Покорить Ангела (СИ)
Наконец машина остановилась у въезда в больницу.
— Прежде, чем ты попытаешься выскочить из машины, вдохни и выдохни несколько раз, — неожиданно тишину нарушил сидящий за рулем Вик, и обращался он отнюдь ни к своей сестре. Нет, говорил он, очевидно, со мной.
— Я…
— Дверь все равно заблокирована, — продолжил он, не обратив никакого внимания на мою попытку вставить хоть что-нибудь в ответ. — Сейчас мы въедем на территорию, найдем, где припарковаться и организовано двинемся в хирургию, ясно? — он проговорил все это таким тоном, будто с пятилетним ребенком разговаривал.
— Вик, — возмущенно попыталась приструнить брата Тася.
— Я уже двадцать восемь лет Вик, — парировал тот, — всем все ясно?
Мы молчали. Вик тем временем не поленился повернуться и посмотреть на меня так, что у меня душа заледенела и уплыла в пятки. Спорить с ним расхотелось, возражать — тем более. Я даже кивнула непроизвольно, лишь бы перестал смотреть на меня своим холодящим душу взглядом.
— Ну вот и чудненько, — он снова вернулся в прежнее положение.
Вскоре машина двинулась с места и въехала на территорию больницы.
Как же сильно мне хотелось ослушаться «приказа», как хотелось рвануть с места, не теряя ни минуты, но вместо этого я размеренно двигалась рядом с идущим вслед за Вик и Тасей Ромкой.
Какого черта они так спокойны? Почему не рвутся к лучшему, чтоб его, другу? Хотелось просто заорать во весь голос, закричать так, чтобы на другом конце больницы было слышно. Но я молчала, сжав до боли челюсти, молчала и шла, опустив глаза и не поднимая головы вплоть до того момента, пока мы не оказались в нужном отделении и на нужном этаже. Саша и Надя приехали чуть раньше нас и уже стояли в коридоре, недалеко от двери со светящейся над ней, мигающей надписью «Вход только для персонала».
Рядом с ними, топчась на месте, находилась Мила.
— Его уже увезли в операционную, — сообщил Саша, завидев нас.
Надя только грустно и натянуто улыбнулась, а Мила, поджав губы, одарила меня взглядом полным ненависти. Винить я ее не могла, чувство это — вполне обоснованное. Говорить она ничего не стала, но и взгляда было достаточно.
Но если выдержать взгляд девушки Волкова я еще была в состоянии, то появление в коридоре его отца окончательно захлопнуло крышку моего гроба. Стоило мне только заметить приближающегося Волкова-старшего, как чувство вины, и без того сжиравшее меня без остатка, навалилось на меня еще большей, непосильной ношей. Держаться на ногах становилось все сложнее, воздух вокруг загустел, превратившись в нечто густое и тянущееся, словно жвачка. Не будь рядом Ромы, я бы наверняка рухнула без чувств на холодный пол.
Тяжелый взгляд мужчины медленно скользнул по присутствующим и остановился на мне.
— Даже спрашивать не стану, — с легкой хрипотцой в голосе произнес мужчина, не сводя с меня пытливый взгляд прищуренных глаз.
— Я не хотела, чтобы… — слова против воли сорвались с губ, но возможности оправдаться мне не дали, Мила, видимо, перестав сдерживаться, протяжно прошипела:
— Не хотела, — ее голос отозвался противной дрожью в моем теле, — это из-за тебя, все из-за тебя, каждый раз, когда ты появляешься, что-нибудь происходит, сначала авария, теперь это… Ты как проклятье…
— Мила,— попытался приструнить ее Ромка, но, как бы там ни было, слов из песни не выкинешь.
— Что Мила? — казалось, она лишь сильнее распалялась. — Хочешь сказать, что это не так?
— Довольно, — пробасил вдруг Николай Федорович, — достаточно.
Я невольно вздрогнула и поежилась, не решаясь даже взглянуть на отца Жени. Мила права, каждое ее слово больно резало по сердцу, оставляя кровоточащие раны. Все присутствующие, безусловно, это понимали не хуже меня, просто вслух ничего не говорили.
Мила притихла, остальные тоже не решались подавать голос, а я все также чувствовала на себе прожигающий взгляд отца Жени.
— Я думаю, всем вам стоит ехать домой, все равно до утра вам тут делать нечего, — чересчур спокойно обратился ко всем Николай Федорович.
Во мне что-то неистово запротестовало. Я твердо поняла, что не покину стены этой больницы, пока не буду уверена в том, что Волкову ничего не угрожает.
— Вы меня слышите, все по домам, отдыхать, — повторил отец Жени.
— Но… — подала голос Мила, — я никуда не поеду, — не слишком уверено заявила девушка, явно побаиваясь мужчину.
— Поедешь, вы все поедете, — стоял на своем Николай Федорович, — Виктор, собирай давай детвору и всех домой.
— Дядь Коль, — в разговор вмешался Саша.
— Цыц я сказал, или зачет по литературе вам не нужен? — язвительно поинтересовался мужчина. — Домой, все остальное завтра, — голос его приобрел нотки раздражения, очевидно, не оставшиеся незаметными.
Ребята, не решаясь спорить, постепенно засобирались, я тем временем судорожно соображала, как ускользнуть из поля зрения присутствующих так, чтобы остаться в больнице незамеченной. Однако следующая фраза Николая Федоровича застала меня врасплох:
— Кошкина, задержитесь, — строго произнес он, как раз в тот момент, когда вся компания начала двигаться к выходу, — остальные домой, — добавил он.
— Лину надо подвести домой, — возразил Рома.
— Я вызову такси, а теперь брысь отсюда.
— Идите, — тихо выдохнув, попросила я.
Рома только странно прищурился, ребята вновь зашевелились. Мила, стиснув челюсти, бросила на меня презрительный взгляд и первой исчезла из поля зрения, за ней последовали остальные.
Оставшись в пустом коридоре один на один с отцом Жени, я тяжело вздохнула и наконец решилась посмотреть на мужчину. Однако, вопреки моим ожиданиям, ничего кроме легкой улыбки на лице мужчины я не увидела.
— Я… — мне захотелось сказать хоть что-нибудь.
— Успокойся, я не буду тебя обвинять, — его улыбка стала чуть шире.
— Но Женя…
— Нормально все с Женей, сейчас зашьют и будет, как новенький, — огорошил меня мужчина.
— Вы не можете этого знать, почему вы вообще так спокойно об этом говорите? — воскликнула я.
— Потому что так вышло, что завотделением нейрохирургии — мой лучший друг, а в больнице все друг друга знают, несколько звонков и я уже по дороге сюда все знал.
— Тогда почему вы не сказали об этом сразу, ребята же будут волноваться.
— Они тут ничем не помогут, только кислород расходовать будут понапрасну.
— А я тогда…
— А тебя он наверняка захочет увидеть, когда проснется, — второй раз за несколько минут ошарашил меня Николай Федорович.
— Это вы с чего взяли? — округлив глаза, я уставилась на него, как баран на новые ворота.
— Ну не каждый день мой сын-раздолбай рискует жизнью ради девушки, — насмешливо произнес отец Жени, а на меня вновь обрушилась огромная волна вины.
— Прекрати, — явно прочитав мои мысли, поспешил успокоить меня мужчина, — считаешь, было бы лучше, поступи он иначе?
— Я…
— Так, пойдем-ка, девочка, выпьем с тобой кофейку в буфете, кажется, это уже становится традицией…
Глава 21
Могла ли я хотя бы на минуту допустить мысль о том, что после всего случившегося буду распивать кофе с отцом Жени в буфете? Кофе, вместо вполне уместных обвинений? Могла ли подумать о том, что не увижу ни капли злости во взгляде мужчины, чей сын сейчас на операционном столе по моей вине? В глаза Николаю Федоровичу я смотреть не решалась, опустив взгляд и разглядывая свой напиток, я поднесла кружку к губам.
— Ай, — вскрикнула невольно, напрочь позабыв о том, что кофе вообще-то еще не успел остыть. Обжигающая боль импульсом пронеслась по телу, и я чудом не выронила из рук треклятую кружку.
— Осторожно, — обеспокоено проговорил Николай Викторович, чуть поддавшись вперед, — перестань ты так трястись.
— Простите, — прошептала я, и наконец заставила себя поднять глаза и посмотреть на отца Жени.