Всадник на белом коне. Пробуждение (СИ)

– Видишь ли, Вит... – с изрядной долей нерешительности начал он. – Дело в том, что ваш запрос к ГАВКу оказался повторным. И предыдущий, согласись, был на грани шизофренического бреда, а уж когда подобное попытались пропихнуть еще раз... у ГАВКа, фигурально выражаясь, не выдержали нервы. Если бы в основе нового запроса не лежали идеи, уверенно признанные традиционной наукой безумными, наверняка все обошлось бы. Но тут... Короче, ГАВК закусил удила и затребовал дополнительную информацию, прежде всего касающуюся личности самих разработчиков. Чтобы убедиться, что имеет дело с нормальными людьми, а не с очередными изобретателями вечного двигателя. И мое ведомство, естественно, такую информацию немедленно предоставило. В результате ГАВК буквально уперся прямиком в тебя как руководителя КБ «Эос».
– Не понимаю, чем я ему не угодил, – растерянно произнес Вит.
– Узнать хочешь? – Вит угрюмо кивнул. – Тогда так... Сейчас ты сможешь ознакомиться с новым резюме. Мой совет: реагируй спокойно, не делая резких движений. Поверь, я знаю, о чем говорю, потому что перечитал его уже три раза подряд.
– Постараюсь. Куда прикажешь?..
– Оставайся на месте, твое кресло находится внутри пространства сфеария. Ну, а я не стану тебе мешать, тем более что читать резюме по четвертому разу не испытываю никакого желания.
Айзенхарт поднялся, прошел к своему столу и, ободряюще кивнув доминатору, проделал над рабочей поверхностью серию каких-то манипуляций. Сидящего в кресле Вита окутала полупрозрачная голубовато-белая дымка, из которой друг за другом неторопливо выплыли многочисленные схемы, в которых нетрудно было опознать подсистемы и узлы гипотетической Т-установки. Вокруг них роились бесчисленные буквенно-цифровые обозначения, а из глубины уже наплывали стройные ряды формул...
Пока ничего нового Вит не увидел, перед его глазами всего лишь происходила демонстрация отправленного на съедение ГАВКу исправленного запроса. Доминатор невольно испытал чувство гордости за проделанную коллективом КБ огромную работу, предельно конкретно изложенную языком математики и зримо вопрощенную в реальных технических устройствах.
«Каким же нужно быть... э-э... упертым... э-э... консерватором, – думал он, – чтобы не оценить по достоинству красоту предлагаемых решений. Однако, где же, наконец, долгожданное резюме?»
Заключение ГАВКа выплыло из глубины сфеария под самый занавес. Вит перечитал его дважды, прежде чем смысл дошел до него окончательно. Теперь он смог в полной мере оценить совет Дана рассматривать резюме по возможности спокойно, а еще лучше – абсолютно бесстрастно. Хотя, о чем разговор? Ему хотелось рвать и метать, а еще лучше учинить что-нибудь этакое, чтобы ГАВКу стало плохо. Виту очень хотелось сделать ГАВКу плохо.
Однако он сумел сдержать себя в руках.
– Достаточно, – сказал он в пространство, и сфеарий тут же схлопнулся, бесследно поглотив как направленный на рассмотрение невероятно красивый запрос, так и безобразный по сути ответ.
– Ну, и как тебе? – осведомился Айзенхарт, снова усаживаясь в кресло напротив. – Есть желание поделиться с коллегами?
– Сейчас у меня одно желание, – сквозь зубы процедил Вит. – Взять ГАВК за горло и свернуть ему шею. А заодно и кое-кому в твоем ведомстве.
– Может быть, мне? Учти, это я направил ГАВКу персональные данные КБ «Эос». В том числе и твои.
Вит угрюмо смотрел на спинлайтера и громко сопел от едва сдерживаемой ярости. Наконец, кулаки разжались, и он произнес, успокаиваясь:
– Ну, спасибо тебе... Я подумаю, как мне теперь соотносить свою работу с принципами твоего ведомства. А заодно, какие меры необходимо предпринять в ответ на этот бардак. Кстати, откуда у тебя мои медицинские данные?
– А ты не помнишь? – невинным тоном осведомился Айзенхарт, но Вит почему-то сразу почувствовал себя уязвленным. – Рутинное медицинское обследование при приеме на работу... почти год назад.
– И что? Ты обнаружил в моем организме какую-то редкостную болезнь, сведениями о которой при первой возможности поделился с ГАВКом?
 
– Редкостней не бывает. По имеющимся сведениям, подобное заболевание можно найти едва ли у двухсот человеческих особей во всей солнечной системе.
– В самом деле?.. Да будет тебе известно, что только в Рио зарегистрировано около шести тысяч «анонимных амнезоидов». Я, кстати, в их числе. Такая вот «редкость».
– Амнезия вряд ли играет тут существенную роль...
– То есть... хочешь сказать, моя амнезия – безобидное следствие какого-то гораздо более серьезного заболевания? Например, шизофрении?
– Я этого не говорил. Но ГАВК, боюсь, решил именно так.
Вит несколько секунд помолчал, переваривая сказанное спинлайтером, а потом произнес:
– Никак не могу уразуметь, по какой причине Ортега все-таки взял меня на работу. Если по медицинским показаниям я явный псих...
Он развел руками.
– Не надо так мрачно, – возразил Айзенхарт. – Никакой ты не псих... Но если между нами... – он приложил палец к губам и картинно обвел глазами помещение, – Ортега специально подбирал в команду КБ «Эос» людей, не разделяющих традиционные взгляды на науку. И, как видишь, оказался прав. Только такие специалисты и могли в кратчайшие сроки справиться с «невозможной» задачей создания субкварковой энергетики. А что касается персонально тебя и твоей амнезии... Не каждому дано всего лишь за год пройти путь от простого рядового инженера до доминатора ведущего КБ планеты. Думаю, не слишком погрешу против истины, если скажу, что твой личный вклад в решение проблемы существенно выше девяноста процентов. А ты говоришь, псих...
– Это не я говорю, а твой разлюбезный ГАВК!
– ГАВК не мой, – спокойно возразил Айзенхарт. – Он общий.
– Карамба! – с чувством произнес Вит. – Может, подскажешь, как обуздать эту чертову псину?
– Может, и подскажу... хотя и испытываю определенную неуверенность в твоей правоте.
Вит дернулся было возразить, однако Дан движением руки остановил его благородный порыв.
– Видишь ли... – продолжил он, – несмотря на тщательную перепроверку и новую по качеству обработку ключевых уравнений в теоретической базе Проекта, стопроцентной уверенности в перевесе аргументов КБ над контраргументами ГАВКа у меня нет.
– Ну спасибо тебе! – Вит с чувством ударил ладонью по подлокотнику и наклонился вперед с явным намерением встать. – А я-то считал тебя своим другом...
– Да подожди ты! Не хватайся сразу за маузер, поскольку я на твоей стороне.
Вит немного подумал и остался в кресле. Ярость, подогреваемая обидой, куда-то улетучилась. Доминатор испытывал сплошное душевное опустошение.
– Вот так-то лучше, – сказал Айзенхарт. – Знаешь, один из моих великих соплеменников в свою бытность заметил: «Человеческий разум так любит строить, что уже много раз возводил Башню, однако затем разбирал ее, чтобы посмотреть, как устроен фундамент».
– Золотые слова, Дан, – угрюмо заметил Вит. – Я помню эту цитату Иммануила Канта так ясно, словно беседовал с ним неделю назад. Что ж, великий знал, о чем говорил. Теперь нам с тобой надо бы постараться без потерь донести до сознания Главного Анализатора нашу альтернативную мысль. Пусть уяснит, по крайней мере, два постулата. Первый: нашу Т-Башню возвели суперпрофессионалы. И второй: им нет надобности ее разбирать, ибо то, как устроен фундамент, они знают много лучше и глубже, чем какая-то авторитарная спинотроника. Если сказать предельно откровенно, то резюме, над которым мы с тобой обрыдались, есть не что иное как заслуженный апофеоз слесаря-сантехника на кафедре современной теоретической физики. Согласен?
– Почти. Общее ощущение нашей правоты у меня уже есть, но пока еще нет стопроцентной уверенности...
– Дан, – проникновенно сказал Вит. – Стопроцентная уверенность – это то же самое, что асимптотическая недостижимость для гиперболы. Если стремление людей использовать достижения квантовой физики на практике взять и загнать в тупик стопроцентной уверенности, наука и техника остановятся. Есть только два выхода из созданной нами же ситуации. Либо действовать на принципах бесконечного сближения с асимптотой, либо бездействовать вообще.