Болотный край 2 (СИ)

— Это на пару лет планов, — хмыкнул Сергеев. — Мы тут уже собрались раздвигать частокол и рыть землянки, так как жилья народу очень не хватает, а избы строить долго. Куда тут унитазы ставить, ума не приложу.
Утолив интерес руководства, я занялся собственным.
— Слушайте, а что за тёмная эльфийка на причале была в толпе? — спросил я Колокольцева.
— Кто-кто? — нахмурился тот. — Что за тёмная эльфийка?
— Тёмная кожа, не негритянская, но точно не просто загар. Почти белые волосы, высокая, телосложение такое крепкое, как у Шуа, — я кивнул в сторону своей спутницы, которая как тень всюду следовала за мной.
— А-а, вот ты о ком, — вместо Юрия Ивановича мне ответил Сергеев. — Ну ты нашёл тут эльфийку. Наша она…
— И ты её знаешь, — не дал ему закончить фразу Веселовский. — Маша! Помнишь такую?
— Маша? — переспросил я. — Шутишь?
— Нисколько. Она тут ради любви к тебе такое сотворила… — Григорий закатил глаза к потолку.
— Черти бы драли за такую любовь, — сквозь зубы сказал Колокольцев.
— Так, рассказывайте, — потребовал я.
Оказалось, что закомплексованная собственной слабостью и мелкой фигурой, девушка обратилась к Люру с просьбой помочь ей стать сильной, как Шуа. Хобгоблинка оказалась для землянки эталоном того, как должна выглядеть и вести себя боевая подруга, причём не какая-то там, а конкретно моя. Что там она пообещала, или чем заплатила (зная гоблина лучше многих, я был уверен, что тот в долг отказался работать) никто не знает. Гоблин молчит, девушка тоже, как воды в рот набрала. При этом на пару эти молчуны натворили тех ещё дел и натворят в обозримом будущем. Ученик шамана сварил для Маши несколько зелий, которыми пользуются орки, чтобы сделать из своих больных и увечных соплеменников настоящие машины смерти. Нечто среднее между сывороткой суперсолдата для Капитана Америка и раствором Халка. Единственное, что гоблин рассказал совету земного анклава, так это то, что зелья были слабые и на человека окажут минимальное воздействие. Он-то и дал Маше их с мыслью, что те не должны ей навредить, да вот только забыл про Лизу. А вот Маша к ней прямиком и отправилась, получив от Люра несколько флаконов из глины с притёртыми деревянными пробками. Наплела ей про свою любовь и про чудо-средство. Поплакалась в жилетку на недругов, растрогала нашу суперменку и в результате та от души вложилась в гоблинские зелья. Усиленные зелья Маша приняла в соответствии с указаниями гоблина и чуть не померла, когда в течение нескольких дней её организм быстро и невероятно менялся. Но оклемалась, выслушала ругань руководства, получила штрафные дежурства на самых сложных точках и… поделилась этим с другими женщинами и девушками в посёлке, которые были недовольны своей внешностью или возрастом. Троица самых пробивных дамочек смогли договориться с Люром, чтобы тот сварил им такое же зелье, как и Маше. Мало того, они ещё и Лизу сумели упросить усилить эти эликсиры, хотя Совет настрого запретил ей подобным заниматься. На этом хорошие новости закончились, дальше всё было плохо. Вместо ещё трёх «дроудесс» анклав получил труп и двух коматозниц.
— У Люра закончились некоторые травки, которые он давал Маше, — в конце рассказа пояснил Колокольцев, — и он решил заменить их на аналоги, так сказать. Но что-то пошло не так и вот результат.
— Зато прочие дуры притихли и не хотят превратиться в прекрасного чёрного лебедя, — добавила с сарказмом Клавдия. — Хоть какая-то польза от этих трёх идиоток.
— Глупость не говори, — нахмурился Юрий Иванович. — Так скоро будешь всех считать винтиками и человеческими ресурсами.
Та в ответ дёрнула плечом и поморщилась, недовольная замечанием.
— Ладно, Жень, с докладом всё. Можешь идти отдыхать. Пару дней тебе и команде даём отдых, а потом начнём привлекать к делам.
— Да мы особо и не устали. Даже на вёслах когда шли, — ответил я.
— Иди-иди, отдыхай, — помахал он мне рукой. — Заслужили.
Стоило мне отойти от администрации на сотню метров, как передо мной встала Маша. Шуа что-то прошипела сквозь зубы и чуть ли не по-змеиному скользнула вперёд, встав между мной и «дроу».
 
— Привет, — чуть натянуто улыбнулась Маша, не обратив внимания на демонстрирующую недовольство и намёк на угрозу хобгоблинку.
— Привет, — ответил я ей.
После этого наступило неловкое молчание на минуту. Нарушила его девушка.
— Тебе всё рассказали про меня?
— Да.
— Ты тоже считаешь, что я поступила неправильно?
— Нет, не считаю. 
Та посветлела.
— Теперь ты возьмёшь меня в свой отряд?
Я не успел открыть рот, как вмешалась в разговор Шуа:
— Он мой руу’д! Не лезь!
— А ты не решай за него, ясно? — тут же напряглась Маша. — Он сам всё может сказать.
— Тихо, девочки, тихо, — остановил я обеих. Мне тут ещё драки не хватало. Тем более, Шуа может бить в полную силу, что запросто приведёт к серьёзным травмам или даже смерти. — Никаких драк и ссор. Маша.
— Да? — девушка даже немного подалась ко мне, чуть не спровоцировав хобгоблинку на бросок в её сторону.
— Тебе придётся подождать и показать себя. Только потом я решу — брать тебя или нет в свою группу.
— Женя, я всё умею. И на всё согласна, — на последних словах её щёки потемнели от прилившей крови. Смуглость не смогла скрыть смущение девушки.
— Вот я и посмотрю, — повторил я. — И ещё, Маш, дисциплина в первую очередь, ясно? 
Та молча кивнула.
— Тогда всё, можешь идти. И не волнуйся, не думай, что я забуду про тебя. Я знаю у кого и когда расспросить о тебе.
Девушка вновь кивнула, потом резко развернулась ко мне спиной и быстро ушла. Когда она скрылась с глаз, Шуа совсем тихо произнесла:
— Она стала сильная, очень сильная. И она хочет тебя, как самца.
— Да меня тут каждая третья хочет, как самца, — хмыкнул я. — Если не каждая первая.
* * *
Летняя пора стала головной болью в виде орков, которые вновь стали нападать на наших охотников и собирателей. Были и убитые, и раненые, и калеки. К счастью, только один. Пожилой собиратель лесных даров попал в примитивную ловушку орков: деревянный капкан из нескольких жердей и натянутых сыромятных ремней. Сбив «сторожок», жертва попадала под удар толстых палок, которые с легкостью ломали кости и хребты животным. Несчастному землянину раздробило кости левого бедра и размозжило мышцы буквально в студень, аж сукровица пополам с какой-то слизью потекла из ран. Только быстро принятое обезболивающие помогло не умереть раненому на месте от болевого шока. Ногу, увы, пришлось удалить. Даже гоблинский шаман не смог её излечить.
За такое хотелось устроить рейд по окрестностям, чтобы отыскать все становища и перебить в них орков от мала до велика.
— Найдётся кому этим заняться, — отказал мне Колокольцев в рейде мщения. — Для тебя есть другая задача.
— К инсектам?
— К ним родимым, — подтвердил собеседник.
— Искать наших или прям к самим тварям в гости? — уточнил я.
— К тварям. Но пойдёте через те горы, авось встретите кого.
— Ясно. Когда?
— На днях точно скажу. 
Этого рейда я ждал как школьник вечера пятницы. Зимний рейд хоть и прошёл не так, как хотелось, но и особых неприятных чувств не вызвал. Хотелось повторить и, так сказать, улучшить. У нас даже с оружием сейчас стало заметно лучше. Правда, копировать АК или хотя бы прапоровский ПММ ещё не научились. Зато мастера сумели-таки создать для револьвера механизм проворачивания барабана после выстрела. Также усилили патрон для них. Тут они пошли тем же путём, что и конструкторы патрона ПММ, которые взяли и увеличили навеску патрона ПМ. Наши кулибины увеличивали её до тех пор, пока не стало вышибать капсюль из гильзы и раздувать её так, что не получалось выбить из каморы. После этого слегка убавили, пока не перестали вылезать вышеперечисленные неприятности. Да, отдача увеличилась, зато теперь тупоносая пистолетная пуля пробивала десять сантиметров древесины с нескольких десятков метров. Стоит ещё сказать, что с порохом игрались ещё и до той степени, когда пулю ещё не срывает с нарезов. Их в наших переломках три-четыре, больше делать никаких сил и времени нет. Увеличение навески пороха также позволило повысить мощность выстрела, которая в револьверах терялась за счёт выхода пороховых газов между рамкой и барабаном. Конечно, материал — медь или бронза — легко обрабатывались, что позволяло сделать совсем уж микроскопический зазор. А мои духовные искры укрепляли металл, придавая ему огромную прочность. Но прорывы всё-таки имелись.