Заключённыий волк (ЛП)

Я дразняще улыбнулась ему, скользнув взглядом по тому, как его черная форма облегает его широкую грудь, и не спеша надела свою новую одежду, закончив с оранжевым комбинезоном, который я застегнула только наполовину, оставив белую майку под ним на виду.
— Открыть на третьем, камера двенадцать, — скомандовал Кейн, поднеся рацию ко рту.
Раздалось глубокое жужжание, и дверь моей камеры отъехала в сторону, с грохотом распахнувшись, так что я предстала перед двумя охранниками с их магией, оружием и недоверчивыми взглядами. Хотя, когда мой взгляд скользнул к Гастингсу, я с удовлетворением отметила, что в глазах моего мальчика хориста был намек на беспокойство за меня.
— Sembri un agnello, ragazzo del coro. Dovresti temere il lupo, — сказала я, понизив голос на октаву, глядя на него и переместив свой вес так, чтобы оказаться под углом к нему. Ты похож на ягненка, маленький хорист. Ты должен бояться волка.
— Я же говорил тебе, что не говорю по-фаэтански, — ответил он, прочищая горло, и протянул руку, чтобы взять меня за плечо.
— Она сказала, что собирается съесть тебя живьем, — прорычал Кейн, схватив меня за другую руку. — И если ты не уберешь этот искрящийся взгляд из своих глаз, то я могу начать думать, что она права.
Гастингс нахмурился, словно не зная, верить Кейну или нет, и я невинно захлопала ресницами, пока Кейн подталкивал меня к быстрой ходьбе.
Мой взгляд зацепился за Роари, который прислонился к двери своей камеры, просунув руки сквозь прутья решетки, и наблюдал, как меня уводят. На мгновение показалось, что он беспокоится обо мне, но черты его лица неуловимо изменились, и я не смогла разглядеть ничего, кроме пустой маски. Я все равно усмехнулась, предлагая уверения, если они ему нужны. Я не боялась ни этого stronzo20, ни других охранников. Они могли быть суровыми, даже жестокими, но они не собирались рисковать, убивая одного из нас без веской причины и попадая в тюрьму вместе с монстрами, за удержание которых им платили. Если бы это случилось, их смерть наступила бы непременно, но не раньше, чем темные фейри, обитавшие здесь, заставят их страдать в полную силу. И даже без использования даров Ордена или магии существовало множество творческих способов причинить кому-то боль, потратив на это немного времени и усилий.
Кейн и Гастингс быстро обошли двух других охранников, которых я узнала из своего исследования: Тереза Тейлор, Мантикора, любившая есть сырую репу, и Кэм Мартин, Кентавр, вся жизнь которой заключалась в ее работе. Мне не удалось узнать о них ничего такого, что могло бы сделать их хорошими кандидатами для перехода, поэтому у меня не было никаких намерений пытаться завоевать их расположение.
Мы спустились по металлической лестнице между трапами, и я почувствовала, как по мне ползают взгляды моих сокамерников, оценивая меня, недооценивая. Они поняли, из чего я сделана, когда я вчера расправилась с Драконьим засранцем, но одной победы над Двести было бы недостаточно. Даже сейчас некоторые из них, глядя на мой маленький рост и стройную фигуру, думают, что это была просто случайность. Скоро они придут за мной, чтобы проверить свою теорию. Мне предстояло пройти множество испытаний, чтобы доказать свою состоятельность, но я не боялась. Если где я и процветала, так это в разгар драки.
Мы добрались до первого этажа, и стражники провели меня по мосту, который пересекал вечно туманную ловушку, и мой взгляд с интересом устремился вниз, на клубящийся дым. Я слышала о том, как эта дрянь заставляет чувствовать себя, если вступаешь с ней в контакт, но мне было интересно, действительно ли она так плоха, как о ней говорят. Голос моей тети Бьянки прозвучал в моей голове, когда я почти решилась прыгнуть туда, чтобы проверить это. Любопытство убило кошку, Роза! Но я не была кошкой, и любопытство сделало меня только сильнее.
Двери блока открылись, когда охранники отперли их, и я оглянулась на клетку, в которой, как свиньи в загоне, спали члены моего блока низшего ранга. Широкие глаза и любопытные взгляды следили за мной, и я подмигнула им, прежде чем меня вытащили в длинный серый коридор, и дверь блока закрылась за нами.
 
Мы прошли мимо дверей к широкой лестнице, ведущей на другие уровни тюрьмы, и меня направили к узкому лифту. Я наблюдала, как Гастингс активировал его вспышкой магии, после чего двери закрылись, и мы начали подниматься.
— Не хочу вас беспокоить… — медленно сказала я.
— Если ты не хочешь нас беспокоить, тогда молчи, — прорычал Кейн.
— Ага. Абсолютно. Закрываю рот… Но мне просто интересно, что я должна сделать, чтобы получить немного медицинской помощи? — я с надеждой посмотрела на Гастингса, надув разбитую губу, и ухмылка натянула уголок его рта.
— Думаю, чтобы выгнать Дракона-перевертыша из его камеры, нужно немного постараться, — сказал Гастингс, протягивая мне руку.
Кейн раздраженно зарычал, но не помешал мне положить свою ладонь на ладонь Гастингса, и я широко улыбнулась, когда целительная магия скользнула под мою кожу, восстанавливая мою губу, участок кожи на голове и ушибленные ребра.
— Спасибо, — промурлыкала я, удерживая его руку еще мгновение, прежде чем отстраниться.
Кейн нахмурился, а я в ответ одарила его самым невинным взглядом.
Когда мы оказались на первом этаже, двери снова открылись, мы вышли на толстый черный ковер, и меня обдало теплым воздухом. Я огляделась по сторонам, делая непринужденный вид, хотя на самом деле вдыхала каждую деталь окружающей обстановки.
Мы прошли мимо двойных дверей, которые были широко распахнуты, демонстрируя огромный холл, где несколько охранников сидели без дела, смотрели телевизор и болтали перед потрескивающим камином. Я увидела хорошо укомплектованную кухню, где еще несколько охранников сидели за длинным обеденным столом и завтракали, и дверь с надписью «Душевые».
Мы миновали еще один коридор, и мой взгляд зацепился за ряд синих шкафчиков с именами охранников, напечатанными на них серебряными буквами. Там они хранили свои вещи между сменами. Дубинки, униформу, магические ключи от наручников…
Кейн резко дернул меня за руку, когда мое внимание переключилось на шкафчики, и притянул меня к своему мощному телу, наклонившись, чтобы прорычать мне на ухо.
— Держи глаза опущенными, — его захват больно впивался в мою руку, но я не показывала этого, глядя прямо в его серые глаза, пока мы стояли нос к носу.
— Или что? — вздохнула я, в моем тоне прозвучал явный вызов.
Его рука, державшая меня, начала обжигать, когда его Элементальная сила выскользнула на поверхность его кожи. Он был слишком вспыльчив в своем гневе. Он бы не справился с боем в клетке. Эмоции равнялись избиению в драке, но тогда это было не тем, что ему нравилось. Ему нравилась охота, возможность выплеснуть ярость и жажду крови, присущую его роду. Вампиры вообще-то не должны были участвовать в охоте. Это предусмотрено их кодексом, но Кейну явно не нравилось приручать зверя, живущего под его плотью. По крайней мере, в этом у нас было много общего.
Кейн оскалил на меня клыки, но прежде чем он успел ответить какой-то темной угрозой моей безопасности, дверь в конце коридора распахнулась.
— Есть причина, по которой ты тащишься? — раздался женский голос изнутри комнаты, и Кейн снова потянул меня за собой быстрой походкой.
— Мы привели Двенадцать, как и было запрошено, мэм, — объявил Кейн, втаскивая меня в роскошный кабинет и опуская мою задницу на жесткое сиденье перед столом начальницы из красного дерева.
Я вздернула подбородок, глядя в глаза-бусинки женщины, которая управляла этим местом. Одри Пайк, Пегас с Элементом воздуха. Она была одной из тех чрезмерно целеустремленных людей, которые доводили меня до чертовых слез. Я навела о ней справки самым тщательным образом. Здесь не проходило и недели, чтобы она не опробовала какую-нибудь новую идею, стратегию, творческий путь к перевоспитанию преступника. Она также была жесткой сукой. Может, она и была за то, чтобы заключенные пробовали новое и работали над своими внутренними фейри, но я читала между строк этих глянцевых статей. С тех пор как она заняла пост Начальницы тюрьмы, количество наказаний увеличилось на пятнадцать процентов. Изоляция стала дольше, допросы — чаще, она ввела более жесткие ограничения на магию и занятия Ордена, несмотря на то, что фейри могут заболеть и умереть, если их слишком долго лишать силы. Она изображала справедливость и пела песню о том, что хочет улучшить жизнь заключенных, находящихся под ее опекой, но, насколько мне удалось понять, эта тюрьма функционировала исключительно под ее дудку. Так что ты либо слушал ритм и тряс задницей в такт, либо тебя бросали в угол для отверженных с чуваками, с которыми никто не хотел танцевать, и оставляли гнить, пока ты не находил способ вернуться в заданный ею ритм.