Миссия Припять (СИ)

“ЗДОРОВ'Я НАРОДУ - БАГАТСТВО КРАЇНИ”. 
Я без боязни вошла внутрь. 
Первый взгляд оказался обманчивым – в дверях неплохо сохранилось стекло. Я провела по нему рукой – тридцатилетние пыль и грязь. Светодиодная лампа проржавела и наполовину свешивалась с потолка. Обычная люстра отсутствовала. На ее месте висел кабель. Штукатурка на потолке выглядела как новенькая. Словно для нее не существовало тридцати лет. Стена у входа покрылась черной гнилью. Вода во время дождя стекала по ней, оставляя следы. Местами выступала голубоватая краска. Сгнившие деревянные стулья стояли у стеночки. Два небольших разобранных столика. Какие-то колючки из проводов у ног. Приставленные к дверям деревяшки, снятые непонятно откуда. В горшке для цветов проросло дерево, но с него уже спала листва. Тонкие голые ветви касались потолка. 
Холл был большим и просторным. С одной стороны – все выше описанное. Кресла, обтянутые кожей. Но только в некоторых местах она порвана. Их засыпало штукатуркой и крупными кусками краски, падавшей со стен. Квадратное окно, вокруг которого слезли краска и обои. Местами также выглядывали голубоватые пятна – краска вступила в реакцию с водой. Пол пророс мхом. Ржавые железки повсюду. 
Мрачное местечко. 
С другой стороны сохранилась каменная кладка. И металлические таблички с надписями. 
“Распорядок работы поликлиники” 
“Цеховая терапевтическая служба” и прочие. 
Просторный больничный коридор тоже был завален: опрокинутые шкафчики, столики и стулья. Некоторые из них оказались разобранными. Гнилые палки под ногами. Обветшие паласы. Они еще сохранили свой цвет – голубой вперемешку с плодородной почвой. Ее приносили сюда мародеры. Их следы были повсюду. Жадные и алчные создания что-то искали здесь, не боясь смертельной опасности. 
Бродить по этому помещению одной казалось глупой затеей, но что-то тянуло меня сюда. 
Я запнулась об детский велосипед. Колеса сняты. Осталась только ярко-красная рама. 
В кабинетах тоже царил ужас. Гнилое и ржавое оборудование. Такие же стены и полы. Плотно закрытые окна и склянки на подоконниках. Они оказались пустыми – воры забрали даже медикаменты. 
Место настораживающе следило за мной. Каждый шаг отзывался в пустом помещении гулким звуком, эхо которого слишком меня преследовало. 
В других коридорах поликлиники творился похожий хаос – баночки, склянки, матрасы, столы, стулья, шкафы, шкафчики. Все, что плохо лежало, тут же выносилось. 
Одно окно оказалось распахнутым, и я невольно потянулось, чтобы закрыть его. Скрип и звук закрываемой рамы заполнили помещение. Батарея под ним отсутствовала, но другие трубы оставались на месте. 
Самое странное, что во многих палатах и кабинетах было темно. Освещение отсутствовало очень давно. 
Я чувствовала боль этого места. Оно звало меня куда-то. 
В окне, в больничном коридоре, я увидела гинекологическое кресло. Оно стояло во дворе поликлиники. Кто-то вынес его туда и оставил, как напоминание. Выглядело это жутко, но завораживающе. Кресло окружала растительность – кусты с пожелтевшей листвой защищали его. 
Я некоторое время любовалась им, а после решила продолжить путь. 
Держась за стены, я медленно двигалась вперед. Странно, но мне было очень страшно. Зов не прекращался. Он звенел в ушах, не отпуская. На многих дверях сохранились надписи. “Операционная”, “Зав.отделением”, “Процедурная”, “Прием анализов крови”, “Зав.лабораторией” и прочие. Сами двери выглядели как новенькие и крепко держались на петлях. В процедурном кабинете на потолке до сих пор висел операционный светильник. Некоторые его детали были сняты, но сам корпус остался на месте. Целые окна, крепко закрытые ставни. Мне здесь делать нечего. 
Но другие больничные палаты произвели на меня сильное впечатление. Едва оказавшись на пороге, я почувствовала сильную дурноту и головокружение – то, что было совсем недавно, повторилось. Кое-как придя в себя, я вошла внутрь. Окровавленные матрасы на полуразрушенных деревянных кроватях. Они выглядели очень плохо – спинки были облиты белой краской, а рядом стоящие столики вывернуты наизнанку. 
 
Мрак зашипел. Тени рванули к кроватям, жадно поедая следы крови. Дар что-то почуял. Руки мрака медленно двигались по палате, вынюхивая что-то. 
Я упала на пол. Резко приземлилась пятой точкой. Спиной прислонилась к дверному косяку. Полуобморочным взглядом наблюдала за проблесками Дара. Мне было очень плохо. 
Мрак беспомощно вылизывал кожу, пытаясь привести хозяйку в чувство. Сквозь замутненное сознание я слышала чьи-то неровные шаги, похожие на бег. Кто-то заботливо поднял меня на ноги и уложил на одну из окровавленных кроватей. Секунда, другая… Что-то мокрое коснулось моего лица. Я заорала. Вода залила мою полумаску и куртку. Резко поднявшись, я осмотрелась. В палате никого уже не было. Поднялась на ноги. Здесь произошло что-то страшное, раз от своего собственного Дара я потеряла сознание. Мрак до сих пор что-то искал, но тут же послушно вернулся под ноги. 
Напоследок я бросила взгляд на палату. Перевернутая железная кровать без матраса, деревянный кухонный стол – последний вздох поликлиники. 
Я медленно побрела по коридору. Он вел куда-то вниз. В подвал, где царило что-то таинственное и, возможно, страшное. Зов прекратился, а мрак сжался, боясь чего-то. Я осторожно прикоснулась к потрепанной двери. Она скрипнула, открывая путь в темноту. От внезапной дурноты голова закружилась снова. Я едва сдерживалась, чтобы не блевануть. Чье-то тяжелое дыхание сразу же напрягло. Кто-то находился в мрачном помещении. 
Собрав всю волю в кулак, я вступила во тьму. Дверь за спиной скрипнула, закрываясь. Небольшой подвал заполнился невероятным красным светом. Он больно резанул глаза. Что-то непонятное выползло. Я присмотрелась. Сначала приняла его за монстра, но это оказался человек. Без ног (или они утопали во мраке), с забинтованными глазами, лысый, руки его покрыты язвами, а сам он болезненного вида. Он не говорил, а мычал. Мне стало воистину страшно. Невиданное существо приближалось. Оно высунуло раздвоенный язык. Я дико заорала от страха и покинула страшное место. 
Я выбежала из поликлиники. Пыталась прийти в себя. Меня всю трясло. Слезы лились из глаз и капали на сухую траву. Единственное, где я могла успокоиться и нормализовать нервы – это атомная станция. Там люди. Там спокойствие. 
  
Чернобыльская АЭС (сегодня, 17:35)
 
Я шла по пустому городу, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься. Страх терзал душу. 
Припять смотрела на меня черными окнами домов, но не мешала – словно смирилась с тем, что “спасительница” скоро покинет ее. 
Солнце вышло из-за темных облаков, ослепляя мрачное небо. В этот день было особенно холодно. Октябрь вступал в свои права. Еще немного времени, и выпадет первый снег. 
Дорога вела к атомной станции. Деревья, расступаясь, пропускали единственного жителя этого места. Ветви склонялись перед ногами. Город молчал. Душераздирающий шепот исчез. Ступни горели от сильной ходьбы. С сжатых пальцев стекал пот. Дыхание стало тяжелым. Но я ни на минуту не останавливалась. 
Вот и знакомый мост. Под ним находилась железная дорога. Страх не давал насладиться эпичным местом – проржавевшие рельсы вели в никуда. Тишина и покой пугали до мурашек. Вокруг только сломанные фонарные столбы и лес. Деревья окрашены в золотисто-желтый цвет. За ними выглядывала серебристая “арка”. Лучи солнца падали на нее, и она отсвечивала ровным золотистым цветом. Вентиляционные трубы одиноко стояли, смотря вдаль. Сама станция скрыта лесным массивом. До нее оставалось совсем немного, пару шагов. 
Вечер наступал медленно. Темнело на два часа раньше, чем обычно. Темнота еще боролась с отблесками солнца, когда я увидела работников станции. Мужчины в защитных костюмах громко кричали, отдавая приказы. Работающие машины продолжали возводить “арку”. Вокруг нее глина вперемешку с землей.