Свет во тьме. Черные дыры, Вселенная и мы
В нашу небольшую группу входит и Томас Кричбаум, который прежде уже несколько раз проводил здесь наблюдения. В микроавтобусе мы все вместе поднимаемся на гору. На пути к телескопу придется набрать 2 000 метров высоты всего за 30 километров. С горы вид Гранады великолепен. Водитель останавливается на несколько минут: нам надо привыкнуть к разреженному высокогорному воздуху. Для водителя остановка – возможность выпить чашечку кофе, а для меня – насладиться чудесным видом.
Выше, на склоне горы, уже виден внушительный телескоп. Мы выходим у лыжного подъемника и по снегу пробираемся мимо лыжной школы к красному ратраку с белой эмблемой IRAM по бокам. Укладываем чемоданы в черную металлическую корзину, забираемся в кабину и несколько последних метров до освещенного ярким солнечным светом телескопа преодолеваем на ратраке. На склонах – остатки подтаявшего ноздреватого снега, над нами – голубое небо. Все выглядит очень многообещающе.
Вид научных станций в самых отдаленных уголках Земли, где для их постройки требовались тонны бетона и стали, всегда производит сильное впечатление. На что только не идут люди в своей жажде исследований, в желании расширить горизонты познания! Телескоп IRAM – памятник любознательности, возвышающийся на высоте 2 920 метров над уровнем моря.
Этот телескоп построен в конце 70‐х годов. Именно тогда, по настоятельной просьбе директора Института Макса Планка [155], здесь появились первые подъемники для горнолыжников: он был страстным поклонником горнолыжного спорта, и ходили слухи, что это могло повлиять на выбор места для телескопа.
Сегодня на горе полным-полно и лыжников, и подъемников, но такое большое здание здесь всего одно. Это сооружение гораздо крупнее вращающейся конструкции с раздвигающимися стенами в Аризоне. Снежно-белый телескоп IRAM выглядит именно так, как должен выглядеть классический радиотелескоп. Чаша антенны диаметром в 30 метров располагается на конусообразном здании, куда можно войти через большую дверь, похожую на поднимающуюся дверь гаража. Поскольку антенна находится на открытом воздухе, для защиты от снега и льда предусмотрена возможность ее обогрева.
Прямо рядом с телескопом – трехэтажное бетонное здание, из окон которого открывается потрясающая панорама горного массива Сьерра-Невада. Здесь мы живем и работаем. Иногда, при низкой облачности, ландшафт внизу напоминает вид из окна самолета. Раз за разом, снова и снова туман накрывает весь телескоп, так что из диспетчерской нельзя рассмотреть даже его верхушку, но сейчас, в момент нашего приезда, нет и следа туч или тумана.
В команду EHT на Пико дель Велета входят пять человек [156]. Мне недостает только технического эксперта Хельге Роттмана. Мы с Роттманом вместе учились в аспирантуре. Проверив здесь, на Пико, перед нашим приездом все устройства, он отправился прямиком к телескопу APEX в Чили.
По сравнению с Аризоной 30‐метровый телескоп IRAM – это четырехзвездочный отель в стиле 70‐х годов. Здание здесь гораздо просторнее, чем на горе Грэм, да и лестницы всегда находятся на одном и том же месте. Кухня с непременно забитыми продуктами холодильником и кладовкой – одна на всех. Можно и соорудить что‐то самому, но вообще‐то заботиться о еде не надо: сменяющиеся команды обслуживающего персонала готовят для всех андалузские блюда. Кажется, что они соревнуются, кто накормит нас вкуснее. По приезде нам немедленно предложили суп, тефтели с запеченным перцем и роскошный десерт. Здесь же красуется гигантский кусок ветчины серрано: если кто‐то вдруг проголодается, он сможет отрезать себе несколько тонюсеньких ломтиков длинным и острым ножом. Кроме того, имеются испанский сыр и свежий виноград. Неудивительно, что у всех – инженеров, уборщиков и астрономов – настроение просто прекрасное. Если не следить за собой, можно так поправиться, что станешь походить на раздувшийся на горе Грэм в Аризоне пакет с чипсами.
Здесь даже появился свой талисман. Как‐то бродившая неподалеку по горам лиса учуяла, что тут есть чем поживиться, и стащила кусок ветчины… а может, это и легенда. И хотя кормить лису строго запрещено, приходит она регулярно. Неужто запрет соблюдают не все?
Наверху Wi-Fi нет: излучение может повлиять на чувствительную электронику. Это проблема для таких телефонных наркоманов, как я.
Часто на горе для работы на телескопе собирается добрая дюжина человек. Сейчас, кроме нас, здесь еще две исследовательские группы, с которыми мы делим время наблюдений: час наблюдений стоит 500 евро. В идеале телескоп должен быть загружен 24 часа в сутки. Если здесь или где‐то в другой части света погода бывает слишком плохой для наших целей, телескоп использует другая группа.
С 4 апреля 2017 года начинается промежуток в десять дней, когда мы можем проводить измерения. Винсент Фиш и Томас Кричбаум совместно составили программу измерений на каждый день для каждого телескопа и для каждого радиоисточника. Это трудная, кропотливая работа. Для выполнения нашей программы необходимо, чтобы в эти десять дней во всех разбросанных по всему миру местах, где находятся наши телескопы, по крайней мере пять из десяти ночей погода была достаточно хорошей. По опыту мы знаем, что такое случается не часто. Для лучшей координации наших действий мой коллега Дэн ван Россум из университета в Неймегене запрограммировал для EHT отдельную, работающую в онлайн-режиме сеть, куда стекаются данные всех телескопов. Так условия на других телескопах становятся видны всем. На этой платформе Герти Гертсема, опытный астрофизик из голландской метеослужбы, размещает прогнозы погоды для всех телескопов, полученные на основании глобальной модели Европейского центра среднесрочных прогнозов погоды. Моему взгляду открывается нечто удивительное: следующие три дня практически везде будет великолепная, безоблачная погода. Я немного обеспокоен: вдруг наша информация неверна? Могут ли голландцы и впрямь предсказывать погоду в горах?
Шеп Доулман устроил аналогичный коммуникационный центр в Бостоне: и туда тоже будет стекаться информация со всех телескопов. Съемочная группа готова записывать материал для документального фильма [157].
Вопрос о том, следует ли проводить измерения, должен решаться на телеконференциях, которые планируется устраивать за четыре часа до каждого из сеансов. Последние несколько лет все шло несколько хаотично. Как‐то будет на этот раз? Координировать восемь телескопов и несколько десятков научных сотрудников не легче, чем привести на экскурсию в кондитерский магазин группу невоспитанных и взбудораженных школьников в разгар Великого поста.
4 апреля проходит проверка всех EHT телескопов. В РСДБ-сети всегда обнаруживаются какие‐то технические неполадки, а ведь телескопы должны действовать, как игроки одной команды. Во всем, что относится к компьютерам, самым слабым звеном обычно является пользователь – то есть человек. Малейшая ошибка становится препятствием на пути успеха: перепутались два кабеля, неудачно помечены данные, нечаянно отдана неправильная команда… Все в напряжении. Специалисты еще раз проверяют приборы. В наш групповой чат приходит взволнованное письмо с Гавайев от Ремо Тилануса: “Интерференционные полосы между JCMT и SMA!!!!” Четыре восклицательных знака! “Полосы” означают, что по крайней мере эти два телескопа, JCMT и SMA на горе Мауна-Кеа на Гавайях, хорошо работают совместно. Все выглядит многообещающе. Я намереваюсь идти спать – “подзарядить” свои батарейки. На всякий случай опять проверяю прогноз погоды и понимаю, что завтра нас ждет серьезная работа. Томас Кричбаум все еще мерит шагами диспетчерскую. “Ты не собираешься ложиться?” – спрашиваю я. “Ох, я просто хочу удостовериться, что все в порядке”, – отвечает он, думая о чем‐то другом.
На следующий день напряжение нарастает. В разных местах с регистраторами данных Mark 6, которые часто барахлят, возникают какие‐то проблемы. Специалисты из Бостона пытаются помочь с этим. У нас, кажется, все в порядке. Кричбаум написал в чат: “Регистраторы на Пико запущены и работают”. Днем происходит решающая телеконференция. И – о чудо! – по всему миру, там, где находятся наши телескопы, прекрасная погода и все приборы работают!