Побег (ЛП)

Ее зрение затуманилось, когда она невидящим взглядом уставилась на беспечных посетителей клуба. Их мир состоял из огней и пульсирующей музыки, но она была поймана в темный пузырь тишины, который терся о нее, как бархат, нарушаемый только ее тяжелым дыханием. Илья сжал пальцы внутри нее, издав низкий протяжный стон, добавив третий, когда массировал ее клитор плотными, яростными кругами. Она зашаталась, и он обнял ее крепче, издав отрывистый звук веселья.
— Нет, — захныкала Вэл, скользя дальше. Ее пальцы впились в скользкий материал его рукава, отчаянно царапаясь. Ее грудь была прижата к его руке. Она таяла: свеча, разгоревшаяся слишком жарко, по спирали превращалась в лужицы жира. — Пожалуйста.
— Бедная маленькая Банни, — грубо сказал Илья. Она чувствовала, как его эрекция прижимается к ее пояснице, давление было неумолимым. — Ты сводишь меня с ума. Вижу, для тебя прошло немало времени с последнего раза. Если я возьму тебя так жестко, как хочу, ты не сможешь ходить.
У Вэл подкосились ноги, и он рассмеялся.
Ее развернули, и Илья наполовину провел, наполовину пронес ее десять или около того шагов к своему столу, прежде чем приподнять ее за бедра и тяжело опустить на поверхность. Давление заставило ее бедра инстинктивно сжаться, и она ахнула, когда он накрыл ее рот, в то время как пальцами развязал галстук и расстегнул рубашку.
Он дернул ее запястья за спину, крепко связав их зеленым шелком. Зубами осторожно потянул за кольцо, пронзающее ее нижнюю губу, его руки быстро справились с узлом, когда он завязал его чем-то похожим на бант.
Когда ее руки были закреплены, Илья закатал рукава, обнажив татуированные руки и дорогие на вид часы.
— Ты выглядишь как подарок, — сказал он ей, отодвигая блузку в сторону и складывая лифчик, позволяя весу ее маленькой груди удерживать его на месте. Ее глаза закрылись, когда он прижался горячим, кусачим поцелуем к каждому из ее сосков, прежде чем вернуться к ее рту. — Сколько тебе было лет, когда ты научилась любить боль?
— Четырнадцать, — прошептала Вэл, съежившись от предательских воспоминаний.
— Ммм. Такая юная. — Илья толкал ее до тех пор, пока она не оперлась на связанные руки, выгнув спину неестественной дугой. Вэл вздрогнула, когда он закатал ее юбку до талии и стянул нижнее белье плавным, отработанным движением. Он позволил трусикам упасть, обхватив ее шею своей большой рукой. У Вэл перехватило дыхание.
— Мальчик, он научил тебя?
— Он был мужчиной. — Голос звучал тонко. Как будто ее уши набиты ватой. — Он ничему меня не учил. Он просто испортил меня.
Илья сжимал ее — сначала осторожно. Затем сильнее — достаточно сильно, чтобы она ахнула. Вэл изогнулась в его объятиях, и он резко отпустил ее, чтобы расстегнуть ремень и брюки. Из кармана он достал презерватив, который натянул на потемневшую головку своего члена.
— И все же… — она застонала, когда Илья начал входить в нее, один из его гроссбухов больно ткнул Вэл. — Ты кое-чему научилась, — Он вошел в нее, кряхтя от усилия, — у этого мужчины, которому нравилась твоя боль.
— Нет, — возразила Вэл, тяжело дыша, собираясь с духом, когда он вышел из нее.
— Но ты сделала это, Zaika. — Илья погладил ее по подбородку. — Ты реагируешь на такие тонкие намеки, всегда опустив глаза. Он хорошо тебя обучил.
Обучил. Как будто она была диким животным, которое можно выдрессировать.
«Разве это так далеко от истины? — Этот предательский голос в ее голове прошептал, посылая Вэл горячий прилив ненависти к себе, пронизывающий ее, как холодная вода. — Ты была его шлюхой».
Вэл резко вдохнула, когда Илья приподнял бедра и врезался в нее, с силой ударив ее спиной и копчиком о стол. Она чувствовала его сильное давление внутри себя, наполняющее ее: болезненное растяжение, которое резко контрастировало с горячим, жидким жаром в нижней части ее живота.
— Почему… ты продолжаешь называть меня Zaika?
— Это означает Банни по-русски. — У нее вырвался всхлип, когда он провел ногтями по внутренней стороне ее бедра при следующем толчке. — Идеально подходит для мягких, симпатичных девушек.
 
Вэл покачала головой, отрицая его слова. Она не была мягкой или красивой. Она жесткая и холодная, как одна из тех холодных бронзовых статуй, окруженных высокими заборами и увенчанных колючей проволокой. Не прикасайся ко мне, говорила такая защита, но этого недостаточно, чтобы остановить прорыв, нет. Она думала, что люди собирают только сладко пахнущие цветы с мягкими лепестками, но некоторые воспринимали шипы как вызов.
— Где сейчас твой мужчина, Zaika? — Илья снова вонзился в нее, сильнее, оказывая достаточное давление на ее горло, чтобы немного затруднить дыхание. Она чувствовала напряжение внутри своего тела, похожего на встряхиваемую бутылку. — Почему ты не с ним?
— Он мертв. — Ее голос, в котором звучала окончательность, заставил Илью взглянуть на нее.
— Понимаю. — Он пронзил ее глубоким, болезненным толчком, от которого ее голова откинулась назад, и из горла вырвался хриплый крик. Илья остался там, балансируя между ее раздвинутыми бедрами, одной рукой обхватив ее за шею, а другой упершись в стол. Их окружал круг упавших предметов, сбитых на пол медленным, настойчивым покачиванием.
Что он имеет в виду, говоря «понимаю»? Вэл уклонилась от испытующего взгляда, который он бросил на нее. Когда она попросила Илью трахнуть ее, она не ожидала, что он действительно заинтересуется ею, а не только телом. Она не думала, что он тоже попытается вторгнуться в ее разум.
«Совсем как он», — подумала она, содрогнувшись от предательской мысли.
— Это имеет смысл. — Не обращая внимания на ее мучения, Илья протянул руку и щелкнул ногтем большого пальца по ее кольцу в губе. — Такой мужчина никогда бы не отпустил такую девушку, как ты, добровольно.
Точность этого наблюдения заставила всю влагу во рту Вэл исчезнуть. Паника захлопала у нее в животе, как крылья пойманной птицы. Она попыталась сесть, и Илья крепче сжал ее шею, заставив Вэл впервые задуматься, не собирается ли он не позволить ей уйти.
— П-почему ты так говоришь?
— Потому что это правда. — Все еще находясь внутри нее, Илья запустил пальцы в ее длинные волосы. Вэл, чуть не рыдая, склонила голову набок, давая ему доступ к своему горлу. — Просто посмотри на себя, Банни. Ты так хочешь, чтобы тебя поймали.
Было ли это правдой? Были ли цепи, которые сковывали ее, так заметны?
Усмехнувшись, Илья укусил ее за обнаженное горло. Ниже, чем она ожидала, чуть выше плеча. Где это не будет видно. Жгучая боль от этого довела Вэл до предела, и она дернулась, обхватив его бедрами, чтобы придать себе силы, необходимые для того, чтобы скатиться в пропасть. Она кончила сильнее, чем за последние годы, издав грубый звук, который обжег ей горло, как будто голос превратился в осколки зазубренного стекла.
«Гэвин, — подумала она. — О, боже».
Ее лицо горело, как будто у нее лихорадка, на языке ощущался привкус мяты. В ушах раздался пронзительный звон, и на мгновение, хотя его (чей?) рот двигался, Вэл не услышала ни звука. Глаза, смотревшие на нее, были не того цвета, поняла она, испуганная и очарованная, когда обнаружила, что склонилась под этим мужчиной, который был вполне способен перерезать ей горло.
Он приподнял ее лицо, глядя в ее расширенные глаза, когда она задрожала.
— Кто такой Гэвин?
Вэл вздрогнула всем телом.
— Что?
— Ты сказала, Гэвин. — Илья не казался сердитым, но это не означало, что он не был зол. Тепло, скопившееся в ее коже, исчезло, оставив только лед. — Кто такой Гэвин?
 
— Он… он никто. — Вэл закрыла глаза, чтобы не смотреть на Илью, и пропустила последующее сжатие его челюсти. Ее сердце колотилось так громко, что она слышала его в ушах. — Пожалуйста, — прошептала она, — не надо.
Илья отстранился от нее. Вэл почувствовала это. Она вдохнула его запах, когда он наклонился, чтобы развязать ее запястья. Прикосновение его груди к ее обнаженной груди заставило ее соски напрячься. Она вздрогнула, когда он обернул шелк вокруг ее шеи сзади, притягивая для глубокого, грубого поцелуя, который имел достаточно сильный привкус алкоголя, чтобы обжечь ее губы.