Довериться Судьбе (СИ)

Милое дитя. И кому такая не угодила?
А после того как я хорошо промыла голову, волосы стали светлыми-светлыми с лёгким серебристым оттенком. Очень красивый цвет и он идеально подходил к серо-голубым глазам. Правда волосы были короткими, почти такими, как раньше, и мне еле-еле хватало стянуть их шнурком в куцый хвостик. Кроме меня, больше никто из женщин и девушек, работающих на хозяина, не носил волосы так коротко.
Когда пожаловалась Руду, что мне неудобно с такой длиной — ни в хвост нормально собрать, чтобы в глаза не лезли, ни носить распущенными. Он посмурнел и зло заиграл скулами. Оказалось, Хольд любил таскать Хроню за волосы, поэтому мальчишка и обрезал их ей постоянно.
В очередной раз посочувствовала Хроне. Бедная девочка, сколько она перенесла! Да ещё этот гад к ней постоянно цеплялся и не упускал возможности наказать.
Я стянула рукой балахон за спиной и с сожалением оглядела наметившуюся талию. Если вес и дальше станет уходить, как бы ни пришлось прятаться от мужского внимания. Лучше быть копчёным окороком и коровой в глазах того же Хольда, чем симпатичной стройной сироткой.
Руд говорил, что они с Хроней примерно одного возраста, а ему недавно исполнилось тринадцать. Вполне подходящий возраст для привлечения внимания разных извращенцев. Правда я ещё не знаю, бывают ли у меня «эти самые дни», а так и, правда, выгляжу лет на тринадцать.
Расправила балахон и недовольно поморщилась — кроме этого «мешка» другой одежды на мне не было. Это раздражало и заставляло каждый раз чувствовать неловкость при большом скоплении людей. Были бы деньги, первым делом купила бы себе трусы! Но, увы, денег мне не платили. Зачем они приблудной сироте? Она должна быть благодарна, что ей позволили спать под крышей и вкушать объедки со стола, а за эту щедрость она впахивала не хуже Папы Карло.
Тот же Руд получал монеты, а я нет. Вот и ходила без нижнего белья и чувствовала себя по беззащитному голой.
  
Глава 5
 
Прошёл почти месяц, и я убедилась, что юный друг Хрони, оказался тем ещё пострелёнышем. Если где-то что-то упало, разбилось, пропало или неожиданно появилось, девяносто девять процентов из ста оказывалось проделкой Рудива, но ещё ни разу он не был пойман с поличным. Хольд багровел, кричал, топал ногами, чесал своё левое бедро, но ничего поделать с этим не мог. Мальчишка сиротой приблудной не был, поэтому нет доказательств — нет наказания.
Вчера я узнала, что ту крынку молока, которую якобы разбила девочка и за которую её тогда безжалостно наказали, была очередной проказой Руда. Эта крынка должна была свалиться на голову Хольда, но что-то пошло не так и она просто разбилась, не причинив никому вреда. И вот Хроня взяла вину на себя. Зачем она это сделала, мальчишка так и не сказал, может и сам не знал. Ведь ничто не указывало ни на него, ни на неё.
Когда Хроню схватили и потащили на прилюдную порку, рыжик побежал к хозяину каяться. Руд надеялся, что ему не светило ничего страшнее удержания монет. Вычли бы из его денег стоимость крынки и всё, а над девочкой оторвались по полной программе.
Однако хозяин его даже не послушал.
Руд потом слёзно просил у меня прощенье, и я, расчувствовавшись, обняла парня, словно своего младшего братишку. На что рыжик стыдливо выпутался из моих объятий и, потупив взгляд, поклялся, что больше никогда не будет проказничать, а то вдруг мне снова захочется присвоить его проделки. Второй моей порки он точно не переживёт.
Я не взяла с него такую клятву. Разве справедливо лишать птицу крыльев? Разве могу я запретить кому-то жить? Его проделки не несли зла, они лишь слегка поучали особо зарвавшихся личностей. Мальчишке и так не сладко жилось, в его юном возрасте он трудился наравне с взрослыми. Пусть и дальше шалит, если это помогает ему не окостенеть душой. Единственное, попросила его быть осторожным, а ещё иногда подключать и меня к своим проказам.
Рудив сначала отнекивался, но я подсказала парочку идей, и он скрепя сердце согласился. После этого мы сблизились ещё больше, и нередко рыжик оставался ночевать у меня, благо спальных мешков с сеном было предостаточно.
 
И вот сегодня на дворе тёмная ночь, а мы пробираемся к жилищу вредной тётки Нарфи.
Она уже не единожды сбагривала мне самую грязную работу на кухне, а отказать я не могла и потом долго отмывалась у бабули разными пахучими травками. Пришлось идти к Руду за помощью. Стоило поделиться задумкой мелкой пакости, как у мальчишки загорелись глаза, и он в предвкушении потёр мозолистые ладони. Оказалось, для моего «дела» отлично подойдёт ягода синюшка и растёт она недалеко от озера, где мы купались.
Тётка, как и многие, кто работал на кухне, спала в Ночевальном доме на первом этаже. Спала она крепко и громко. Из-за её громкости никто не хотел с ней жить в одной комнате, а нам играло это на руку.
Заранее подготовив смесь из толчёных ягод и зубного порошка для вязкости, мы отправились на «дело».
Усадьба по всему периметру была хорошо защищена магическим забором, и хозяин не боялся проникновения чужих. Ещё на ночь спускали пару собак, которые хорошо знали и любили рыжика. Так что добрались мы до места без проблем, а там оставалось дело техники. Руки замотали тряпками и кистью потихонечку намазюкали лицо спящей Нарфи. Она даже храпеть не перестала, так крепко спала. Тряпки вместе с банкой и кисточкой закопали в безлюдном уголке усадьбы почти под самым забором. Улик никаких не осталось.
А на утро над небольшим двором с постройками для работников разнёсся невероятный по силе крик тётки Нарфи.
— Хорошо кричит! — одобрительно присвистнул Руд. — И долго.
Я согласно кивнула:
— Только запоздала она на целых десять минут.
Мы прождали уже полчаса, а заорала она только сейчас.
— Может, проспала? — выдвинул догадку рыжик.
— У меня другая версия происходящего. Что делает нормальная среднестатистическая женщина, встав утром с постели?
— Какая, какая? — Не понял он, а я досадливо отмахнулась. — Ну, ладно, — сдался Руд, — что она делает?
— Идёт к зеркалу! — Узнав «страшную» тайну всех нормальных среднестатистических женщин, мальчишка хихикнул. — Она должна была встать ещё полчаса назад, а закричала только сейчас.
— И?
— И? — передразнила непонятливого. — Значит она не нормальная и не среднестатистическая женщина.
— А какая?
— Статистически ненормальная, — хихикнула я, окончательно дезориентируя парня.
— Тьфу на тебя, Хронька! Совсем меня запутала! — Рыжик досадливо мотнул своей курчавой головой. — Где только словечек таких набрала?
Я весело подмигнула:
— Места надо знать, веснушчатый.
Вместо ответа мне показали розовый язык.
Через минут десять двор, наконец, накрыла тишина.
— Как думаешь, — я опасливо взглянула на Руда, — нас не заподозрят?
— Ха! — он толкнул меня острым локтём в бок. — Если такая трусиха, нечего было со мной идти.
— Так это моя идея была.
— Ну и что? Я бы и один справился.
— Не сомневаюсь в твоих профессиональных качествах, — пробурчала я, уже жалея об этой затее.
— Хронь, — серьёзным голосом позвал Рудив, — ты поэтому последнее время на людях молчишь?
Я оторвала взгляд от окошка, чтобы недоумённо посмотреть на Руда. Он может быть серьёзным? Вот дела!
— Почему поэтому?
— Да ты по нормальному разучилась говорить.
Ого! Меня — образованного человека с законченным высшим образованием обвинили в неграмотности!
— Я в твоей гениальности тоже не сомневаюсь, — бросила ехидно. — Ладно, пошли уже, вундеркинд.
Конопатый послушно пополз за мной следом, бурча себе под нос, что не хорошо называть своего единственного друга непонятными словами, когда он не может понять плохие они или хорошие.
 
Такого спустить я не смогла и лягнула пяткой в грудь.
— Ай! Ладно, хорошие, хорошие слова.
— То-то же! — успокоилась я, и мы поползли дальше.
На кухне почему-то никого не оказалось. Странно, неужели впервые мы пришли первыми?