И опять Пожарский

Письмо он начал так.
«Дорогой Питер, как вы думаете, сколько раз вся Европа разместится на одной двадцатой части дикой варварской Московии? (Это где-то в Тартарии.) Хорошо. Раз спрашиваете, расскажу. Вся Европа разместится на территории Московии ну очень много раз. Если от Антверпена до Мадрида нужно добираться месяц, то от Кракова до Камчатки (это такой полуостров в десятки раз больше Апеннинского) нужно ехать несколько лет. Какая вам от этого польза? Да никакой. Это просто сравнение.
Теперь о деле, побудившем меня написать вам письмо. Я открыл в своей деревне школу для крестьянских детишек. Учу их писать, математике, закону Божьему, географии и хочу начать учить рисованию. И вот я вспомнил, что в Антверпене живёт лучший художник нашего времени Питер Рубенс. У него есть мастерская и ученики. У него есть заказы. Чего же у него нет, спрашивал я себя, чем его можно заманить, чтобы он все бросил и приехал преподавать рисование крестьянским детям? И я нашёл ответ. Даже целую кучу ответов. Вот, наверное, теперь надо бы закончить письмо. Приезжайте и узнаете. Только вдруг обязательство нарисовать очередную картину очередному заказчику сможет перевесить любопытство? Поэтому дам небольшую подсказку.
Главное, чего нет у вас сейчас, – это качества жизни. Вы ведь не станете спорить, что здоровый человек живёт дольше больного. Значит, чтобы долго жить, нужно меньше болеть. Нужно заботиться о своём здоровье. Нужно мыть всё тело с мылом каждую неделю. Ведь как приятно пахнет чистое тело. Вместо этого ваши кавалеры и дамы выливают на себя сильно пахнущие одеколоны, чтобы заглушить запах пота, и не подозревают: чтобы не пахнуть потом, нужно смыть с себя этот пот. Ваши священники говорят, что тогда можно смыть с себя благодать. Это бред. Каждый из нас сотни раз бывал под дождём, наверное, поэтому и живём плохо.
Сейчас расскажу одну поучительную историю, а потом продолжу. Подходит одна дама к кавалеру и спрашивает, как она пахнет. Кавалер говорит честно: «Как будто рядом насрали». Тогда дама выливает на себя флакон духов с запахом хвои и снова спрашивает, как она теперь пахнет, а честный кавалер понюхал и говорит: «Теперь пахнет так, как будто насрали под ёлкой».
Все болезни, дорогой Питер, вызывают маленькие звери. Вот представьте слона. Он ведь не увидит блохи. Только блохи есть, и они сильно кусаются, и люди потом чешутся. Как думаете, почему? Так вот, есть животные, для которых блоха и вошь – это слоны. Мы их не видим. Чтобы их увидеть, нужно взять телескоп, в который Галилей смотрит на звезды, и посмотреть на капельку воды, слегка подсветив её для лучшей видимости. Вот эти мелкие животные и заставляют людей болеть. Они проникают в наше тело и начинают кусать его, питаться им и гадить прямо в нашем теле. Ведь если человека долго заставлять пить мочу, он умрёт. Он отравится. Так и эти мелкие животные очень плодовиты, они питаются, гадят и размножаются. Они отравляют своими выделениями человека, и он умирает. Но иногда человек выживает. Есть травы, отвар из которых является ядом для этих мелких животных. Нужно только знать, какие травы против каких животных необходимо использовать. Ведь можно убить стрелой белку, но этой же стрелой трудно убить льва. Можно его только разозлить.
У нас в Вершилове, где я построил школу, знают очень много о болезнях. Здесь вы проживёте дольше. Здесь люди едят полезную пищу и кипятят воду, прежде чем её пить. Если вы будете есть то же самое и пить ту же самую воду, что и в Вершилове, вы проживёте дольше. Если пить не вино и воду, а специальные отвары из трав, то человек проживёт дольше. Если делать утром специальные упражнения, то человек будет чувствовать себя молодым и здоровым и проживёт дольше. Если человек проживёт дольше, он дольше будет пользоваться радостями жизни и дольше писать картины.
Если путешествовать по нашим бескрайним просторам, то можно увидеть просто божественные пейзажи. Неужели вам не хочется написать дремучий лес, бескрайнее поле цветов, по которому бегут тени от облаков? А может, вы не хотите написать семейство медведей, лазающих по поваленному бурей дереву? Медведицу и троих медвежат? Или рысь, застывшую перед прыжком на ветке огромной сосны? Эх, сколько красот вы не видели! Сколько всего не знаете! Жалко вас.
 
А ещё вы сможете стать основателем первой в стране Академии живописи. Вашим именем со временем будут называть города и улицы. Построят памятники. На домах будут вешать мраморные таблички с надписью: «Здесь останавливался на ночь великий художник Питер Рубенс со своим учеником Ван Дейком, когда проезжал из Москвы в Китай».
А может, плюнуть на недоделанные заказы, прихватить лучших учеников и лучшие картины и поехать учить крестьянских детей в варварскую Московию, в которой от дам не воняет говном и по ним не скачут блохи? Ведь здесь можно творить на двадцать лет дольше, здесь можно стать не одним из лучших, а единственным и неповторимым.
Что ж, если вы безрассудный человек, приезжайте. У меня хорошо. Здесь всего несколько шагов от рая. Если утром встать на крутом берегу Волги, сразу после тёплого летнего дождика, то можно увидеть Врата.
Даже не знаю, жду или не жду.
Маркиз Пётр Пожарский».
  
Событие сорок девятое
 
Петер Шваб, книгопечатник из Нижнего Новгорода, переводил письма княжича и не верил в то, что узнавал из них. Особенно его поразили эти мелкие животные.
В специальные конверты для всех троих корреспондентов был предусмотрено помещён ещё один, маленький, с вложенной в него перьевой ручкой. Ручка была простенькой, без всяких украшений, и изготовлена из серебра. В маленький конвертик вкладывалась записка, что эта вещица является заменителем гусиного пера. Петер сам недавно получил от Петра Пожарского такой же прибор с золотым пером, но украшенный самоцветом.
Шваб не удержался и спросил у княжича, почему этим великим учёным и великому живописцу в дар отправлены простенькие ручки, а ему вручили такую дорогую, достойную монархов.
– Очень просто. Вы для Пурецкой волости сделали много полезного и ещё сделаете, а эти господа даже неизвестно, приедут ли, – ответил Пётр Дмитриевич.
Действительно, книгопечатник закончил обе азбуки. Он выдал княжичу по сто экземпляров каждой книги и признался, что оставил себе по десять экземпляров.
– В школе дети со временем порвут и испачкают эти книги, а данные шедевры должны сохраниться в веках, – пояснил свои действия книгопечатник.
Он действительно так считал. Книги были напечатаны на такой гладкой и белой бумаге, что её было страшно брать в работу. Вдруг случайно испачкается? А картинки к каждой букве, которые были вручную нарисованы иконописцами на всех двухстах экземплярах?.. Узнав о припрятанных экземплярах, княжич приказал разрисовать и их. Эти картинки так упрощали понимание, что самый тёмный и отсталый крестьянин выучил бы азбуку за седмицу.
Азбука, которая была написана на усовершенствованном Пожарским алфавите, поражала своей продуманностью. Петер осознал, что Кирилл и Мефодий действительно всё усложнили и запутали. Как легко будет учиться писать и читать по этой «пожарской азбуке».
Вчера вместе с письмами княжич принёс десяток мелко исписанных листов своей чудесной бумаги. Петер прочитал первую страницу и ахнул. Это были стихи. Они были написаны в разных манерах и на разные темы, от любви до войны, но их объединяло одно: каждое стихотворение было шедевром.
– Нужно будет издать это таким же тиражом, чтобы было что читать, когда дети выучатся грамоте.
– Пётр Дмитриевич, а правда ли то, что вы написали Рубенсу про мелких животных? – не выдержав, спросил Шваб.
– Конечно, правда.
– Можно ли и мне с семьёй перебраться на постоянное жительство в Вершилово? – Петер уже был наслышан про чудные вещи, там происходящие.
– Обязательно, Петер, только нужно будет сначала построить большую книгопечатную фабрику с механическими станками и лабораторией по приготовлению красок. Это у меня запланировано на лето. Вот осенью и переедете.