На грани выживания (ЛП)

— Ты не выглядишь крепкой. Большинство не могут справиться с качеством нашего самогона. Я имею в виду, он крепостью почти 85 градусов, практически жидкий огонь.
Ханна добродушно пожала плечами.
— Это не для меня.
— О? — Доминик усмехнулась, подняла банку с жидкостью и сделала большой глоток. Она вздохнула от удовольствия и вытерла рот тыльной стороной ладони. — Теперь точно волосы на груди вырастут. Сколько ты хочешь? Я продаю по пять патронов за банку, или восемь патронов за две банки. 304, 22, или 9 миллиметров.
— Я рассчитывала на большее.
Доминик приподняла проколотую бровь.
— Для всего нашего города.
Доминик присвистнула.
— Я заинтригована. Расскажи подробнее.
Доминик была привлекательной латиноамериканкой лет двадцати пяти. Татуировки украшали ее мускулистые руки. Черные волосы коротко острижены, а сама она щеголяла в забрызганном краской комбинезоне, военных ботинках и черных кожаных мотоциклетных перчатках.
С момента крушения она занималась успешным самогонным бизнесом. Однако Ханну интересовала не только выпивка.
Ханна объяснила нужды города, Доминик кивала, поджав губы, между густыми черными бровями залегла складка.
— Это решаемо. Моя установка может производить этанол до 85 градусов. Мне придется увеличить производство, взять помощника или двух. Или пятерых. Но все выполнимо. Проблема в том, что для тех объемов, о которых ты говоришь, мне нужно больше кормовой кукурузы, больше сахара…
— Мы можем это обеспечить, — заявила Ханна, хотя и не была на сто процентов уверена, что это возможно. Но они могут заняться этим вопросом позже, и она верила, что смогут его решить. — Дай нам список. Мы постараемся достать все, что нужно. Что ты хочешь за это?
— У вас есть антибиотики или обезболивающие?
— Поищем.
Доминик сделала еще один глоток своего самогона.
— Честно говоря, мне хочется чего-то свежего. Я устала есть из банок, но у меня нет времени запихивать семена и выкапывать сорняки.
— Семена сажают во взрыхленную мотыгой землю. А сорняки выдергивают.
Она ухмыльнулась.
— Все равно.
— Мы разбиваем общественный сад и строим несколько теплиц.
— Если вы будете привозить мне салаты, помидоры, немного клубники, то я вся ваша. Я буду снабжать вас биотопливом, как будто это край молока и меда.
Ханна не могла сдержать ухмылку, когда протягивала руку.
— От имени Фолл-Крик, по рукам.
Хватка Доминик была крепкой, и она ухмылялась.
Они пожали друг другу руки и принялись за работу по согласованию деталей. Через пятнадцать минут у них уже появился план. Фермеры Фолл-Крика теперь будут иметь биодизель, необходимый для заправки их тракторов, и, возможно, его хватит на несколько городских дизельных грузовиков и генераторов.
В любом случае, это огромная победа. И именно то, чего Ханна надеялась добиться с помощью Дня торговли.
Она нашла пожилого мужчину, который принимал преднизон от артрита, готового обменять ее антибиотики на дополнительный шестинедельный запас лекарств для Майло. Она также выменяла четверть тюбика крема под подгузник для Шарлотты.
Ранее во второй половине дня Ханна проверила детей: Майло был с Квинн и Призраком, а Шарлотта радостно возилась с детскими игрушками в манеже, который Молли установила рядом с своим павильоном.
После полудня стало пасмурно, тяжелые тучи заслонили солнце, но это не имело значения. Сегодня просто чудесный день.
Куда бы она ни посмотрела, люди выглядели довольными, радостными, даже улыбались. Около дюжины охранников Рейносо ходили среди них, вооруженные и бдительные, но безмятежные, что поддерживало спокойную атмосферу.
По крайней мере, до тех пор, пока не прибыл Общественный альянс.
Они встретились, как и договаривались, на закрытой выставочной арене — большом металлическом здании со стальными балками, пересекающими высокий потолок, где все еще пахло сеном и навозом.
Ряды трибун окружали большую огороженную площадку с грунтовым полом. Бочки, другие ограждения и тюки сена стояли у стенки, разделяющей арену и трибуны.
 
Ханна буквально чувствовала металлическую скамью под собой, теплое плечо Ноа, прижатое к ее плечу, вдыхала запах сена, животных и грязи, смешанный с попкорном и сахарной ватой. Двухлетний Майло хихикал, показывая на животных — свиней, молочных коров, даже лам. Ноа, смотрящий на Ханну поверх взъерошенной головы Майло, его глаза сияли любовью к их сыну.
Она моргнула от горько-сладкого воспоминания, ее горло сжалось.
Ярмарок больше не было. И Ноа тоже. Только непростая задача.
Мик Селлерс и пятнадцать мужчин и женщин из Общественного альянса явились сюда, включая большого огненно-рыжего парня по имени Флинн, который стоял рядом с Миком, как телохранитель.
Мику было около семидесяти, но его волосы оставались густыми, и он держался с военной выправкой, а Флинн напоминал дерево секвойи, высокий и грузный, с густыми бровями и кустистой бородой до груди.
По другую сторону от Мика стояла Даллас Чепмен, одетая в охотничий камуфляж, ее кожа была цвета свежевскопанной земли, из-под зимней шапки «Спартанцев Университета Мичиган» выбивались тугие черные завитки.
Мужчины позади них ходили в рабочих ботинках, джинсах и холщовых куртках, в руках они держали винтовки и дробовики. Все вооружены, позы застывшие, взгляды жесткие и подозрительные.
Плохой знак.
Бишоп, Перес и Ханна представляли Фолл-Крик. Рейносо обучал новобранцев, а Дейв, Виггинс и Аннет заботились о том, чтобы День торговли прошел гладко.
Остальные занимались различными задачами, связанными с безопасностью, как дома в Фолл-Крике, так и на ярмарке. Лиам еще не вернулся.
Флинн начал разговор без предисловий.
— За последние два дня разрушили три наши теплицы. Теплицы, которые мы только что построили, приложив значительные усилия и использовав большую часть оставшихся семян.
— Что? — растерянно спросила Ханна.
Флинн зарычал, излучая враждебность.
— Один из наших коровников сгорел прошлой ночью. Забор Джейсона Хэнсона оказался сломан, и половина его коров разбежалась. Потребовалось два дня, чтобы их найти. По крайней мере, его оставили в живых. Хью Берли нашел сегодня утром шесть зарезанных бычков. Их не забили на мясо. А оставили там, где они лежали, убив ради забавы. — Его глаза вспыхнули. — Или, может быть, ради мести.
У Ханны открылся рот, она потеряла дар речи.
Кто мог сделать такое? Зачем убивать животных и при этом не есть их? Зачем уничтожать теплицы, засаженные драгоценными семенами? Уничтожение без всякой разумной цели. В этом нет никакого смысла.
— Зачем кому-то это делать? — спросил Бишоп, повторяя ее мысли.
Флинн посмотрел на них.
— Вы нам скажете.
Перес нахмурилась.
— Как это понимать?
— Один из наших фермеров — Блейк Хилл — позавчера был найден мертвым в своем доме, огнестрельное ранение в грудь. Похоже, он пытался защитить свою ферму и получил пулю.
Ханна в ужасе уставилась на него.
— Какой кошмар.
Флинн сверкнул на нее глазами.
— Ты хорошо изображаешь невинность, надо отдать тебе должное.
— Это потому, что мы невиновны. — Она вспомнила, как Бишоп рассказывал ей, что этот человек потерял жену во время одного из рейдов ополчения. Неудивительно, что он зол. Но эти обвинения выходили уже на другой уровень.
В воздухе витало напряжение. Обе стороны смотрели друг на друга с горечью, обидой и подозрением.
Перес помрачнела.
— Думаете, это мы?
Даллас с отвращением фыркнула.
— Вам виднее.
— Мы не имеем к этому никакого отношения! — воскликнул Бишоп.
— Вы уже совершали набеги на наши города и убивали наших людей. Это лишь продолжение того же самого.
— Пора отомстить, если хотите знать мое мнение, — пробормотал один из людей Флинна. Он сказал это под нос, но Ханна его услышала. Она испугалась.
Фолл-Крик хотел стать посредником в установлении мира и единства, но Альянс, похоже, не заинтересован ни в том, ни в другом. Они балансировали на грани войны.