Сны Землян (СИ)
— Здесь тебе не циклотрон в Баварии! Теперь я тут сама, а не голосом и спуску тебе не дам! Давай, иди следом.
И она пошла спускаться.
Обмолвка Абы явно не предназначалась для ушей Мустафы, который по-русски ни бельмеса не понимал. Но он обмолвился по-английски и, если бы не Эйра, то провожатый бы, пожалуй, в обморок хлопнулся или еще чего похуже учудил. Что уж там молодец, сообразила шустро. Компьютерный разум, одним словом.
Однообразный спуск изредка делили платформы, углубленные в грунт, одинаково маленькие и пустые. Дебелый кабель в руку толщиной спускался вместе с ними, однако не расщеплялся ни на волосок, ни на лампочку. Так что шли они, если не считать карманных фонариков, в глубокой тьме. На очередной платформе закончилась и облицовка стен канала так, что Вавилов, ступающий последним, смотрел теперь не на однообразные квадратики, а на голый базальт. Он даже прикоснулся к нему ладонью — холодный и шершавый. Обычный камень. Вот только слишком уж грубо вытесан. Так, будто тут работали не современной техникой, а кирками, да ломами.
За очередной платформой стены стали еще странней и противоестественней: они вообще потеряли всякие следы обработки. Раз, Вавилов даже приостановился на минутку и ощупал стенку предметней, но от этого не стало ясней, чем, собственно выдолбили настоящую часть канала. На ощупь, на вид, да и вообще всей своей фактурой, стенка напоминала грань раскола базальтового валуна. Будто канал… Выдавили.
— Что-то здесь не так… Эй! — крикнул он вдогонку успевшей значительно от него подспустившейся группе. — Мустафа!
— Йа? — отозвался тот и процессия остановилась, дожидаясь Вавилова.
— Этот канал очень странный, — известил он товарищей, когда нагнал их. — С геологической точки зрения он без следов обработки человеком. Вверху были да, а здесь уже нет. Мустафа он точно был сделан людьми? Или его уже обнаружили вместе с пирамидами?
— Я не знаю, — пожал плечами озадаченный гид. — Мне он, во всяком случае, кажется менее странным, чем беззвучно падающие глыбы или ваша волшебная лиана. Но могу уверить, что здесь люди ходят и довольно часто.
— А в чем странность? — спросила у Вавилова Эйра и, зябко поежившись, скрестила на груди руки. — Камень как камень. Может, работягам надоело зря красоту наводить, выдолбили, да оставили как есть.
— В том-то и дело что здесь нет следов долбежки. Он будто сам по себе геологическое образование. На вид в точности, как разлом горной породы.
— Идеально круглый и вертикальный, — тихо произнесла Юки. — Как колодец. Вы встречали такое?
Вавилов бегло окинул мыслью свою пространную геофизическую практику и медленно покачал головой.
— Нет, не припомню.
— Ну и пусть себе будет этим твоим геологическим образованием, — проскрипел Аба. — Нам-то что? Пошли дальше, надоело уже.
И он, не дожидаясь остальных, застучал вниз по ступеням.
— Нам нужен не канал, а то что внизу лежит, правда Мустафчик? — пихнула Эйра локтем провожатого в бок и заспешила вслед за Абой. Мустафа вздохнул и обреченно поплелся следом. За ним Юки с Вавиловым.
— Иван, — тихо позвала она, обернувшись к Вавилову на ходу. — Пожалуйста, дайте мне руку.
Немного удивившись ее просьбе, Иван взял протянутую ему ладонь и, почувствовав, какими холодными были ее тоненькие пальцы, слега сжал ее. Она сжала ее в ответ и в это самое мгновенье сердце у Ивана кольнуло, остановилось и забилось глуше, чаще…
— Юки, — так же тихо позвал он, пока она как будто сводила его за руку вниз по лестнице. — Вы сказали, что знали… Знали меня. Как такое возможно? Ведь, если вы не ошибаетесь, то я уж как с десять лет мертв. Вы узнали меня, а я вас забыл. И вы назвали меня тогда, при первой встрече другим именем. Мастер?
— Я думаю, что это не случайно. Там наверху в обыденности у меня остался… Остался очень дорогой мне человек, — она обернулась, — Вылитый вы. Но только он не совсем был человеком, он был как Эйра живой, но другой. Уже живой, понимаете? Сознательный, но другой. Не из плоти и крови.
— Робот? — удивленно приподнял брови Иван. — Но почему я похож на него?
— Нет, скорее наоборот, — она вновь оглянулась на этот раз подольше и в выражении ее лица, а, главное, в ее глазах, Вавилов увидел что-то такое, отчего его сердце вновь забилось часто, а в голове стало легко и приятно. — Это он был похож на вас. И именно для того, чтобы в нужную минуту я узнала вас, и мы сошлись. В пирамиде, в действительности никогда не было манипулятора. Он всегда был здесь, в генизе Земли. У кого — неизвестно, но этот кто-то очень искусно все устроил и свел нас здесь и сейчас.
— Но почему именно здесь?!
— Не знаю. Посмотрим. Думаю, и для этого в свое время, найдется объяснение.
Она немного помолчала и добавила, но еще тише и грустней:
— Возможно, вся моя жизнь сконструирована ради этого момента… И твоя, быть может, тоже.
Впервые за все время знакомства она назвала его на ты. Стыдно было признаться, но такое простое короткое обращение очередной раз вскружило его, совершенно отсеяв высказанный смысл. Иван почувствовал, как кровь прилила к голове, и он невольно дотронулся до щеки, чувствуя, как та пылает. Господи, да что с ним такое происходит?! Ведь он давно мертв! Нет ни щеки, ни крови и нет никакой любви! Но он уже слишком хорошо знал, что за чувство зажглось в нем к этой девушке. И признаться в этом себе было еще сложней…
Для Вавилова спуск оборвался внезапно — он настолько развернулся ко своим чувствам, что совершенно не заметил, как ступени кончились. Они стояли на очередной маленькой нише-платформе, невысокой и закругленной по углам. Лучи его фонаря и фонаря Абы сновали по стенам, но взгляду не за что было зацепиться.
— Это тупик?.. — растеряно произнесла Эйра. — Мустафа?
Посеревшая от страха физиономия гида застыла. Даже широко раскрытые глаза как будто остекленели. Тут он вдруг взревел, как обезумевшее от близкой смерти животное и, отшвырнув с пути Абу, бросился вверх по лестнице. Его крик, прерываемый только на короткие мгновенья вдохов, все отдалялся, и отдалялся пока внезапно так же как и грянул, не пропал. Два долгих давящих мгновенья стояла тишина и вот его тело, с чавкающим шлепком грохнулось к ногам Вавилова. Юки вскрикнула и отскочила к стене, Эйра зажала ладонями рот, а Аба часто и крепко моргал на конвульсивно подрагивающее тело. Под размозженной головой Мустафы показалась кровь. Лужица растекалась, расправлялось по каменному полу, точно жидкое черное зеркало и Вавилову пришлось шагнуть в сторону, чтобы оно не коснулось его сапога.
— Он ведь тоже мертв был, — спокойным голос проговорил Аба. — Откуда кровь?
Он присел на корточки, прикоснулся к лужице и растер темную липкую жидкость между пальцами. Понюхал.
— Обычная кровь. Хотя постой… — он достал из нагрудного кармашка карандаш и потыкал тупым концом лужу. — Ваня, смотри.
Вавилов присел рядом и стал следить за карандашом. Аба ткнул сначала каменный пол у края лужи, подождал, пока испытуемое место не затянула кровь, ткнул снова и карандаш провалился глубже. Намного глубже. Аба выпрямился из брючного уже кармана достал пустую стеклянную пробницу и положил ее в лужу. Пробница утонула. Они переглянулись.
— Пошли назад, — буркнул Вавилов и поднялся. — Я туда не полезу.
Аба кивнул.
— Согласен. Пошли.
Но путь к отступлению был отрезан: первая же над ними платформа обернулась каменным потолком таким же серым и безысходным, как и стены последнего отрезка пути. Только одно кровавое пятно красовалось на том месте, где лестница заканчивалась.
— Наверное, он с разбега головой треснулся, — проговорила Эйра, указывая на темную кляксу. — Не заметил в темноте преграду.
Делать нечего, пришлось вернуться. За короткое время их отсутствия кровь заполнила все дно, тело Мустафы потопло и, с последних ступенек лесенки, они смотрелись в сплошной, черный колодец крови.
— Это он все, — мрачно выговорил Аба. — Загнал нас в ловушку, как мышат недорезанных. Теперь ни вперед, ни назад.