Бунтарь (ЛП)

— Если ты меня хоть немного любишь, ты позволишь мне присоединиться.
Поворачиваясь обратно к своему парню, я приподнимаю брови. — Что ж…
Он рычит и переворачивает нас, накрывая мое тело своим и скрывая меня от посторонних глаз. — Хендрикс, если ты не выйдешь обратно за эту дверь, клянусь Богом, тот раз, когда тебе чуть не откусили член, будет наименее травмирующим событием, через которое ты когда-либо проходил.
Колби вздыхает. — Попробовать стоило.
Дверь закрывается, и Ашер снова сосредотачивается на мне. Я не могу удержаться от смешка, глядя на его свирепый взгляд.
— Ты думаешь, что ты такая милая, да? — Он резко толкается в меня и заставляет замолчать. — Думала, что я действительно позволю ему, черт возьми, приблизиться к тебе.
Я прикусываю нижнюю губу. — Ты сексуален, когда становишься таким собственником.
Он садится и хватает меня за ноги сзади. — Хорошо, потому что ты будешь иметь дело с этим всю оставшуюся жизнь.
Не давая мне возможности сказать что-либо еще, он трахает меня с непревзойденной скоростью. Изголовье кровати ударяется о стену, и вещи начинают падать с тумбочки. Его толчки становятся небрежными, и взгляда, который он бросает на меня, достаточно, чтобы свести меня с ума. Мы вдвоем достигаем своего пика, он пульсирует внутри меня, когда я сжимаюсь вокруг него. Его горячая сущность наполняет меня, когда он отмечает меня как свою собственную.
Мгновение спустя он падает на кровать рядом со мной. Звук нашего затрудненного дыхания — это все, что можно услышать. Гипсокартон треснул. Будильник разбит на полу. Но единственное, что волнует любого из нас, — это то, что мы вместе. Он наклоняется и целует меня в макушку.
— Я люблю тебя.
Я улыбаюсь, наконец-то поверив, что заслуживаю его привязанности. — Я тоже тебя люблю.
***
После самого комфортного сна, который у меня был за последний месяц, кстати, без кошмаров, я просыпаюсь утром, готовая сразиться с миром. Я быстро принимаю душ, прежде чем надеть наряд, в котором я выгляжу такой же сильной, какой себя чувствую.
Делейни ждет меня в гостиной, и мы вдвоем целуем наших парней на прощание, прежде чем спуститься к машине. Последнее, что Ашер хотел бы делать, это быть вдали от меня, но у меня есть кое-какие дела, которые я должна сделать.
Когда лифт спускается, я достаю свой телефон и отправляю сообщение Колби.
Тесса: Все в порядке?
Его ответ приходит как раз в тот момент, когда я достигаю дна.
Колби: Все чисто. Он ждет тебя.
Тесса: Спасибо. Я твой должник.
Мы с Делейни садимся в Mercedes Ашера. Она вставляет ключ в замок зажигания, заводит его, прежде чем повернуться ко мне.
— Куда сначала? — Спрашивает она.
Я делаю глубокий вдох. — Стадион «Леви».
***
Я стою перед гигантским входом. Мое сердце бешено колотится в груди, и я чувствую, что, возможно, меня тошнит, но это нормально. Как однажды сказал Майкл Джордан: — Нервничать — это не так уж плохо. Это просто означает, что происходит что-то важное.
Делейни ждет меня в машине. Я оглядываюсь на нее, и она кивает мне в знак поддержки, прежде чем я переступаю порог. Охраннику нужно пропустить меня в главный офис, но вскоре я уже сижу перед главным тренером.
— Мисс Каллахан, — приветствует он меня. — Я надеюсь, с тобой все в порядке.
Я киваю. — Так и есть. Спасибо вам.
— Рад это слышать. Колби сказал, что у тебя есть что-то, о чем ты хотела со мной поговорить.
— Это так. — Я делаю паузу, чтобы сделать глубокий вдох. — Я думаю, тебе следует вернуть Ашера на поле.
Его брови приподнимаются. — И почему это?
— Потому что он, черт возьми, один из лучших игроков, которых когда-либо видела эта лига, и мы с тобой оба это знаем. — Я держу голову высоко поднятой, чувствуя уверенность, которую когда-то ненадолго утратила.
— Я не могу с вами не согласиться, — говорит он. — Но Ашер выбыл из строя из-за травмы, и не похоже, что у него есть такой же стимул становиться лучше, как когда-то.
— Тогда сделайте его помощником тренера или тренером квотербеков, если уж на то пошло, но верните его туда, где ему место, и к ребятам, которые его мотивируют. Это подтолкнет его к выздоровлению.
 
Его взгляд смягчается, когда он смотрит на меня. — Ты очень непреклонна в этом.
— Так и есть, — подтверждаю я.
— Почему?
Этот вопрос не из тех, которых я не ожидала, но ответ смущает меня немного больше, чем я думала.
— Потому что было время, когда мне нужна была помощь, чтобы стать самой собой, и он был рядом со мной. Я бы хотел сделать то же самое для него.
Уголки его рта приподнимаются. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты мудрее среднего восемнадцатилетнего подростка?
Я усмехаюсь. — Несколько раз.
Он встает и протягивает мне руку. — Я посмотрю, что я могу сделать, и спасибо вам за то, что обратили мое внимание на эту идею.
После того, как я пожимаю ему руку и благодарю за то, что он выслушал меня, я ухожу, чувствуя себя немного более одухотворенной, чем, когда пришел сюда. Задание первое выполнено.
***
Делейни заезжает на подъездную дорожку к дому, в котором мы выросли. Я не возвращалась сюда с того дня, как подняла бейсбольную биту на свою машину — что, ладно, может, и было немного экстремально, но я все равно думаю, что он это заслужил. Мое колено нервно подрагивает на пассажирском сиденье.
— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? — Спрашивает Лейни.
Я качаю головой. — Нет. Это то, что мне нужно сделать самой.
Она обнимает меня в знак поддержки и полушутя обещает, что не выключит машину на случай, если я захочу быстро сбежать. Я смеюсь, выхожу из машины, подхожу к двери и захожу внутрь.
— Алло?
— Сюда, — зовет мой отец.
Я вхожу в офис, который когда-то разрушила. На деревянном столе до сих пор видны царапины от удара клюшкой для гольфа. Тот день был одним из самых тяжелых. Может быть, не самое сложное, но это определенно было там, наверху.
Мой папа смотрит на меня снизу-вверх и улыбается. — Я бы встал, чтобы обнять тебя, но не думаю, что ты этого захочешь, поэтому я останусь прямо здесь.
— Я ценю это. — Потому что он прав.
— Ты хорошо выглядишь, Тесс. Здоровее. Ярче.
Я улыбаюсь, но это не касается моих глаз. — Спасибо, но лесть — это не то, за чем я сюда пришла.
Он кивает. — Понятно, но если вы не возражаете, сначала я должен кое-что сказать.
Мои брови хмурятся, но я все равно сажусь слушать.
— Мои действия были подлыми, — начинает он, — не только в прошлом году, но и сколько я себя помню. Раньше я задавался вопросом, что у меня с тобой пошло не так и почему ты так отличаешься от своих сестер. Только когда Делейни рассказала мне все, я, наконец, понял. Я не ошибся в тебе, потому что ты умеешь выживать. Ты сильная, решительная и невероятная женщина. Я должен был провести последние несколько лет, восхищаясь тобой и подбадривая тебя, вместо того, чтобы унижать, и мне очень жаль, что я этого не сделал.
Это все, что я всегда хотела от него услышать, но это запятнано. Потому что мне не стоило чуть не умереть, чтобы он это увидел.
— Я прощаю тебя, — честно говорю я ему. — Но это не для тебя. Я прощаю тебя ради себя, потому что мне это нужно для моего душевного спокойствия. Я прощаю тебя, потому что таить обиду — значит носить ее с собой, а я лучше этого.
Он вздыхает и задумчиво кивает. — Я понимаю, но я надеюсь, что со временем ты дашь мне шанс построить с тобой отношения. Те, с которых нам следовало начать.
— Это займет уйму времени и работы.
— Я знаю, — уверяет он меня, — и я готов сделать столько, сколько потребуется. Начиная с этого.
Открыв ящик стола, он достает большой конверт и протягивает его мне.
— Это все, что вам нужно для доступа к вашему трастовому фонду. Сегодня утром я снял с него ограничения, — объясняет он. — И, пожалуйста, не думай, что я пытаюсь тебя купить. Если ты решишь не разговаривать со мной после того, как выйдешь за эту дверь, я буду уважать это. Но как бы то ни было, я понятия не имел, что твой дядя планировал причинить вред тебе или твоей сестре. Я был ослеплен доверием, которое питал к своему брату, и мне следовало уделять ему больше внимания. Ничто из того, что я говорю или делаю, никогда не сможет этого исправить, вот почему я скрыл поджог, который ты совершила. Этот дом и все, что в нем находилось, должно было быть разрушено несколько месяцев назад, и ты не заслуживаешь тюремного заключения за то, что была тем, кто это сделал.