Порочные занятия (ЛП)

ФЕНИКС
Я инстинктивно сопротивляюсь в объятиях похитителя, но ветер дует со стороны моря, унося зловоние гари. И за морским бризом чувствуется запах профессора.
Красное дерево, кожа, сандал. Надежда гудит в моей груди, как топот ног херувимов. Может это действительно он?
Я оборачиваюсь, чтобы мельком увидеть его лицо, но он движется слишком быстро по узкому переулку, идущему вдоль одной из вилл. Если бы его рука не зажала мне рот, я бы что-то сказала, но очевидно, он хочет, чтобы я молчала.
Подавив свои инстинкты драться или бежать, я успокаивающе вдыхаю и жду.
Нам лучше не идти к задней части фургона.
После того, как он заворачиваем за угол, мы оказываемся на мощеной дорожке, окаймленной высокими деревянными заборами. Это пространство между Сидней-Кресент и Аделаид-Гроув.
Наконец он ставит меня на ноги, но прижимает спиной к столбу забора.
Козырек на его бейсболке закрывает глаза, а бандана скрывает нижнюю половину лица, но я узнаю очертания тела профессора Сегала даже в серой толстовке с капюшоном и спортивных штанах.
— Это ты, — тянусь к бандане, но он хватает меня за руку.
— Я же говорил тебе держаться подальше от Бестлэссона.
Мой взгляд опускается.
— Я не знала, что ты что-то запланировал.
— Посмотри на меня.
Я встречаюсь с его глазами, скрытыми тенью. Тем не менее, их золотые блики прожигают меня насквозь, как огненные кольца. В этих радужках запечатлена смесь эмоций. Горе, ярость, предательство. Мои внутренности переворачиваются при мысли, что все они предназначены мне.
— Профессор, я…
— Молчи, — шипит он.
Я сглатываю.
— Когда я отдаю приказ, ты ему следуешь. Понятно?
Моя немедленная реакция на этот тон голоса — кивок, хотя часть меня помнит, что это тот же человек, который сказал мне, что я больше ему не интересна.
Я отгоняю эту мысль. С тех пор произошло слишком много всего, значит, я что-то для него значу. Он ценит меня, раз прервал похищение ради моей безопасности.
— Понятно? — рычит он.
— Да, сэр, — шепчу я.
Ветер гуляет по переулку, принося с собой едкий запах гари. Я снова и снова моргаю, мои глаза щиплет от огня и от облегчения, что он жив.
Глаза профессора Сегала темнеют.
— Скажи, что произошло.
— Мы приехали на место заранее, и там был фургон…
— С самого начала, — голос у него хриплый. — Объясни, почему Один так полон решимости сделать тебя частью своей семьи.
Моя челюсть сжимается. Он тоже это слышал?
— Он просто хотел бесплатного бухгалтера, наверное. Но я наговорила много грязной чуши, чтобы он передумал.
— Феникс.
Не могу вспомнить, когда он в последний раз так ко мне обращался.
— Это была вводная неделя, — говорю я, прерываясь. — Семьи пришли, чтобы представиться и рассказать, чем они занимаются. После долгой презентации люди из организации «Шанго» принесли бочки с пальмовым вином и устроили вечеринку. Я околачивалась с единственной группой людей, которые не танцевали, и…
Я вздрагиваю, когда остальная часть истории срывается с моих губ. Трудно признаться, что напилась перебродившего древесного сока в первую неделю на свободе. Еще труднее признать, что переспала с первым мальчиком, который проявил ко мне хоть каплю интереса. Но выкладываю все до капли, пока профессор Сегал смотрит на меня и эти темные глаза проникают в душу.
— Это ничего не значило, — бормочу я. — На следующее утро я проснулась с ужасным похмельем. Вир лежал без сознания в ванной, так что я оделась и сбежала. Он вел себя так, будто забыл обо всем, и я понятия не имею, как новости дошли до Одина.
— Когда вы оба пропали, Шарлотта Бресс предположила, что вы уладили свои разногласия, — говорит он.
Моя грудь сдувается, и взгляд падает на ноги.
— Ох.
Итак, папа был прав насчет опасности делиться секретами в этом мире.
— Что случилось потом? — спрашивает он.
— Что ты имеешь в виду?
— По словам Тора, ты скоро станешь его невесткой, а ты говоришь, что это не так. Здесь должно быть нечто большее, чем секс на одну ночь.
 
Я энергично трясу головой.
— Абсолютно ничего. Следующие два года он вел себя так, будто меня не существовало, и я не гналась за ним.
Профессор Сегал продолжает смотреть на меня сверху вниз, и ложь ворочается у меня в животе.
— Хорошо, я пыталась поговорить с Виром, потому что я не хотела быть девушкой, у которой интрижки с кем попало. Когда он сделал вид, что не помнит, я отступила.
— Сделал вид?
— На прошлой неделе он извинился, объяснив, что его дядя заставил бы его жениться, если бы узнал.
— И тогда вы возобновили отношения? — от угрозы в его голосе моя кожа натянулось.
— Нет!
— Тогда объясни, почему ты не могла выполнить один простой приказ.
— Шарлотте нравился его друг Аксель, и она хотела, чтобы я тусовалась с ними.
Когда профессор Сегал не отвечает, я выпаливаю.
— Вот и все. Она моя подруга, и я хотела поддержать ее так же, как она поддерживала меня.
Между нами на несколько ударов сердца повисла тишина. Гул транспорта смешивается с болтовней людей, собравшихся в сквере, и далеким рокотом моря.
Я стою спиной к столбу забора, вглядываясь в его скрытое лицо. Невозможно сказать, о чем он думает или почему он так зациклен на связи на одну ночь, которая произошла много лет назад, когда есть много других насущных проблем.
Столько ужасных проблем.
Похищение, поджог, убийство его матери.
Может быть, такой разговор отвлекает. И это его способ оставаться в здравом уме среди хаоса.
Рука, держащая мое запястье, сжимается, вырывая меня из моих мыслей.
— Профессор? Как только я сказала Одину, что была с другим, он отступил.
— Я должен был убить этого мелкого засранца, когда был шанс, — рычит он.
Мои брови сходятся.
— О чем ты…
— Он позарился на моё.
Неглубокие вдохи ласкают верхушки моих легких, но кислород не поступает в кровь. Я качаюсь на ногах, сердце колотится так сильно, приглушая фоновый шум.
— Но… ты приложил все усилия, объясняя, что я не шлюха для тебя, а потом сказал те жестокие слова.
— Если бы я не разорвал нашу связь, ты попала бы в поле зрения опасных людей. Ты бы стала еще одной пешкой в его дурацкой игре.
— Криуса Ванира? — шепчу я.
Его глаза сужаются, черты лица искажаются хмурым взглядом. Это негласное предупреждение больше не упоминать это имя, но оно настолько известно в преступном мире, что я не могу пропустить эту информацию.
— Он твой отец. Вот почему ты так отреагировал.
Снова тишина, на этот раз давит так сильно, что я едва могу дышать.
— Моя мать была его пленницей много лет, пока я не заслужил ее свободу, — говорит он.
Таким образом, Криус Ванир либо его биологический отец, либо просто вырастил его. Я не смею давить на него. Не после того, как он нашел при смерти мать, за которую так упорно боролся.
— Ты расстался со мной чтобы защитить?
Профессор обхватывает мое лицо теплой рукой и проводит подушечкой большого пальца по моей скуле. Ощущения растекаются по моей коже, и веки закрываются.
— Прости, — слова срываются с моих губ. — Прости, что не слушала. Прости, что заставила тебя выбирать между мной и ей.
Его рука падает с моего лица, и я резко открываю глаза. Он выпрямляется, его тело отдаляется от моего. Холодный ветер дует с другой стороны переулка, увеличивая наше расстояние.
— Ты знаешь?
— Я подслушала разговор Тора с Одином на заднем сиденье машины. Если бы я знала, что ты делаешь, я бы держалась подальше.
У меня на кончике языка вертится вопрос, почему он не доверяет мне информацию, но в нашем мире такие вопросы наивны.
Посмотрите, что случилось с Шарлоттой.
Она была моим доверенным лицом в течение многих лет, и в момент, когда властный Один потребовал ответов, она раскрыла мой секрет.
Положив обе руки ему на грудь, я бормочу: