Прожорливое терпение (СИ)

— Моя ошибка, — со вздохом и слипающимися от усталости глазами признал я, — Сорвал маскировку. Опростофилился. Не подумал. Виноват.
— Если б не одно обстоятельство, то мы бы сейчас расстались, — сухо и сердито заметил Тсучиноко, — Ты бы с девочкой пошёл своим путем, а я, Кинтаро и твой мизинец — поехали бы по своим делам. Что смотришь? Сам говорил, что якудза для тебя не шутки! Но, к твоему счастью, не-очень-умный-Мач-кун, то, что вы натворили до этого, послало погоню за вами на другой континент! Радуйся! Великая Библиотека свернула все поиски, а заодно и объявила девиц Донкревилей в розыск!
— Ура! — обрадовались мы с Саякой, улыбаясь всей поверхностью лица. С души упал кирпич размером с гору!
— Ура…, - передразнил нас дед, — Идите спать! И вещи верните, в них теперь нужды нет!
— А можно, — тут застеснялась Саяка, теребя свою микроюбку, — до завтра поносить?
— Ты чего удумала, охальница?! — вызверился на нее Одай, — Я вам их не для игрищ постельных выдал!
— Нет, дедушка Тсучиноко! — тут же оправдала себя девушка, — Мне просто новую одежду купить нужно!
Старую она, как оказалось, остроумно использовала в качестве кляпов при борьбе с пытающейся напеть что-то враждебное Мимикой Фуому, так что обслюнявленные шмотки бышей ведьмы (причем всё вплоть до нижнего белья!) сейчас пылились где-то на странном механическом плане, полном шестеренок и движущихся частей. Ну, невелика потеря, поправим.
На следующее утро, точнее, почти день, старик поймал нас, только завершивших утренний туалет и моцион, а затем вновь утащил в комнату, где давеча устраивал разнос. Долго и пристально глядел в мое честное, умное и красивое лицо, а затем выдал сакраментальное:
— Мач-кун, я могу тебе верить?
— Пока не обещаю, что в следующем городе все будет нормально? Да, — слегка растерянно хмыкнул я, поясняя, — Не я такой, это мир у вас дурацкий.
— Да не об этом речь веду, — нахмурился Одай, — Я стар и немощен, а Кинтаро должен обязательно попасть туда, куда мы едем! Мне нужно доставить его к родственникам любой ценой, Мач-кун, это очень важно! Я хочу знать, могу ли я рассчитывать на твою помощь в этом деле… до конца?
— Впереди есть опасности, оябун? — не стал играть в дурачка и простофилю я, — То, о чем мы до сих пор не знали, капитан… оябун… мэр… отец полугномов?
— Ты — главная опасность! — рявкнул старик, — О, ками! Я пытаюсь донести до твоего скудного рассудка…
— Что хочешь быть уверенным в том, что мы с Саякой не удерем куда-нибудь, — невежливо перебил я деда, — Хочешь, я тебе свои артефакты отдам? «Божественного» уровня! Вот, держи! Только Книгу не дам, не моя она…
Перед Одаем легли метровый нефритовый жезл, заставивший Саяку испуганно икнуть, резко отодвинувшись, а заодно и шприц с розовым содержимым, являющимся влажной мечтой множества молодых (и не очень) недоумков.
— Убери от меня это! — всполошился дед, отползая на заднице аж к стене дома, — Какая… какую же ты дрянь носишь!! Всё, верю! Верю!
— Вот и ладушки, тогда мы за покупками, — умиротворенно подытожил я, делая попытку встать.
— Стой! Подожди! — остановил меня Тсучиноко, — Я… не просто так спрашивал. А потому…
А потому, что проспавшиеся наконец жители Усаноо сегодня собрались на праздник. Только не тот, в котором они будут чествовать избавителя и возвращателя им желанного покоя, а совершенно другой, уже ни раз и не десять откладываемый ими по причине жестокой депрессии и недосыпа. И меня, внезапно, этот праздник интересует, но не потому, что там будет бесплатное пиво и копчености из речной рыбы, а потому…
— Открытие храма Аллеаллы?!!
— Именно так, Мач-кун, — развел руками дед, — Я поэтому и хотел убедиться, что ты не…
Что я не свалю со свистом, расправившись с поручением богини и наплевав на возможные санкции от самого Тсучиноко, который вполне мог лишить меня гордого звания якудзы.
— Дед, когда это Герои были настолько малодушными? — горько спросил я засмущавшегося старика, всё-таки поднимаясь с татами, — Саяка, пойдем. Нам нужно поставить одну точку. Выполним божественное задание, купим тебе новое платюшко, а мне мешок фасоли, а потом вернемся к оябуну.
 
— Фасоль-то тебе зачем? — раздалось удивленное в спину.
— Потом в Читозе узнаете! — зловредно пообещал я этому маловеру.
Идти гоголем по городу было приятным занятием, особенно под ручку с местами сексапильной горничной, которая успела даже слегка почистить свой потрепанный прикид. Впечатление слегка портили тычущие в меня пальцами мужчины и разбегающиеся женщины, но на мелочи подобного рода можно было уже не отвлекаться. Особенно, когда ты идёшь закрыть своё первое (на самом деле второе) божественное задание! Птички пели, уменьшившиеся мешки под глазами у людей радовали, солнце сияло, а идущая рядом Саяка довольно мурлыкала, теребя свою трофейную гайку. 
Храм Аллеаллы местные жители не строили. Будучи существами глубоко добрыми снаружи, но циничными как бухотдел ЖЭК-а внутри, они просто-напросто переформатировали храм приснопамятной Датарис под Аллеаллу, поставили несколько новых фресок, освежили молитвенные дощечки и колокола, повесили новые бумажные талисманчики, а заодно нашли где-то несколько старых дедов в жрецы, отбирая последних, видимо, по умудренному виду. Бывших жриц, насколько я понимал местное самоуправление, разобрали по домам. Они, будучи молодыми, девственными и привлекательными (хотя, скорее всего, еще и лысыми по последнему завету богини) циничным и маскулинным обществом всегда ценились.
Жрецов мы обнаружили на заставленной столами площади Усаноо, где те вовсю старались показать окружающим, что богиня мудрости и книг совсем не против алкоголя, а местами даже и разврата. Впрочем, те девушки, которых они щипали и трогали, били в ответ аккуратно, но сильно, показывая, что насилие как бы тоже не грех. Лысых я не обнаружил, справедливо решив, что те, скорее всего, наверстывают упущенное в более приватной обстановке.
Пустой как барабан свежий храм идеально подходил для задуманного мной события.
— Я тебя здесь подожду, — остановилась бывшая ведьма у красных деревянных ворот при входе на небольшую храмовую площадь, — Ты только недолго, хорошо?
Так даже лучше.
Статуя Аллеаллы, вырезанная из дерева, не впечатляла совершенно. На этом месте в азиатских храмах мой искаженный и благословленный стереотипами мозг привык видеть толстых, пузатых и полированных до блеска будд, которые, всё-таки, внушали. Что может быть внушительнее толстого, спокойного и довольного мужика, который, по легенде, уже достиг всего, даже дзена? А вот изображение худенькой богини в чрезмерно стройнящем её кимоно, да еще и со здоровенным свитком на вытянутых перед собой руках… ну так себе. Накидать на этот свиток тарелок с рисом, рыбой и закусками — официантка получится.
— Аллеалла, — негромко позвал я, почему-то уверенный, что меня услышат. И придут.
Услышали. И пришли. Тоненькая голубоглазая, голубокожая и голубоволосая девочка сконцентрировалась из воздуха, сидя прямиком на том свитке, что держала в руках её не очень-то тщательно вырезанная копия. Правда, если лицо деревянной богини выражало намек на знание какой-то тайны или мудрости, то вот его живой прообраз…
Далеко не радостное выражение лица. Кривящиеся губы. Прищуренные глазки. Собранные в замок на груди ручки, одна из которых тут же устремляется вперед в требовательном жесте. Сегодня она одета в короткие шортики, маечку и носит большие очки без диоптрий.
— Здравствуй, — спокойно говорю я, не трогаясь с места. 
— Книгу! — резкий, злой, нетерпеливый приказ.
 
Невозмутимо извлекаю из инвентаря Книгу Всего, делаю четыре шага вперед, опуская артефакт в ждущую его руку верховной богини. Облегчения не показываю, но оно есть и очень большое. Приключение по добыче этой чертовой универсальной книжонки показало мне одну крайне важную вещь — я не люблю обязательства. Даже если за них полагается такая титаническая награда, как обещанное мне. Долг данному слову стискивает сердце, мешает дышать, бьется гадкой огненной бабочкой в голове. Он… обременяет.