Цап-царап, или Оборотни для Маши (СИ)
- Я, конечно, тебе говорила, - сдавленно начинает она, - что ты сегодня красотка просто. Но сочинять-то не надо.
- Я не вру, - раздражаюсь.
- Всем нравятся сказки, - она останавливается на пешеходном переходе. - Особенно, когда в городе появились два принца. Но я тебе по-хорошему советую: забудь. Максимум, на что можно рассчитывать: Савва тебя трахнет и уедет. Зачем ему деревенская девчонка?
- До завтра, - не дожидаясь ее, бегу через дорогу. Миную остановку и кафе, сворачиваю в свой двор.
Внутри все кипит, слова подруги выбивают слезы, и я бы с ней согласилась, если бы не видела своими глазами всех этих превращений.
Они не простые мужчины. Не принцы, да и я не Золушка.
Подхожу к дому и глубоко дышу, пытаюсь успокоиться.
Ощупываю сумку. Не получилось с Яром, значит, надо заснять Савву.
Поставить камеру в комнате. Дождаться его.
И...разозлить.
И, может, он в гневе станет кошкой.
И у меня появятся доказательства.
Глава 31
Включаю камеру. Проверяю запись.
Гуляю по комнате, выбираю место. Задираю голову и смотрю на старенький платяной шкаф.
Там наверху притаилась такая же рухлядь - самовар, кочерга, балалайка, в общем, разный хлам, который Тамаре было жалко выбрасывать, и она все снесла ко мне.
Двигаю стул, забираюсь на него и втискиваю камеру между пыльным самоваром и черной шкатулкой.
Чихаю, прыгаю на пол.
Черт, давно пора его помыть как-то. И прибраться здесь наверху.
Быстрым взглядом окидываю комнату - камера в глаза не бросается, если не знать, куда смотреть.
Отлично.
Потираю руки, стрелки тикают.
Понедельник, Тамара вернётся поздно вечером. У меня в запасе есть несколько часов, чтобы свой план провернуть.
Такс.
Подхожу к окну и отдергиваю штору.
Темнеет, в машине неподалеку играет рэп, там сосед с подружкой под этот концерт целуются.
Где же Савва.
Лучше бы он пораньше пришел, когда светло - не так страшно.
Включаю ночник и укладываюсь на кровать, шуршу файлом с меню, пытаюсь читать, но буквы складываются совсем не в блюда.
Против воли как в игре они выстраиваются в два мужских имени.
А ведь мне выучить надо, завтра на работе будет тест. И ещё уроки делать.
И зря я так обьелась, с голоду набросилась на суп и умяла большую тарелку.
Нервно постукиваю ногой по кровати, трогаю шею. Ключицы выступают, непривычно, я будто с каждой секундой все женственнее становлюсь.
Очень интересно, может, это поцелуи так влияют? Я теперь перед зеркалом верчучь с удовольствием.
В коридоре хлопает дверь.
В волнении подскакиваю на кровати.
Вернулся!
Сползаю на пол, запинаюсь на тапочках.
Отбрасываю волосы за спину и, гордо задрав подбородок, выплываю из комнаты.
Савва проходит мимо меня, даже не взглянув в мою сторону, насупленный, чем-то озабочен.
Сворачивает в комнату Тамары. Вздрагиваю, когда дверь с треском закрывается.
Топчусь на месте.
Мы так не договаривались.
То есть я думала, что он придет и начнет приставать. А я ему скажу что-нибудь вроде: в коридоре большая лужа. Похоже, что ее оставил кот, не дотерпел до лотка.
А поскольку котов у нас нет...
Савва вспыхнет гневом, обратится ягуаром. А камера все его художества заснимет. А я вырублю его электрошокером - Тамаре его выдавали на работе, а я сперла.
План был такой, да.
Проверяю шокер в кармане толстовки и растерянно прислушиваюсь к тишине квартиры.
Ну и что делать?
Уходить далеко отсюда нельзя.
А терпеть я больше не в силах, мне нужны доказательства, в одиночку с этим знанием и с ума недолго сойти.
Смотрю на камеру. Взгляд цепляется за кочергу. Подхожу к шкафу и встаю на цыпочки, стягиваю железяку.
Перекидываю ее в руках.
Тяжёлая.
Перемещаюсь к окну и начинаю ненавязчиво стучать по батарее.
Соседи, конечно, услышат.
Но Савва придет раньше.
А если прибежит ещё и злая бабулька со второго этажа - так будет даже лучше.
У меня появится свидетель.
Вдохновившись этими мыслями брякаю кочергой громче и громче, и смотрю в коридор, про себя веду счет.
На четырнадцатой секунде в проеме показывается Савва. По пояс голый, в расстегнутых брюках. На рельефной груди перекатываются мышцы, и даже на расстоянии до меня долетает его аромат, и я теперь уверяюсь - кожа и лес, капелька пота - это не парфюм, так пахнет он сам, живой природой, силой, чем-то таким безумно возбуждающим.
- Ты здорова? - сквозь грохот долетает его пораженный голос. Он делает шаг в комнату.
Бросаю кочергу и начинаю заготовленную речь:
- В коридоре большая лужа.
Под его насмешливым взглядом замолкаю, репетировала я не так, в моих мыслях он не был почти голым, ещё и таким огромным, язык не поворачивается ляпнуть про лоток.
- Ну, - он по-хозяйски идёт к своему любимому креслу под красным ночником. Расслабенно бухается туда. - Дальше, Маша. Слушаю. Большая лужа.
- Убирайся, - неожиданно для самой себя рявкаю. - Вон из этого дома.
Он молчит. Закидывает ногу на ногу, сканирует меня долгим пристальным взглядом.
- Повторяю, - избегаю смотреть на него, меня сбивает с толку его подтянутый живот с темной дорожкой волос, скрывающейся внизу, под резинкой боксеров.
А их тоже видно в расстегнутых брюках.
- Если ты сейчас же не соберёшь вещи и не уедешь, - кошусь в окно, прислушиваюсь к матершинному рэпу, - то я пойду в полицию. И скажу, что ты до меня домогаешься. А сначала, - вспоминаю просмотренный на прошлой неделе криминальный фильм, - сама стукнусь об стенку, чтобы появились пара синяков. Вот.
Выдыхаю.
Отлично.
Это более грозно, чем лоток. Он сейчас разозлится.
Провисает долгая пауза после которой Савва повторяет:
- Вот. А что с лужей-то, я так и не понял.
Он резко встает из кресла, и я отшатываюсь, налетаю на штору. Нащупываю шокер в кармане, от волнения готова достать его раньше времени.
Он идёт на меня.
Я держусь.
Он останавливается в каком-то шаге, так близко, что я чувствую его дыхание на своей макушке.
Или это просто ветер.
Вздрагиваю, когда подбородка касаются теплые пальцы, заставляя поднять лицо.
Ловлю его взгляд. И тону, в жёлтых галактиках, забываю, чего хотела, напрягаюсь всем телом и тянусь к нему, и где-то на краю уже понимаю, что это какой-то дурман, меня толкает посторонняя сила.
Его сила, его энергетика.
- Вот ты какая, - его губы почти касаются моих, он выдыхает слова, как краткие заклятия, - полиция, синяки. Ты не знаешь с кем связалась, Машенька.
Кожей впитываю его шепот, и мне мало, как кислород глотаю его дыхание, хочу, чтобы он поцеловал.
И он целует.
Но не в губы, зубами он прихватывает мочку уха, спускается на шею и влажно, с языком, втягивает кожу, ладонями сдавливает ягодицы под домашними лосинами, и я принимаю это эротическое поражение, не сдерживаю стонов, вжимаюсь в сильное мужское тело.
Он рывком отрывает меня от себя и разворачивает спиной, животом укладывает на подоконник.
Во дворе темень и музыка, на мне его руки, он грубо сдергивает лосины вместе с трусиками, твердит мне в шею:
- Не могу-не могу-не могу.
Ноги разъезжаются, промежность печет, и меня током бьёт, когда в мокрые складки упирается что-то твердое и горячее.
Глава 32. Тяга к ней вредит ей
- Убей меня, - влетаю в номер к Яру.
Он чистит ковёр.
Ночь почти.
- Уборку затеял? - смотрю на щётку в его руках.
- У Семёна кровь из носа шла, - он сидит на полу, продолжает тереть пятно. - Много. Горничную звать нельзя. Что у тебя? - он поднимает голову. Изгибает бровь.
У меня безумный вид, и я невольно бросаю взгляд в зеркало.