Цельняпушистая оболочка (СИ)

— Это кто это тебя приглашал?!
— Вот эта вот бутылочка! Пустая, правда… Сейчас я тебе расскажу одну историю, но сперва… У тебя спирт еще остался!?
Игнорируя яростное фырканье кошатины, я отыскал заветный полупустой бутыль.
— С какого кочерыжки ты…. — ее тирада прервалась, не начавшись.
— А с такой, блять! Я тут старший по званию, так что заткни пасть и пей! — я чуть ли не швырнул пузырь ей в лицо.
Поглядев, как идиотка гневно зыркает, но все же принимает предложенное угощение, я почесал заросшую щетиной щеку:
— Давным–давно, в далекой–далекой галактике…
Начал я, но девушка, не выдержав серьезного тона, рассмеялась:
— Что за ересь ты мне тут рассказываешь!?
Хлебнув яблочного спирта для храбрости, я все же продолжил:
— Да погоди угорать, дай закончить! Короче, жил–был один майор…
Почему сразу ересь? Нормальное такое начало! В моем мире с такого начала все дико прутся. Не знаю, правда, почему.
Я начал рассказывать ей свою версию истории «Повести о настоящем офицере». Единственном настоящем офицере, которого я знал и которого терпеть не мог. Хотя и искренне жалел.
— Он был настоящим мужиком, в меру ретивым и готовым выполнить любой приказ. — я взглянул на младлея.
Кажется, начало ее заинтриговало. Ну да, бабы любят сказки про «настоящих мужиков». Хотя, встречая их в реальности, с позором убегают.
Достав сигареты, я продолжил.
— Всю свою жизнь старался устроить по уставу, даже семья, и та для галочки. — я прервался, чтобы закурить.
Немного повозившись со спичками, я отметил, что Сивира, забавно навострив уши, уже не скрывала своей заинтересованности.
— Двадцать пять лет был бесконечно предан своей стране. Успел покататься по живописным курортам всяких: Сомали, Афганистанов, Танзаний и еще куче труднопроизносимых слов…
Его всегда ставили в пример другим. Родина не забывала подвигов и щедро награждала премиями, путевками, медалями, орденами. Всеобщее признание! У него было всё — четырех–комнатная квартира, машина с личным шофером, киноактриса жена и маленький сын, точь–в–точь похожий на него.
Одна беда — друзей не было. Нет, конечно, были приятели–сослуживцы, с которыми он то и дело гонял то на рыбалку, то в баню, то еще куда. Но настоящих друзей не было. Никто не хотел быть близким человеку, которому вообще насрать на все, кроме своей офигенно великой и благородной цели.
Затушив окурок, я засунул его в пустую бутылочку.
— И самое забавное: Страна, которой он прослужил почти всю свою жизнь, немного кончилась. Пшик и усё! «Коммунизм» отменили. Настали веселые деньки. Бывало, что жалование не выплачивали по полгода. Сослуживцы начали приспосабливаться к новым условиям. Кто–то ушел со службы, кто–то подрабатывал на стороне, а кто–то воровал золото с ракет. Но офицер уперся и продолжал тянуть лямку! Кремень, блин. Он, как мог, пытался пресекать раздолбайство и воровство среди своих подчиненных. Но вот, кому–то это не понравилось, и его списали на пенсию. И тут он просто сломался. Осознание, что с развалом страны стал никому не нужным, израненным и контуженным стариком, сделало то, чего не добились ни вражеские пули, ни снаряды.
Он запил, да причем так, что мог месяц, не просыхая, валяться на диване, уткнувшись в телевизор. Красавица жена, само–собой, ушла к другому.
Приятели не хотели иметь ничего общего с каким–то забулдыгой. Все отвернулись. Через месяц после развода ему пришлось отдать сына в училище, у мужика не было денег на его содержание. Деньги–то за награды уже не выплачивали. Впрочем, скоро всё закончилось.
Выдохнув, я вновь приложился к пузырьку.
— Его недельный труп нашли соседи, почуявшие запах гнили из квартиры. Умер в обоссаных штанах, захлебнувшись в собственной блевотине. И никто даже на похороны пришел. — закончил я свой рассказ на столь «приятной» ноте.
Я посмотрел на младлея, та сидела недоверчиво блестя глазами.
Допив свой спирт, я засобирался уже пойти прогуляться, но меня остановила Сивира.
— И это всё!? В смысле, вот так, просто? — пробормотала хриплым тоном девчонка.
 
Я кивнул:
— А знаешь в чем смысл басни?
Сивира медленно покачала головой, пристально смотря мне в глаза.
— А смысл в том, что надо жить, а не служить. Не надо быть долбанным героем и невероятно принципиальным. Это в книжках да фильмах бывает. В жизни такие люди кончают именно так. И горя сеют гораздо больше чем добра. Благими намерениями лежит дорога в ад, ептить! Так что завязывай сопли пускать! И прекрати ко мне лезть, пока башку не прострелил!
Сивира отвела взгляд в сторону.
— Запомни, киса: мы не герои на картинке. И жизнь наша не придумана и не написана. А иначе, закончишь так же, в блевотине и бесславии или с пулей в бестолковке. И никто не узнает где могилка твоя. Приспосабливайся, мать твою! — подытожил я свои псевдофилосовские рассуждения.
— Ну, пожалуй… Полагаю, что возможно… — с серьезной рожей завздыхала овца.
Все эти побасенки явно зацепили эту сказочную лилипутку. До чего же они все идиоты!
Впрочем, все эти вздохи–охи меня уже не заботили. И чего меня вообще на ностальгию потянуло?
Я поднялся из–за стола и направился к выходу. Надо было в театральный кружок поступать, талант, блин, пропадает…
* * *
Лисси проснулась только после полудня. Спустившись вниз, она встретила Ури. Тот виновато улыбаясь, оттирал стены от надписей. Поприветствовав его и выслушав порцию извинений за вчерашний кавардак, девушка помогла поставить книжные шкафы на место и, оставив медвежонка расставлять книги, пошла разыскивать Лукина.
Солерия вчера попросила ее помочь чужаку немного адаптироваться. Ну и проследить, чтобы он больше не повторял своих выходок. К тому же библиотекарше нужно было связаться с местным почтальоном, по поводу нового барабана.
Выйдя на улицу, она сразу заприметила великана. Пришелец стоял возле дороги и втягивал дым через «сигарету». А на лужайке Сивира о чем–то инструктировала своих подчиненных. Казалось что они совсем не замечают друг–друга.
— Эм… Привет, Лукин! Как, эм, спалось? — неуверенно протянула девушка, подойдя поближе к чужаку.
Она не знала с чего начать разговор. Раньше все её попытки наладить контакт оставались в лучшем случае проигнорированы.
— Здорово, как в Дании… — с налетом печали произнес Лукин.
* * *
Грустно то как!
У меня кончались сигареты. И я что–то сомневаюсь, что у этих лилипутов водится нечто навроде табака. Черт, без курева будет туго.
— А как в Дании? — недоуменно переспросила «Лиса».
Вот жеж любопытная…
— Всех ебут, а мы в ожидании! Ты по делу или как? А то я не очень настроен на «поболтать», если честно. — попробовал я отвязаться от нежеланной компании.
На пару секунд застыв, переваривая услышанное, очкастая наконец очнулась:
— Ты помнишь наш вчерашний уговор? — спросила ушастая малявка.
Интересно, о чем она? Я посмотрел на нее, всем своим видом показывая: «первый раз слышу!»
— Дверь! Ты обещал Гремме, что починишь дверь! — с напором заявила она.
Тьфу, ты! Уже и забыл. Блин, я тут погрустить хотел… Хм, ну ладно — поставлю я ей дверь. Заодно и кепку заберу, без неё как–то непривычно.
— Ладно, хрен с тобой, показывай дорогу. — плюнул я, бросая окурок на дорогу.
— Эм, а ты что, ее не запомнил? — удивленно спросила малявка.
Нет, я помню конечно, но мне совсем не хотелось идти к истеричной мурзилке одному. Она же на меня накинется! Я же её в рулон замотал, да хату обчистил! Она же меня заживо сожжет, нафиг. Ну, если она такое умеет, конечно.
— Слушай, хвостатая, я пьяный был в драбадан! Какое там запомнить, я же вообще ничего не соображал!
— Хм, ладно пошли… И кстати, я никакая не хвостатая, меня…
— Что значит не хвостатая!? А это что!? — я нагнулся и схватил пушистый хвост. — Половой орган что ли!?
Фиолетовая, чуть помявшись, качнула пушистым отростком. Ё-мое, да она покраснела!