Побег (ЛП)
Вэл крепче сжала тонкую ткань. Она надела это на ту вечеринку. Мэри пыталась свести ее, не зная, что Вэнс был братом девушки, которую убил Гэвин. Он был подонком, грязный на руки и на слова, и она ушла с вечеринки…
И столкнулась с ним. Гэвин. Последним, кто видел ее в этом, был Гэвин.
Она вздрогнула, словно пытаясь избавиться от этой мысли, и ее лицо стало решительным. Вэл сорвала с себя майку и натянула через голову золотое кружево. Расстегнула молнию на юбке и осторожно влезла в нее. И юбка, и топ сидели свободнее, чем раньше, но, с другой стороны, они плотно облегали ее, когда она была первокурсницей с настоящими формами.
Теперь у нее почти ничего не осталось. Она была телом, которое едва дышало.
Вэл побрела в ванную, чтобы накраситься. Процесс казался странным, чуждым. Это была обычная практика, и она делала это каждый день в старших классах, но теперь чувствовала, что страдает от уникальной формы амнезии, которая нацелена на рутинные задачи.
Ее взгляд упал на отметину, которую Илья оставил у нее на шее, и она быстро замазала ее большим количеством тонального крема. «Кто убит в «Полуночном лаундже»? Это был он?»
Не то чтобы она могла спросить. У нее нет его номера телефона, и ему никогда не приходило в голову дать ей свой. Она не совсем подходила для отношений.
«В ту ночь у него в кармане остались мои трусики, — вспомнила она, застыв с кисточкой для макияжа, зажатой между пальцами, как нож. — Что, если они подумают, что это сделала я?»
«Идиотка. — Ее хватка на кисточке усилилась. — Ты даже не знаешь, он ли это убит».
Но это ползучее, паучье чувство все еще танцевало по ее рукам. Потому что независимо от того, был ли Илья убит или нет, она приходила туда. Люди видели ее. Вышибала видел ее. Что, если полиция потребует список всех, кто входил в эти двери за последние несколько дней? Что, если они смогли выследить ее?
Что, если в полиции зададутся вопросом, что еще она могла сделать?
Голова Вэл закружилась от беспокойства. Она отложила кисточку и ухватилась за стойку, собираясь с духом. Она могла бы позвонить в клуб и спросить его напрямую — это самый быстрый способ развеять страхи. Но это может показаться более подозрительным, чем если бы она вообще ничего не делала.
Вэл медленно выпрямилась и положила кисточку обратно в ящик. Что мне теперь делать? Она взглянула на свое накрашенное отражение и отвернулась. «Спрячься, — подумала она. — И жди».
Она полагала, что выглядит нормально. Презентабельно. Ее грудь никогда не была очень большой, а теперь стала меньше из-за того веса, который она потеряла, но топ подчеркивал ее, облегая так, что казалось, будто у нее настоящие изгибы.
В ее сознании всплыло почти реальное воспоминание: быть прижатой к стене — грубые руки — резкие слова: «Я не уверен, что мне нравится эта твоя сторона…»
Его губы на ее губах. Его руки на ее теле.
«Поцелуй меня».
Черт, подумала Вэл, взглянув на свое отражение, как будто испугавшись. Ее лицо раскраснелось, зрачки расширились. Внезапно она задумалась, не слишком ли поздно переодеваться или вообще идти.
Но затем схватила тюбик губной помады, придавая цвет своим сухим и тонким губам. На ее шее блестело кварцевое ожерелье, острое и неотшлифованное. Она нашла его в комиссионном магазине за пять жалких долларов. «Авантюрин, — сказала женщина, похожая на пожилую хиппи. — Он защищает сердце. Какая находка, — добавила она. — Он даже подходит к твоим глазам».
Ее глаза казались большими и испуганными, подведенные тушью. «У меня больше нет сердца, которое нужно защищать, — подумала она, прикасаясь к камню, сжимая его до тех пор, пока края не врезались в ее ладонь. — Он вырвал его из моей груди».
Ее соседки по квартире ждали в коридоре, когда она вышла из ванной. На Джеки были шорты, сапоги до колен, блузка с оборками и длинный плащ с кружевной окантовкой. Мередит была одета в платье с леопардовым принтом и коричневое пальто с шарфом от Берберри. Ее чернильно-черные волосы были убраны назад с помощью тюрбана, украшенного жемчугом.
— Ох, — выдохнула Джеки, выглядя оскорбительно шокированной, когда оторвала взгляд от телефона Мередит. Они делали селфи, поняла Вэл. — Ты так классно выглядишь, Банни!
— Да, — подтвердила Мередит. — Какой милый топ. Где ты его взяла?
— Я… он у меня с колледжа. Я забыла, что у меня он есть. — Вэл натянула пальто, засовывая холодные руки в карманы. — Кстати, куда мы направляемся?
— В Миссии есть одно место, — сказала Мередит. — Кто-то написал об нем статью. Я думаю, «Ярмарка тщеславия»? Мне просто нужно заскочить в ванную, а потом мы сможем уйти.
Вэл повернулась к Джеки, когда дверь ванной захлопнулась.
— Как оно называется?
— «Самоубийство».
— Прости?
— Владельцы большие поклонники культуры эмо. — Джеки пожала плечами. — Ты должна посмотреть фотографии в Интернете. Это похоже на то, как если бы четырнадцатилетний подросток напился, а затем выблевал алкогольные шоты с желе на модные черные шмотки. Я почти уверена, что они ставят только в AFI и MCR.
— Ага, звучит довольно круто. — Мередит вышла из ванной, чтобы подслушать конец их разговора. — В США действительно не так много тематических баров, их часто можно встретить в таких местах, как Япония и Тайвань, но не здесь. Ты готова, детка?
— Угу — Джеки улыбнулась Вэл. — Ты готова Банни?
Нет.
— Да, — сказала Вэл, — пошли.
***
Вэл сразу поняла, почему «Самоубийство» удостоилось целой статьи. Это было место такого типа, созданное с намерением вызвать споры и привлечь к себе внимание. Лампы и стены были выкрашены в цвет свежей крови, придавая всему помещению сюрреалистический, кошмарный вид. У Вэл перед глазами плясали нечеткие остаточные изображения всякий раз, когда она переводила взгляд.
«Стены кровоточат, — подумала она, спотыкаясь на каблуках на черно-белых шахматных досках пола. Но нет, это не совсем пол шахмат. Шахматные плиты были красными и черными. — И что это делает меня пешкой? Или королева?»
Джеки и Мередит уже стояли в баре, заказывали напитки. Там было многолюдно, воздух был горячим и пах странно и остро. Сами напитки подавались в стаканах, напоминая по форме стаканчики для таблеток с подставками в форме лезвий бритвы. Бармены смешивали шоты и настойки маленькими шприцами перед очарованной аудиторией.
Вэл заказала коктейль под названием «Ловушка дьявола», так как он был одним из немногих, в котором не упоминалось о крови или смерти — один из коктейлей назывался «Смерть днем»! Она пожалела, что не ограничилась пивом или не осталась дома с вином. Коктейль был ярко-зеленого цвета и приготовлен с абсентом. На вкус это было похоже на лакрицу и слишком много сахара. От этого ее затошнило.
— Почему вы выбрали это место? — спросила Вэл, помешивая напиток. Палочка для коктейля была сделана из пластика и увенчана ярким поддельным драгоценным камнем.
— Против него протестует одно из крупнейших психиатрических обществ, — объяснила Мередит. — Они утверждают, что оно подталкивает к суицидальным мыслям и психические заболевания, и пытаются закрыть бар. Буквально на днях здесь состоялся большой протест.
— Мы полностью понимаем это, — быстро добавила Джеки, бросив взгляд на Вэл, который заставил ее задуматься, стоит ли ей обижаться, — но в то же время я чувствую, что оно также снимает часть стигмы, создавая такие разговоры в первую очередь.
— Разговоры, — повторила Вэл.
— Это заставляет людей говорить. Разговоры важны. — Голос Джеки дрогнул, как будто она слишком много выпила. — Кроме того, это место вызывает чертову ностальгию. Словно мой интернет журнал 2005 года сошел прямо сейчас сюда в своих узких маленьких штанах. Помнишь те иконки, которые все собирали?
— Нет, — сказала Вэл.
— О, — проговорила Джеки. — Ну, они были в основном похожи на Инстаграм до того, как появился сам Инстаграм, и я напугала свою маму своими так называемыми «суицидальными мыслями». Неважно, что половина цитат, из-за которых она расстроилась, были из песен группы «The Used».