Порочные занятия (ЛП)

— Хорошо, — говорю я, пожимая плечами. — Мы провели субботний вечер у него дома, но я не хотела ничего говорить. Вдруг он исчезнет так же, как предыдущий.
— Как его зовут? — спрашивает она, хихикая.
— Я должна обращаться к нему «сэр».
Ее глаза расширяются.
— Нет.
Я киваю, мои губы растягиваются в улыбке.
— Неудивительно, что ты держала его в тайне. Это что-то в духе «Пятидесяти оттенков»?
Я натыкаюсь на взгляд Шарлотты. Ее карие глаза сияют от волнения, и это чувство заразительно. Даже мысль о нем вызывает трепет внутри, что глупо, ведь это сделка, а не отношения.
— Можно сказать и так, — бормочу я в дымящуюся чашку кофе. — Если бы он написал книгу так же, как трахается, это было бы слишком для печати.
Я прикусываю нижнюю губу. Технически мы еще не трахались, но я не могу подробно объяснить, что он умеет делать с неодушевленными предметами.
Шарлотта запрокидывает голову и визжит.
— Ну ты негодница!
— Только я не хочу, чтобы все знали, чем я занимаюсь, — быстро оглядываю заполняющееся кафе. — Ты же знаешь, какие здесь люди.
— Лицемеры? — спрашивает Шарлотта.
Прислушиваюсь внимательнее.
Хм?
— Я видела запись девчонок, которые вчера штурмовали кабинет наверху. Они все ноют об отставке профессора Сегала, хотя половина из них хочет его трахнуть.
Мой нос морщится при воспоминании о Талии Грейс и ее кузинах, пытавшихся соблазнить его леденцами.
— Правда?
— Тебе не кажется, что он горячий?
Меня по сей момент настолько беспокоит мысль обо всех этих девушках, соперничающих за внимание принадлежащего мне мужчины, что ее вопрос даже не вгоняет меня в краску.
— Мне больше нравятся татуированные парни без рубашек и в кожаных штанах на голое тело, — говорю я, пожимая плечами.
— Возможно, ты и права, — отвечает Шарлотта. — Представь, что ты трахаешься с таким серьезным мужчиной, как профессор Сегал.
Дрожь пробегает по позвоночнику, угрожая пульсацией в клиторе и затвердевшими сосками. Я отталкиваю эту мысль и трясу головой.
— Остановись.
Она хихикает.
— Он не так уж плох.
Он в самом деле хорош, но не в том ключе, в котором она предполагает. Несмотря на то, что мои слова являются правдой, и мы говорим о совершенно полярных вещах, я все равно не могу допустить, чтобы моя реакция была ошибочно истолкована как отвращение.
— Я избегала банды, которая пытается его уволить, — бормочу я. — Ты не знаешь, что с ними?
— Все стихло, когда он раскрыл, что они блефуют, — Шарлотта делает большой глоток своего «Бейлис Латте» и вздыхает.
Громкий звук из динамика заставляет нас обоих подпрыгнуть, и мы обращаем внимание на сцену. Длинноволосый парень, который дрался в коридоре с Виром, нажимает ногой на педаль и настраивает гитару.
— Приветик, — говорит он Шарлотте.
Белокурая шевелюра поворачивается.
— О, привет, Аксель. Ты играешь сегодня?
Я отключаюсь, пока они флиртуют, и пробегаю взглядом по другим кабинкам. Аттена Белус пялится на меня с того места, где сидит с кузинами Грейс. Я смотрю в ответ, приподняв брови, в немом вопросе: «Почему ты глазеешь так, будто я нассала тебе в мятный чай?»
Она фыркает и отворачивается к сцене.
Я поджимаю губы. Никогда не пересекалась с Аттеной и никогда не думала об этом. Обычно она просто общается людьми, связанными с верхушкой нашего «Олимпа». Я почти уверена, что она либо дочь, либо падчерица их лидера «Урана», а остальные девушки имеют отношение к его лейтенантам.
Она достаточно сильно раздражена тем, что я отказалась быть ее представителем в крестовом походе против профессора. Поскольку я не хочу начинать ссору, отвожу взгляд и оглядываю кафе.
Замечаю людей с курса экономики, финансов, маркетинга и организационной психологии. Университет королевы Марии обучает только деловым навыкам, но есть несколько студенческих обществ, где люди учатся таким интересным вещам, как охота и стрельба из лука. Я продолжаю осматривать кабинки, пока не добираюсь до последней.
Доктор Ксандер поднимает руку и машет кому-то впереди. Я предполагаю, что парню на сцене, который возится с педалью. Рядом с ним сидит лектор по маркетингу, доктор Раринг, одетая в красное платье со смехотворно глубоким декольте.
 
Я фыркаю и смеюсь над тем, как она старается ради свидания с нашим лектором по экономике, пока не появляется темная фигура с подносом напитков. На нем черные брюки с рубашкой и ремнем в тон, которые подчеркивают атлетическую фигуру. Единственный проблеск цвета исходит от бронзовой кожи и коричневых часов.
Черт.
Профессор Сегал отменил наш субботний фестиваль траха из-за этого?
  
Глава 25
 
МАРИУС
Вечер будет утомительным, но это необходимый шаг в моем плане. Я могу только надеяться, что «Оловянные солдатики на Плутоне» достаточно талантливы, чтобы оправдать концерт за пределами студенческого городка.
Чтобы найти кабинет доктора Ксандера, требуется около минуты блуждания по коридору. Судя по тому, как он говорил о своей дружбе с профессором Экхартом, можно было подумать, что они соседи.
Я стучу, ожидая, что он немедленно ответит. Когда ответ не последовал, смотрю на часы. Будучи помладше, я бы уже вломился с уверенностью, будто все здание принадлежит мне, но уединение академика в кабинете священно.
И я говорю это, учитывая не только случаи, когда Феникс стояла передо мной на коленях. К сожалению нет. Сколько бы я ни пытался, все еще не могу стереть из памяти образ моего первого начальника, сидящего в рубашке и обматывающего бечевку вокруг своих яиц, пока дрочит.
— Ради всего святого, — бормочу себе под нос и снова стучу в дверь.
Доктор Ксандер отвечает, его щеки раскраснелись.
Я был прав, проявляя осторожность. Глаза мужчины искрятся подозрительным довольным блеском. Делаю шаг назад на случай, если он потянется обнять меня, но он просто подпрыгивает и ухмыляется.
Моя бровь ползет вверх.
— Надеюсь, с профессором Экхартом все прошло хорошо?
— Да, — его улыбка становится шире. — Спасибо за вчерашний день.
— Пожалуйста, — я протягиваю слово, пытаясь узнать, что его так оживило.
Секундой позже из-за его спины выходит Джулия, мать ее, Раринг, выглядящая так, будто ее только что трахнули.
Нет.
Она хочет, чтобы я подумал, будто ее только что трахнули. Если бы это на самом деле было так, красные пятна на щеках тянулись бы вниз по кремовой шее и к километрам декольте, которые она считает необходимым показать.
Все дело в цвете лица. А он даже ярче, чем у Феникс, которая восхитительно краснеет.
Но я отвлекся.
— Я думал, мы поедем вдвоем, — поворачиваюсь к доктору Ксандеру, прищурившись.
Он смотрит с бесхитростным выражением лица, от которого мне хочется ударить его по башке.
— Ну, Джулия услышала, что мы собираемся на концерт, и предложила пойти с нами для моральной поддержки.
Я поворачиваюсь к упомянутой женщине, которая пожимает плечами. Мы с ней оба знаем, что она сама напросилась, и доктор Ксандер был идеальным вариантом для такой махинации.
Вопрос в том, как она узнала о наших планах. Сказал ли ей доктор Ксандер, потому что не может держать рот на замке, или она заглядывала сюда, чтобы вытянуть из него как можно больше информации обо мне?
Паранойя пронизывает каждый дюйм кожи, вызывая зуд.
Может быть, она свободный партнер семьи Бестлэссонов, и регулярно докладывает Одину о достижениях его племянника? Если это так, то мое имя, без сомнения, попало в поле зрения с примечанием «профессор, швырнувший стул». Теперь она сообщит, что я был на концерте мальчика…
Бросаю эти мысли, пока меня не затянуло.
— Отлично, — я поворачиваюсь на пятке. — Пойдем.
Я хотел бы сказать, что мы идем по кампусу в тишине, но восторженная болтовня доктора Ксандера действует мне на нервы каждую минуту.