Шлак (СИ)

Потом пошла пятиэтажная застройка. С торцов иногда красовались выложенные мозаикой социальные картины. От таких видений повеяло прошлым веком. На перекрёстке стояли автоматы для продажи газировки, на каждом было написано крупными буквами «Вода». Тут же покосившийся столб и разбитый светофор. На асфальте сохранились белые полосы пешеходного перехода. Ещё дальше на фоне безоблачного неба выделялись силуэты высоток.
Впереди показался подземный переход. Когда до него оставалось около ста метров, Коптич насторожился и поднял руку.
— Кого-то увидел? — подобрался к нему я.
Дикарь присел на корточки.
— Никого не увидел, обычная подстраховка, — ответил он. — Видишь переход? Нужно подождать, осмотреться. Сунемся, а там язычник. Что делать будем?
— Убежим.
— От язычника? Ты совсем шальной. От твари он убегать собрался. Слышал, редактор? Бегун ты херов. Это же тварь. Ты шаг, он три. Там нанограндов полсотни, преимущество изначально не в нашу пользу.
Дикарь говорил, а сам не сводил глаз с перехода. Редактор, воспользовавшись остановкой, присел на газон. С утра мы прошли километра четыре, а он уже дышал глубоко, с одышкой и вытирал пот подолом рубахи. Боюсь подумать, что с ним будет ещё через час. Как бы не пришлось на себе тащить.
Коптич с сожалением проговорил:
— Бинокля нет. У меня хороший был, шестикратное увеличение. Одна половина разбита, зато вторая пахала за обе. Я бы отсюда быстро рассмотрел, есть там кто или нет.
— А почему просто не обойти?
— Да потому что… Куда идти-то?
Он уткнулся в планшет, поводил пальцем по экрану и плюнул:
— Не понимаю я ни хера в этих электронных штуках. То ли дело своя, — он постучал по голове. — Спросили бы, как до Квартирника добраться или до посёлка Маньки Лютика, а с этой электрической доской ни докуда не дойдёшь. На, Дон, разбирайся, ты парень башковитый. Где точка?
Я бы не стал утверждать, что дружу с электрическими досками, но, похоже, Коптич вовсе ничего не понимал. Сверился с картой. Судя по направлению, нужно нырять в узкий проулок слева. Вариант не лучше предыдущего. Проход зарос рябиной, и что дальше происходит, одному богу известно: может, логово тварей, может, фабрика по переработке зайцев. Ни то, ни другое не вариант для выживания. Но и на месте стоять нельзя, не на туристической прогулке. Над ухом зажужжал коптер, то ли опять подгонял нас, то ли настраивался на съёмку.
В проулок Коптич не полез, даже не стал подходить к нему. Прошёл вдоль фасада, не отводя взгляда от перехода, подобрал обломок штакетника, перехватил его обеими руками и приложил к плечу, словно ружьё. Редактор следил за ним с удивлением, но вопросов не задавал. Я огляделся, увидел обломок кирпича, подобрал. Так, на всякий случай. Если штакетина похожа на ружьё, то кирпич вполне сойдёт за гранату.
Приблизился коптер, оператора заинтересовали наши приготовления. Он спикировал, сделал полукруг и замер. Справа подлетел второй, теперь съемка велась с двух сторон. Редактор занервничал, но он сам говорил, что два коптера, это ещё не страшно.
Коптич покосился на меня, увидел обломок.
— Не вздумай бросить, — шевельнул он губами.
— Зачем бросать? Ты всех перестреляешь.
Он оценил мою шутку коротким:
— Дурак.
А я оскалился. Чувства опасности не было. Ситуация смешная. Если кто из нас и дурак, то это редактор. Он схватил меня за ремень, словно слонёнок за мамкин хвостик. Я не стал одёргивать: боится чувак, бывает. Я бы тоже боялся, но граната в руке придавала смелости, да и Коптич с ружьём неплохая защита.
Коптич быстро осмотрелся и перешёл с тротуара на проезжую часть. Кажется, и он понял, что опасности нет. До перехода оставалось шагов сорок, будь там кто-то, он бы уже проявил себя.
Темнота шевельнулась. На свет высунулась тёмно-багровая морда: стоячие уши, широкая пасть. Я почувствовал, как кожа на затылке натянулась. Пёсотварь! Клацнули зубы, заклокотал глухой рык. Вот тебе и смех. Коптич мгновенно встал в стойку, направив штакетину предполагаемым стволом на переход. Из темноты высунулась вторая морда, немного погодя третья. Три пёсотвари! От западной окраины подлетел ещё один коптер, завис над переходом. Вот теперь стоит бояться. Режиссер нашёл хороший ракурс, и у нас появились все шансы засветиться сегодня в Радии.
 
— Не дёргаться, — прохрипел Коптич. — Пока стоим, они нас…
Редактор бросился к проулку. Пёсотвари с места рванули за ним. Все три промчались в двух шагах от нас. Даже ветром обдало, и теперь по-настоящему стало страшно.
Выждав двадцать секунд, Коптич дёрнул меня за рукав и прохрипел:
— За мной бегом.
Позади трещали ветки, два коптера с виражом ушли к проулку, третий взмыл вверх и затих. Раздался крик, пёсо догнали редактора. Кричал он долго, твари не сразу смогли добраться до горла. Пока его рвали, мы успели добежать до следующего перекрёстка. Коптич оглянулся:
— Куда?
Я махнул: прямо. Он плюнул и снова побежал, но уже медленнее, а потом и вовсе перешёл на шаг. Меня заела зависть. От бега я едва дышал, а он старше лет на пятнадцать, но силы на нас обоих хватит. Шёл спокойно, даже штакетину не бросил, нёс на плече.
Когда добрались до площади, часы показывали начало пятого. За семь с небольшим часов преодолели, согласно карте, двадцать два километра. Примерно по три километра в час. Для такого города и с таким, как у нас, вооружением — быстро. Всё по той же карте до контрольной точки оставалось четыре километра с копейками. А техник говорил всего семнадцать, но это если по прямой, через дворы.
Перед площадью нос к носу столкнулись со стаей багетов. Мы остановились передохнуть за киоском «Союзпечать», а они вышли между домами на проезжую часть. Сначала двое, потом ещё семь. Высокие. Первые двое с меня, остальные чуть ниже. Широкие плечи, цвет кожи багровый, как у пёсо, но чем выше к голове, тем светлее, и только голова полностью чёрная. Каждая мышца на теле видна отдельно и походила на скрученный жгут. Лоб узкий, подбородок низко опущен, отчего тварь казалась набычившейся. Рот нормальный, нос сплюснутый, мощные надбровные дуги. Два пальца левой руки, средний и указательный, сантиметров тридцать длинной и похожи на однолезвийный штык — багет, отсюда и название. Правая рука вполне себе человеческая, только пальцы узловатые и удлинённые.
До места, где они стояли, оставалось метров двадцать, и я мог рассмотреть их детально. Мощные и уверенные, как монстры из древних сказаний. Красавцы… Реально красавцы. Раз уж предстоит стать мутантом, то почему бы не багетом? В сравнении с язычниками, они просто само изящество и совершенство.
Мы сидели на корточках и почти не дышали. Багеты сбились в кружок. Голову даю на отсечение, что они разговаривают, ну или как минимум обмениваются примитивными знаками, решая куда идти и на кого охотиться. Да пускай уж идут куда угодно и побыстрее, лишь бы не в сторону киоска. Этих штакетником не обманешь.
Из-за пятиэтажки вынырнул коптер. На экране сейчас наверняка видно и нас, и багетов. С точки зрения режиссера это должна быть хорошая картинка. Дать крупным планом нас с Коптичем, потом крупный план багетов — и голос с придыханием за кадром: «От тварей их отделяет всего несколько метров. Замрите! Какой напряжённый момент. Одно неосторожное движение, громкий вздох или чих, и тридцать седьмой и тридцать девятый не доберутся до контрольной точки. А ведь идти оставалось так мало».
После этого действительно захотелось чихнуть. Я зажался, закусил губу, Коптич изобразил зверский оскал и показал кулак.
Коптер опустился ниже. Он завис посередине между киоском и стаей, как будто приглашая тварей идти в эту сторону. Багеты повернулись к нему. Один сделал шаг. Коптич прошептал губами: не шевелись — и взглядом указал на асфальт. Там отпечаталась тень от моего колена.
Багет сделал ещё шаг. Коптер продолжал жужжать. Не знаю, чем там думал оператор, но явно не головой. Багету было интересно, что это за жужжащий предмет крутится перед глазами. Если он подойдет ближе, то увидит не только тень, но и само колено. Этот говнюк по ту сторону видеокамеры точно решил нас подставить. Сука! Тогда пусть вызывает второй коптер, так удобнее снимать сцену поедания двух неудачников девятью багетами.