Ведьмы Плоского мира
— Лед! — вопила матушка. — Помело обледенело!
Нянюшка Ягг стойко держалась рядом, тщетно пытаясь подстроиться под дикие пируэты, которые выписывала матушка. По помелу бродили октариновые искры, норовя разрастись в настоящий пожар. Нянюшка свесилась со своей метлы и ухватила матушку за подол.
— А я ведь тебя предупреждала! — проорала она. — Так нет, сначала промокла насквозь в тумане, а потом на морозец кинулась, дура старая!
— Сию же минуту отцепись от моей юбки, Гита Ягг!
— Хватайся за меня да болтай поменьше! У тебя же пожар в хвостовой части!
Провалившись сквозь очередную тучу, ведьмы в один голос заверещали. Им навстречу незваной гостьей неслась поросшая колючим кустарником и очень твердая земля.
Однако в последний момент земля вдруг стушевалась и свернула в сторонку.
Взору нянюшки открылась огромная черная язва, на дне которой бурлила и плескалась вода. Они залетели прямиком в Ланкрское ущелье.
Помело матушки оставляло за собой настоящие клубы сизого дыма, однако ведьма упорно пыталась совладать с ним. В конце концов ей это отчасти удалось и она легла на обратный курс.
— Ты что задумала? — вскричала нянюшка.
— Я могу держаться русла реки! — рявкнула матушка Ветровоск. — Так что за меня не волнуйся.
— Живо перебирайся ко мне, слышишь?! Все уже, отлеталась…
В этот же миг за матушкиной спиной случился небольшой взрыв — прутья помела полетели в разные стороны и, пылая, исчезли в черноте ущелья. Помело зарыскало из стороны в сторону, но нянюшка успела схватить подругу буквально за секунду до того, как полетело второе крепление.
Осененное пламенем помело вырвалось из объятий старой ведьмы, совершило несколько кувырков и устремилось прямо в небеса, оставив после себя ворох искр и звук, который можно услышать, когда мокрым пальцем ведут по ободку бокала.
Нянюшка Ягг, держа на вытянутой руке матушку Ветровоск, летела в прямо противоположном направлении, то есть вниз. На секунду взоры подруг пересеклись, и обе ведьмы дружно завопили:
— У меня не хватит сил затащить тебя на помело!
— А я не могу сама забраться к тебе! Лет-то мне уже немало!
Нянюшка взвесила все «за» и «против». И разжала пальцы.
Три замужества вкупе с богатым на приключения девичеством снабдили нянюшку набедренными мускулами, способными колоть кокосовые орехи, — отдавшись на волю дисковому притяжению и крепко сжав ногами помело, нянюшка сначала кинула свое транспортное средство вниз, а потом снова вверх, описывая головокружительную петлю.
Матушка тем временем камнем летела в ущелье, одной рукой придерживая шляпу, а другой — юбки, под которые так и норовили залезть нескромные силы гравитации. Пришпорив помело так, что оно едва не треснуло, нянюшка схватила подругу за талию и, вновь набрав высоту, облегченно выдохнула.
Воцарилось долгое молчание, которое наконец прервала матушка Ветровоск:
— Не вздумай еще раз отколоть что-нибудь в этом роде, Гита Ягг.
— Обещаю.
— А теперь поворачивай. Нам еще надо на Ланкрский мост слетать.
Нянюшка послушно повернула помело, чиркнув прутьями по стенам ущелья.
— До моста лететь и лететь, — буркнула она.
— Ничего, до рассвета куча времени.
— А я говорю, не успеем.
— Гита, ведьма не знает, что такое неудача.
Они снова вырвались в чистое небо. По Краю Диска растекалась золотая полоска — полусонная заря, шаря по Плоскому миру, не торопясь сгребала остатки ночи.
— Эсме? — спустя некоторое время обратилась к подруге нянюшка.
— Да?
— Неудача — это когда тебе не везет.
На несколько секунд воцарилась неловкая пауза.
— Я говорила… как его… Фигурально, понятно? — наконец произнесла матушка.
— А… Ну. Так бы и сказала.
Световая кайма между тем становилась все плотнее и ярче. В первый раз за эту ночь червячок сомнения проник в чертоги матушкиного разума, однако, оказавшись в столь непривычной для себя обстановке, несколько растерялся.
— Слушай, Гита, а ты, случаем, не знаешь, сколько в Ланкре петухов? — тихо спросила матушка.
— Ты опять, это, фиге… фигорально?
— Нет, я серьезно.
Нянюшка выпрямилась. В Ланкре насчитывалось ровно тридцать два петуха глоткодерного возраста. Это она знала наверняка. Знала потому, что вчера вечером — или сегодня вечером? — дала Джейсону соответствующие указания. У нянюшки было пятнадцать детей, несметное число внуков и правнуков, а у тех в распоряжении была целая ночь, чтобы как следует подготовиться. Срок вполне достаточный.
— О, слыхала? Шум какой-то со стороны Захребетья?
Нянюшка с серьезным лицом оглядела затянутые утренней дымкой окрестности. В ранние часы звуки чувствуют себя весьма привольно.
— Слыхала что? — уточнила она.
— Странный звук… Что-то типа «курк-курк»…
— Да нет, вроде ничего не слышно. Матушка резко повернулась:
— А теперь оттуда… Нет, я точно его слышала. Этакое «ку-кар-р-р-ххх»…
— Не знаю, Эсме, — пожала плечами нянюшка, ухмыляясь предрассветному небу. — Кстати, прямо по курсу — Ланкрский мост.
— Во, и вон там кто-то заорал! Вон, прямо под нами! Говорю тебе, здесь явно что-то происходит.
— И чего тебе все мерещится, Эсме? Ну птички, ну встречают зарю. Ты лучше вперед посмотри, всего миля осталась.
Матушку посетили смутные сомнения. Она смерила подозрительным взором затылок своей компаньонки:
— Слушай, по-моему, ты что-то затеяла.
— Да никогда, Эсме.
— А почему у тебя плечи трясутся?
— Шаль где-то потеряла. И замерзла. Ладно, подлетаем уже.
Матушка мрачно уставилась в пустоту, подозрения крепчали. Тут точно какой-то заговор. Ничего, все узнаем, дайте только время…
А между тем на ведьм уже плавно надвигались отсыревшие доски той единственной ниточки, что связывала Ланкр с остальным миром. Со стороны большого курятника, расположенного в полумиле от моста, донесся сдавленный клекот, завершившийся серией глухих ударов.
— А это что такое? Тоже не знаешь? — рявкнула матушка.
— Наверное, чумка в птичнике…. Так, тихо, я иду на посадку.
— Да ты никак смеяться надо мной вздумала?!
— Что ты, что ты, я, наоборот, всем сердцем радуюсь за тебя, Эсме. Сегодня ты вписала свое имя в историю, поверь мне на слово.
Они проскользнули между балками моста. Матушка осторожно ступила на склизкие от грязи доски и первым делом разгладила складки на юбке.
— Да? Ну что ж… — нарочито безразлично отозвалась она.
— Люди будут говорить, что ты саму Черную Алиссию за пояс заткнула, — продолжала нянюшка.
— Люди вообще поговорить любят, — напомнила матушка.
Перегнувшись через перила, она устремила взор в пенное месиво, беснующееся в пасти бездны, а потом перевела взгляд на утес, на котором приютился Ланкрский замок.
— Значит, будут говорить? — все так же безразлично уточнила матушка.
— Точно-точно.
— Хм-м.
— Ты, главное, чары не забудь завершить.
Матушка Ветровоск кивнула. Повернувшись лицом к рассвету, она торжественно вскинула руки и произнесла последние строки заклинания.
Временной скачок длиной в пятнадцать лет и два месяца едва ли возможно описать словами.
Куда легче изобразить его при помощи картинок, включающих в себя, положим, настенный календарь, быстро-быстро роняющий свои листы; часы-ходики, чьи стрелки кружатся с такой скоростью, что сливаются в одно пятно; деревья, которые за доли секунды расцветают и тут же дают плоды…
В общем, вы поняли. А можно привести в пример солнце, пламенеющей дугой летающее по небу; дни и ночи, мерцающие в призме вертящегося калейдоскопа; витрины модных магазинов, меняющие тряпки, как стриптизерша, вынужденная за обед обежать пять пабов.
Такой скачок может быть запечатлен в несметном количестве ликов, однако ни один из них не будет востребован хотя бы потому, что ничего из вышеописанного не происходило.
Солнце и впрямь как будто дернулось, а деревья, окаймляющие ущелье, похоже, прибавили в росточке. Нянюшка же никак не могла избавиться от странного ощущения, будто некто увесистый брякнулся прямо ей на плечи, размазал по земле, но тут же вернул все на место.