно вылавливал совсем еще неокрепших мальков. Создавалось впечатление, словно любое неосторожное движение при очистке может значительно сократить объем тщедушного улова, видимо именно поэтому семья была поглощена процессом с головой, тщательно отмеряя силу и скорость своих движений.
Седой растрепанный старик с голым торсом размеренно соскабливал острой костью оставшуюся побелку с пустующей клумбы всего в нескольких метрах от занятого семейства. Стоящие рядом, плохо сбитая бадья и расшатанная стиральная доска недвусмысленно намекали на цель полуголого старца — вероятно побелка неплохо мылилась и могла быть использована в качестве простого щелочного средства для стирки немногочисленной одежды.
Верго медленно шел по разбитой улице с интересом и толикой отвращения рассматривая местный быт. Жители Глари довольно быстро перестали обращать внимание на пришедших, вернувшись к своим незавидным делам, только попрошайки продолжали виться следом, все еще на что-то надеясь.
Жизнь поселка походила скорее на театр абсурда — заключил про себя Вебер. Интереса ради он пытался припомнить хоть кого-нибудь из числа вольных людей кто выглядел бы более убого в сравнении с местными доходягами. Завсегдатаи нищих кварталов дальних провинций федерации, обитатели портовых канализаций, полубезумные старатели с небезызвестных Полых Хребтов, и даже извечно потрепанная жизнью пехтура с западного фронта — все они по крайней мере были счастливыми обладателями одежды. Потрепанной, грязной, но одежды. Не смотря на тяготы и лишения они старались держать место своего обитания хотя бы в подобии чистоты; имели минимальное представление о гостеприимстве, или по крайней мере испытывали интерес ко всему новому и неизведанному, пускай и бредущий в одну ногу с опаской.