Между двух миров (СИ)

— У меня для тебя есть список, — говорит Ольга, она так и не открыла глаза и идет, держась за твою руку, как слепой за своего цая-поводыря. — Список еды, которую ты должна обязательно попробовать, пока ты еще человек! Сейчас у тебя совсем другие рецепторы, ты просто обязана использовать их на полную катушку! Конечно, это мой список, но тебе понравится! Первое — гамбу, на самом деле это просто сладкий хлеб, но ты не представляешь насколько это вкусно!
Сказать ей, что за последние триста лет ты успела перепробовать такое множество еды, что вряд ли чему то удивишься? И что вкусовые рецепторы ратхи более совершенны? Но Ольга с таким энтузиазмом рассказывает тебе про свою любимую еду, что ты не хочешь ее разочаровывать, ты даже почти веришь, что должна все это попробовать, хотя на языке лишь кислая-горечь, как от желчи и сухость во рту.
— Ты ведь как-нибудь отвезешь меня в Адар? — спрашивает вдруг Ольга. — Я бы посмотрела на ваш мир!
Ты не сразу понимаешь, а потом теряешься, не зная, как ответить. Отказать? Пошутить? Сказать правду? К твоему удивлению, Ольга ждет ответа и даже открывает глаза ради этого. Вы останавливаетесь в потоке народа и она поворачивается к тебе лицом.
— Ты не вернешься, да?
Ты не может смотреть ей в глаза и отворачиваешься.
— Пообещай мне, — говоришь ты и тянешь ее за собой. — Если я вернусь, ты будет держаться от меня подальше. И вообще от всего этого. Вернись лучше в университет. Ты могла бы…
— Не меняй тему разговора.
— Я еще не ушла.
— А тебе можно остаться? — ты слышишь оттенок надежды, тонкий, как краешек луны, показавшейся над облаками, а потом она снова исчезла в бурных воздушных водах. Так бывает, когда луны искусственного происхождения и живут под облаками, а не над.
— Пока никто не знает, что я заняла эту оболочку, кроме Гедды, а он будет молчать. Ваш мир обособлен, вы далеко от нас, здесь все иначе, здесь есть иллюзия свободы и она очень сильна. Я потому и переехала, я пыталась обмануть себя все последние триста лет своей жизни, но только здесь, по эту сторону Каньона Ирр, мне это удалось по-настоящему.
— О чем ты?
— Я убедила себя, что могу начать все сначала, отбросив несколько тысяч лет памяти корней, забыть про традиции и долг, про то, ради чего она создала меня, но сейчас, здесь, в шаге от настоящей свободы, я вдруг испугалась и осознала, насколько я не хочу быть свободной. Мной всегда двигала четкая и ясная цель — служить, она дана была мне при создании, она определяла смысл моего существования, а разве нужно большее? И даже после… Я всегда знала, зачем я есть. Это естественный предохранитель от всякого развития. Все неведомые были созданы и знают об этом, у них есть Творец и им этого достаточно. Их не волнуют проблемы бытия, смысла своего появления. Они просто выполняют функцию и удовлетворены этим. Быть здесь и сейчас. Человек так не может, он всегда ищет, он всегда хочет знать больше, его суть — познавать, для человека нет предела, за который он не захотел бы выйти. Именно поэтому люди — создатели, а машины были созданы чтобы служить.
— Что ты такое говоришь? Ты ведь не машина! Ты живая! — возмущается Ольга. В этот момент терминал у нее на запястье громко оповещает о входящем сообщении. Она не отвечает и смотрит на тебя.
Ты отворачиваешься, подходишь к самому краю моста и прислоняешься лбом к защитному стеклу. Не будь тут преграды, ты бы прыгнула, чтобы не отвечать на Ольгин вопрос. Химия человеческого тела, делает тебя очень чувствительной и ранимой, ты можешь остановить это и запустить коррекцию, изменить реакции своего тела, но не делаешь этого. Ты впервые хочешь плыть по течению и отказываешься принимать решения. Это тоже своего рода выбор, значит ли это у что тебя теперь есть свобода воли?
— Это Гереро, — кричит Ольга. — Они уже освободились, надо ехать!
До машины вы идете молча. Пропасть справа, а Ольга слева. Потом детектив Полански устает молчать и продолжает свой список кулинарных шедевров штата Монсель. Она больше ни о чем не спрашивает, и иногда даже сеется, но ты чувствуешь что она отстранилась физически, ее взгляд блуждает где-то далеко, а язык будто сам по себе продолжает выдавать ненужные слова.
 
Их так много и они настолько ничего не значат, что теперь уже ты хочешь закрыть уши руками и зажмуриться.
Отдел экспертизы зажат с двух сторон стеклянными башнями, увенчанными магнитными посадочными площадками, которые выглядят как перевернутые зонтики. Под козырьком информационного табло первым рядом идут рамки термосканеров, к которым ведет волнистая юбка лестницы, и только потом обычные двери. Охраны нет, система автоматически считывает конфигурацию оболочки и сама же передает информацию на пульт системы безопасности. За это отвечает Сеть, а сети думают и реагируют намного быстрее людей. Даже быстрее неведомых.
Машину Ольга оставляет на временно парковке, откуда проще уехать.
Вы спокойно проходите через рамку сканера, он никак не реагирует на твою печать, скорее всего он ее даже не видит, в его базе данных нет (не)периодической таблицы йондалей. На посту охраны внутри знания тебе выдают временный пропуск под ответственность детектива Полански и вы поднимаетесь на лифте на тринадцатый этаж. Ты здесь ничего не помнишь, твой первый и единственный рабочий день смыло волной перемещения. Очень шумно. Вспыхивают и гаснут Сети, постоянно звенят системы оповещения. Здесь все постоянно разговаривают по телефону или терминалу. Рабочие места разделены пластиковыми перегородками. Стен нет, прозрачные панорамные окна с видом на город со всех четырех сторон, как обрыв. В кабинете Гереро вас уже ждут трое детективов. Все они рассматривают тебя с любопытством. Всех троих ты помнишь по Ольгиным записям. Джон Джозеф, Юджин Касада и Ведзен Балок. Все уже сидят за столом и на Ольгу смотрят неодобрительно.
— Полански! — поджимает губы Джон-джон. — Сажай уже свою эксклюзивную персону на стул!
— Ей наверное нравится быть в отпуске, — смеется Касада, снимает пиджак, вешает его на спинку стула и закатывает рукава. В кабинете и правда жарко.
— Слышала, твой напарник из отпуска то уже не выйдет! — говорит Джон — джон. — Проснулся утречком, встал и пошел добровольно промыл себе мозги!
Ты берешь себе стул и садишься подальше от всех, к стенке. Ольга, громко отодвинув стул, садится напротив Джон-джона и Касады. Балок с любопытством посматривает на всех троих, в руке он сжимает носовой платок.
Гереро стучит костяшками пальцев по столу.
— Начнем, пожалуй! Эксперты еще работают на последнем месте преступления, но у нас кое-что вырисовывается и поэтому комиссия по безопасности и департамент полиции были так щедры, что позволили нам объединить усилия! Джозеф, рассказывай!
— Что у нас получается, — говорит Джон-джон, при нем его одышка и потливость. Он мнет платок в руке и много пьет. — Наша жертва — Морин Гуревич. Где наша девочка только не была за три недели до своей смерти она проехала пять штатов, последним был Трийя. По отметкам в системе, в Трийе она пробыла с 23 по 29 мая, как и ее заботливый дружок, Рафаэль Элеван. Они вернулись в субботу, в четыре часа дня, камеры зафиксировали ее и Элевана в причальном доке 117, таможенники пропустили без вопросов, у Гуревич были необходимые медицинские документы, найденные при ней три грамма яда, вписали как лекарство. Ее тело нашли рано утром, в четверг, 3 июня, за старым кладбищем, по отчету смерть наступила примерно в час ночи. Официальное заключение называет причиной смерти отравление двумя ядами, один образец принадлежит Дому Амирас, второй — Рае. Укус, который разорвал ей горло, повредил имплантаты, которые использовались для перевозки яда. Два образца смешались и это ее убило. На теле было найдено множество следов, в том числе синяки от явных побоев, разной степени тяжести, но самые свежие она получила перед смертью.
Джон выводит на экран Сети, висящей над столом, фото, на котором отчетливо видны следы от пальцев. — Если присмотритесь, увидите разницу. Эксперты в этот раз постарались, ширина и длина ладони, как и пальцев не принадлежат человеку, слепок зубов на шее Морин явно указывает на заара. Есть образец слюны, уже отправили в лабораторию для сравнения с образцом возможного подозреваемого. Наш подозреваемый — ваша жертва. После самоубийства доктора Асамы мы получили Ордер на изъятие записей Око и камер наблюдения Центра токсикологии, — Джон-джон снова нажимает кнопку на терминале и на экране появляется видео. — Запись сделана накануне смерти девушки, среда, второе апреля, это ее последнее посещение Центра, здесь видно, что Морин разговаривает с молодым зааром в коридоре, а потом они вместе заходят в кабинет, где она передает ему записку, после чего уходит. В записке какой-то код, 4\5 Малой Медведицы, квадрат Стрельца.