Заключённыий волк (ЛП)

Второе: мне нужен был секс, чтобы функционировать. Мой Орден требовал его для восстановления моих магических резервов, поэтому секс постоянно был у меня на уме. Часто. Чаще, чем у среднестатистического парня с порнозависимостью. Если я не трахал кого-то, то думал о том, чтобы трахнуть кого-то. Я был настоящим сексоголиком и с радостью признавал это. Но так как я был Инкубом, я получал бесплатный пропуск на терапию от этого. Лечения для этого малыша не существовало. Мне нужен был секс, как Пегасам нужен полет сквозь облака, как Драконам нужно золото, как Вампирам нужна кровь. Это была сделка, которую мне приходилось совершать регулярно. И, несмотря на дурную репутацию, которую это создавало моему виду — не то чтобы нас было много в мире — мне было наплевать. Видите ли, в том, чтобы быть мной, были свои плюсы. Когда ты ходячая говорящая секс-кукла, никто и никогда особо не обращал на тебя внимания. Что, по сути, делало меня невидимым. И это мне нравилось.
Номер три: На самом деле меня зовут не Син Уайлдер. А Уитни Нортфилд. Гребаная… Уитни. Либо у моей матери было извращенное чувство юмора, либо она решила присвоить мне свое имя за несколько часов до того, как выбросила меня в мусорный бак на углу Лунной улицы. Не рядом с баком. И даже не со снятой крышкой. Внутрь, крышка опущена, ребенок кричит. Так мне поведали газеты много лет спустя; свидетель видел, как она скрылась в ночи, словно пук на ветру. Она оставила меня завернутым в одеяло с вышитым на нем моим именем, так что либо эта сумасшедшая блять надеялась, что меня найдут — в мусорном контейнере, сука! — либо она забыла, что оставила меня там с крошечной подсказкой о моем прошлом. Пытался ли я выследить Уитни Нортфилд и швырнуть ее задницу в мусорный бак в качестве возмездия? Да, черт возьми. Нашел ли я хоть одно совпадение во всей гребаной Солярии? Ни единого.
Лушенс засунула руку в карман и протянула мой подарок. iPod с парой наушников, обернутых вокруг него. Я облизнул губы, когда потянулся за ним, и ее пальцы коснулись моих, когда она передавала его. Я мгновенно возбудился. Это было чертовски низко даже для меня. Но три месяца здесь заставили меня тереться о стены, а эти грубые кирпичи не очень-то приветливы. И даже когда я ласково уговаривал их. И для человека, который любит трахаться грубо, шлифовка моего члена наждачкой все еще была жестким пределом даже при таком уровне отчаяния.
— Спасибо, Лушенс.
Я повернулся к ней спиной, и через секунду люк захлопнулся.
Я вставил наушники и проверил ее недавно добавленные песни. На экране высветилась целая куча поп-музыки, и я кликнул на ту, которую она слушала чаще всего. Что-то под названием Physical от Dua Lipa зазвучало в моих ушах, и да — да, да, да, да. Мои вены гудели от энергии, когда быстрый ритм этой песни врезался в мою душу и вернул жизни смысл.
Я увеличил громкость, так что чуть не лопнули барабанные перепонки, затем засунул iPod в карман и стал танцевать. И, блять, танцевал и танцевал. Я проигрывал ее снова и снова, пока не запомнил слова, а потом начал напевать их и прижиматься к стене. Мне нужно было теплое тело, трение и мое имя, срывающееся с конфетно-красных губ. Я вновь хотел стать чьим-то самым темным желанием. Я питался тем, как они смотрели на меня, когда мой Орден менялся, чтобы дать им точную версию идеала, о котором они фантазировали. Мне достаточно было прикоснуться к ним, и я в точности ощущал, как они хотят, чтобы я выглядел. А дальше они становились податливыми в моих руках, пока я дарил им лучшую ночь в их жизни и подпитывал свою магию каждым движением бедер. Отказывать себе в этом было мучением, подобного которому я никогда не знал.
Я зарычал, когда вновь воспроизвел песню, позволяя ей полностью завладеть всем внутри меня. Вторгнуться в меня, заглушить мои базовые потребности, которые рвали мой позвоночник, как острые когти.
Мне нужна девушка с мягкими, как масло, руками и пухлыми губами, которые обхватят мой член и размажут по нему свою помаду. Мне нужна девушка с изгибами в форме песочных часов и темными волосами, которые струятся по ее спине, как сумерки.
 
У меня не всегда была возможность потворствовать своему типу. Большую часть времени я был просто секс-игрушкой, которую можно было снять. И чаще всего я не возражал против этого. Как только девушка слышала слово «Инкуб», слетевшее с моего языка, она переставала слушать то, что я хотел сказать. Может быть, именно поэтому я большую часть времени говорил как сумасшедший. Когда я находился в своей измененной форме, меня все равно никто не слушал. Я мог повторять алфавит или обсуждать свои планы по убийству правителей Солярии, и никому не было до этого дела. Особенно когда я начинал их трахать. Меня называли тысячей имен, пока я вытрахивал всю душу из девушки. Малыш, сладкий, король звезд, мальчик-дьявол, секс-Альфа, папочка, большой мальчик, мой-муж-скоро-вернется-домой, Капитан Большой Член, шоколадный принц, медовый барсук — я мог бы продолжать до бесконечности. Но только одно имя, принадлежавшее мне, имело значение. Это был глагол, существительное и моя гребаная судьба. Син. И мне обычно приходилось напоминать людям, чтобы они называли меня именно так, пока я находился глубоко внутри них, потому что к черту все эти дерьмовые прозвища, которые они мне давали. Я хотел, чтобы меня называли тем именем, ради которого мне пришлось ждать шестнадцать лет, чтобы стать достаточно взрослым, чтобы изменить его. Я претендовал на это имя всеми фибрами своего существа и заслуживал услышать, как оно льется из чьих-то уст, пока они используют меня для своего удовольствия.
Каждый кусок дерьма, которого я когда-либо встречал, пытался предъявить на меня права. Они считали меня товаром. Секс и убийство — это все, на что я годился. Но каждый из них упускал тот факт, что я был единственным, кто выигрывал. Мне нужен был секс, чтобы восстановить свою магию. Победа. Мне нужно было убивать, потому что каждый мудак, которого я отправлял в ад, мог быть моей матерью, которая выбросила меня в мусорный бак, или моим отцом, который не взял на себя ответственность за свою сперму. Победа. И мне нужны были деньги, чтобы жить. Деньги, которые в меня швыряли, их было так много, что до того как оказаться в Даркморе, у меня на заднем дворе было зарыто более двух миллионов аур наличными. П.О.Б.Е.Д.А.
Никто не владел Сином Уайлдером. Син Уайлдер владел миром. И когда я найду способ выбраться отсюда, я уеду в закат с вещевым мешком, полным наличности, и единственным человеком, который имел для меня значение во всей моей жизни. Мной.
Глава 7
Розали
После того, как Кейн бросил меня обратно в камеру, я сидела и ждала, когда двери откроются на весь день, глядя сквозь прутья решетки на других новых соседей, которых я приобрела.
Тяжелое дыхание Роари составляло мне компанию, пока он спал, и я ухмылялась про себя, вспоминая, как мы с Данте нарисовали члены на их с Леоном лицах, когда они ночевали у нас. Немейские Львы были печально известны своей ленью и привычкой спать, и мы бесстыдно пользовались тем, что они крепко спали.
Кроме Планжера, на которого я решительно не смотрела, пока он занимался йогой голышом, слишком много времени проводя с задницей в воздухе и болтающимися причиндалами, было еще несколько заключенных, претендовавших на одиночную камеру, но их было немного. Большинство камер были заняты двумя жильцами, и большинство из них еще спали, так что было трудно определить их обитателей. В качестве импровизированных дверей, как предложил Роари, висело несколько простыней, и я вынуждена была признать, что это выглядит хорошей идеей. Особенно когда мой взгляд снова упал на Планжера, который достал зубную щетку из сумки для умывания и окунул ее в унитаз, прежде чем начать чистить зубы.
— Ради любви к Луне, — прорычала я, обнажая зубы от отвращения, когда он ухмыльнулся.