Тайная война Разведупра

Служба шла успешно. Дмитрий заметно выделятся среди своих товарищей дисциплиной, уровнем технических знаний, физической подготовленностью. Уже через два месяца он стал ефрейтором, а вскоре и командиром курсантского отделения. По окончании учебного подразделения получил звание сержанта.
Однако все эти месяцы курсант «учебки» Герасимов уверенно осваивал танки, но мечтал по-прежнему о небе. И как только представилась первая возможность, подал рапорт о желании поступать в военное авиационное училище. Но танкисты тоже ребята не промах, им самим нужны толковые солдаты. Словом, в поступлении в авиационное училище Дмитрию отказали. Сослались на отсутствие разнарядки. А вот разнарядка в Ташкентское высшее танковое командное училище, как рояль в кустах, оказалась под рукой.
Пришлось выбирать — либо дальше солдатская служба, увольнение в запас и возвращение в родную деревню Ворошилы, либо на шахту в Караганду. Ни то ни другое его не пугало. Не было сомнения — и в Белоруссии и в Казахстане нашел бы себе применение. Но разве об этом мечтал Дима Герасимов с детства? Он мечтал стать офицером. Да, летчиком. Но что поделаешь, коли второй раз так складываются обстоятельства, что дорога в небо ему, по сути, закрыта. Пока закрыта.
И он пишет рапорт с просьбой направить его в Ташкентское танковое командное училище. Квартировало оно в Чирчике. Вместе с ним поехали сдавать экзамены друзья по взводу — Гончаров и Георгиев. Их так и звали — «три Г» или «три танкиста» — Герасимов, Гончаров, Георгиев.
Все трое экзамены сдали успешно и были зачислены на первый курс.
Шел 1966 год, и училище, преобразованное в высшее, сделало свой первый набор по программе военного вуза. Впереди четыре года учебы.
Однако не успели зачисленные пройти курс молодого бойца, как поползли слухи — в связи с острой нехваткой в войсках командиров взводов в этом же училище открываются годичные курсы младших лейтенантов. То есть через год ты «микромайор» (как тогда в шутку называли младших лейтенантов) и командир взвода.
Герасимов задумался. Если пойти на курсы — выигрываешь три года. А офицерская зарплата — не курсантская стипуха, и самому лучше, и семье — отцу, матери, младшим братьям можно помочь. Посоветовался с Володей Гончаровым, Георгиевым. Те заинтересовались, загорелись. У всех ведь семьи были большие, жили небогато. А приехать в родной дом через два года после призыва в армию уже офицером, да с первой зарплатой, увидеть радостные глаза родных. Заманчиво!
Только вот отпустят ли их на курсы, ведь они уже курсанты высшего танкового командного училища. На плечах курсантские погоны.
Однако рискнули. Написали рапорта на имя начальника училища. Через несколько дней их вызвали в штаб. Генерал-майор Демченко, танкист, фронтовик долго в упор рассматривал курсантов, потом хмуро сказал:
— Какие курсы? Вы уже курсанты. Вас вызывали на экзамены, кормили, поили, готовили, деньги государство тратило. На вашем месте могли учиться другие, но они уехали обратно в части. Так что марш в казарму.
И генерал угрожающе произнес:
— Запомните. Это разговора вообще не было. Ясно?
— Так точно! — вытянулись «три танкиста» и пулей вылетели из кабинета начальника училища.
Однако угрожающий тон генерала не очень-то напугал курсантов. Как только генерал уезжает в отпуск, Герасимов, Гончаров и Георгиев пишут новые рапорта и подают их заместителю начальника училища полковнику Ломакину, который временно замещал Демченко.
Тот, выслушав доводы курсантов, нашел их вполне убедительными и подписал рапорта.
С 1 декабря 1966 года они стали слушателями курсов. Их назначили командирами отделений. И в подчинении уже были не мальчишки-курсанты, вчерашние школьники, а отслужившие армию солдаты, а то и сержанты-сверхсрочники, серьезные, опытные люди, хорошие танкисты.
Пришлось переселиться из благоустроенной казармы в палатки, которые развернули тут же на территории училища. В палаточном городке и размещались курсы. Но походно-палаточная жизнь не пугала трех танкистов: у них была цель — через год стать офицерами.
 
Прошло несколько месяцев учебы, когда начальник курсов полковник Сатанов и начальник политотдела полковник Исаев собрали всех слушателей. Оказалось, министр обороны подписал приказ: тем, кто окончит курсы с отличием, разрешить сдавать экзамены за среднее танковое училище.
Что ж, тоже шанс, через год и диплом получить и звание, но уже лейтенанта. «Три танкиста» и так неплохо учились, в лучших ходили, но теперь в учебу вцепились буквально зубами. А предметы ох непростые — математика, сопромат…
Герасимов еще в школе любил математику, а вот Володе Гончарову она давалась трудно. Был момент, когда его не хотели допускать до экзаменов за училище. Дмитрий, как комсомольский секретарь, пошел к начальнику политотдела, убеждал не разлучать «трех танкистов»», трех друзей, обещал помощь Владимиру.
Руководство курсов пошло навстречу друзьям. И они не подвели.
У Герасимова, например, в дипломе об окончании Ташкентского танкового училища всего три оценки «хорошо», остальные — «отлично». Было бы еще меньше четверок, да на экзамене спасал друга, передавал шпаргалку. Экзаменаторы заметили и оценку снизили.
После сдачи экзаменов экстерном приказом министра обороны им были присвоены офицерские звания «лейтенант».
И юный лейтенант Дмитрий Герасимов попадает по распределению служить в… родной 127-й гвардейский танковый полк, где два года назад начинал молодым солдатом-первогодком. Опять знакомый дальний лагерь на окраине Самарканда, через ограду штаб дивизии, казармы, столовая, клуб. Словом, все свое, все родное. Те же офицеры, что учили его азам военной службы. Теперь они коллеги, сослуживцы, командиры. Только он уже не солдат и не сержант, а лейтенант, командир учебного взвода.
Зимой 1968 года из рассказов сослуживцев Дмитрий узнает, что в Чирчике формируется бригада специального назначения. Набирают молодых офицеров. Об этих подразделениях Герасимов узнал еще будучи солдатом. В Самарканде стояла рота спецназа, которой в то время командовал Владимир Бреславский.
Кое-что они слышали об этой роте, кое-что сами домысливали. Толком, откровенно говоря, ничего не знали. Разве что легенды, какие крутые ребята там служат. Но легенды для юных парней порою поважнее правды. Ведь тогда военная романтика, в отличие от нынешней молодежи, еще не выветрилась из молодых сердец.
Прежде чем принимать решение, Герасимов обратился за советом к замкомандира батальона майору Колиденко. В прошлом морской пехотинец, боевой мужик, он не только поддержал стремление Дмитрия Герасимова перейти в спецназ, но и обещал поговорить с комбатом.
После этого разговора окрыленный Дмитрий Герасимов написал рапорт, в котором просил перевести его для дальнейшего прохождения службы в бригаду специального назначения.
В августе он явился в штаб дивизии по вызову комдива генерал-майора Дунина. В кабинете комдива находился незнакомый худощавый подполковник. Без долгих вступлений он спросил:
— Рапорт писали?
— Писал.
— Он удовлетворен.
— Вопросы есть?
— Да, есть. С парашютом прыгать будем?
Подполковник вопросу не удивился, видимо, не впервой отвечать.
— Все будет: и прыжки с парашютом, и бег, и полеты…
На том и расстались. Думается, Герасимов был достойным кандидатом в спецназ: 47 прыжков с парашютом, пилот самолетов Як-12 и Як-18, механик-водитель 1-го класса, боксер-перворазрядник.
Вскоре пришел приказ: лейтенанта Герасимова Дмитрия Михайловича назначить в 15-ю бригаду специального назначения. Место дислокации бригады г. Чирчик.
Бригадой командовал полковник Роберт Мосолов, мощный, волевой мужик, участник войны, отличный стрелок, замечательный командир.
В бригаде была непривычная система формирования, не как обычно, взвод — рота — батальон, а своя, спецназовская — группа — рота — отряд. Герасимов попал в отряд, которым руководил подполковник Мельник, тоже фронтовик. Кстати, до сих пор Дмитрий Герасимов считает, что ему крепко повезло — все его учителя-командиры были фронтовиками. Они понимали: учить офицеров и солдат нужно тому, что необходимо на войне. Только тому и более ничему.