Побег (ЛП)

— Я вернусь поздно, — крикнула она, не задумываясь, услышали ли Джеки или Мередит.
К тому времени, как она добралась до «Ле Виктуар», уличные фонари медленно замигали. Вместо навеса там были гирлянды, и мягкое свечение скрывало трещины на фасаде здания, придавая огромным окнам уютный, манящий блеск.
Колокольчики зазвенели, когда она вошла в дверь. Официантки сновали по залу, как сороки, порхая между столами с подносами, доверху уставленными блюдами. В конце концов, «Ле Виктуар» был всего лишь подобием европейского ресторана в длинной очереди из множества, где придуркам подавали яйца в оловянных блюдах.
Мартин болтал с метрдотелем, наклонив голову, но выпрямился, заметив ее крадущуюся фигуру.
— О, хорошо. Банни, за тобой сегодня столы четыре, пять, шесть и восемь.
— Поняла, — сказала Вэл, направляясь в подсобку, чтобы запереть свое барахло и засечь время. «Ты делаешь это ради денег», — напомнила она себе. Работа оплачивает счета, так что нет нужды беспокоить родителей.
Единственным утешением в работе в ресторане была бесплатная еда. Если бы не ее почти ежевечерняя бесплатная еда, она бы уже умерла с голоду. Словно в знак согласия, у нее заурчало в животе, и Вэл поняла, что забыла пообедать. Мексиканский завтрак остался далеким воспоминанием, а тыквенный хлеб все еще лежал в ее сумке.
Это будет долгая ночь.
— У тебя клиент за пятым столиком, — небрежно добавил Мартин, когда снова проходил мимо. — Я подумал, что тебе не помешает небольшой перерыв.
Если только он не был придурком. В этом бизнесе полно придурков. Те, кто приходил со своими женами, могли пошло пошутить или пялиться на вашу униформу, но о ком действительно нужно беспокоиться, так это об одиночках. Или тех, кто приходил группами, как стаи шакалов, и продолжал ослепительно напиваться до чертиков — и лапать руками.
Вэл резко схватила кувшин с водой, отчего лимоны закачались в воде, как трупы, и подошла к первому из своих столов, пытаясь понять, сможет ли она мельком увидеть одинокого посетителя за пятым столом. Какой-то молодой блондин, судя по тому, что она могла видеть. Ее настороженность возросла, хотя она и не могла сказать почему.
«Наверное, придурок», — с несчастным видом подумала она.
— Вот ты где, — сказал одиозный патриарх за четвертым столом, когда его адская семейка собралась вокруг него, кивая головами в знак согласия, как стая стервятников. — Мы пытались остановить хоть кого-то в последние полчаса, — «прошло меньше десяти минут», подумала Вэл, — и мы готовы сделать заказ, и никто не принес наш хлеб, и мы даже еще не получили воды, а ты…
Упомянутая вода обрушилась на пол с таким грохотом, что Вэл подпрыгнула.
Женщина, сидевшая слева от своего несносного мужа, испуганно вскрикнула.
Вэл едва слышала ее. Широко раскрыв глаза и ничего не замечая, она уставилась на молодого человека, прислонившегося рукой к столу, который повернулся на своем стуле, чтобы наблюдать за происходящим с холодным, бесстрастным весельем. «Нет, — подумала она, когда его серые глаза встретились с ее. — Этого не может быть».
— Ты только что бросила в нас кувшин с водой, — говорил мужчина. — Как ты смеешь. Я хочу поговорить с менеджером сейчас же.
— Ч-что? — Вэл непонимающе уставилась на краснолицего мужчину.
— Вам лучше компенсировать всю нашу трапезу за эмоциональное расстройство, которое это вызвало у нас…
Когда Вэл в тревоге моргнула, образ мужчины сфокусировался, и фантом из ее воспоминаний встал на место, как наложение, которое не совсем совпадало. «Это не он, — сказала она себе. — Это ведь… не он?»
Странный, хрипящий вздох вырвался из ее легких, когда ее пальцы сжались, ища ручку, которой там больше не было. «Ах да, — слабо подумала она. — Я уронила кувшин».
Она посмотрела вниз. Чары на мгновение рассеялись. Озеро воды лежало у ее ног, просачиваясь сквозь туфли, разбитое стекло образовывало сверкающий архипелаг в этом беспорядке.
«Это не он. — Слова барабанили в такт ее бешеному сердцу. — Нет».
— …ты вообще меня слушаешь, идиотка? Ты даже не извинилась.
 
— Я… мне так жаль. — Она говорила машинально. Ее языку, казалось, ввели новокаин. — Я сейчас же позову менеджера.
— Что за чертова дебилка, — услышала она, как мужчина сказал своей жене. — Я думал, что это высококлассное место. Но обслуживание чертовски отвратительное. Мы должны платить за это насилие?
Посетители за соседним столиком тихо встали и ушли.
Вэл хотела бы сделать то же самое.
Мартину было не до смеха, когда он подошел, хотя его лицо смягчилось, когда он увидел, как сильно она дрожит.
— Я поговорю с ним, — сказал он. — Джанет займется этим столом. Иди, позаботься об остальных и убери стекло.
— Спасибо, — одними губами произнесла она, закатившей глаза Джанет.
Охваченная паникой, Вэл вытерла руки о фартук и схватила метлу, чувствуя на себе взгляды всех — его больше всего — когда подметала стекло быстрыми, торопливыми движениями, выбрасывая осколки в мусорное ведро с музыкальным звоном.
Собравшись с духом, она достала из кармана передника потрепанный блокнот и погрызенную ручку, чтобы заняться остальными своими столиками.
Что означало и его тоже.
У него были слегка завивающиеся светлые волосы. Бледная кожа с желтоватым оттенком, молочного цвета, как бледный нефрит. Глаза были серыми, с тем же холодным блеском, что и у магнетита. Он казался ледяным Адонисом, который наслаждался замерзшим солнцем и безжалостными огнями зимы.
Вэл вздрогнула, собираясь с духом.
— Что я могу вам предложить? Какие-нибудь напитки?
Он пригвоздил ее этим слишком знакомым взглядом.
— Вы можете сделать карахильо?
— Я не знаю, что это такое.
— Это кофе с бренди.
Она изо всех сил старалась не пялиться.
— Я, гм, спрошу бармена.
— Не стоит беспокойства. — Его голос был таким же холодным, как и его глаза. — Я просто возьму домашнее красное, Вэл.
— Хорошо. — Она что-то нацарапала в блокноте, радуясь предлогу не смотреть на него. Царапанье ручки по бумаге звучало слишком громко, даже несмотря на музыку 80-х, гремевшую над головой. Вэл слышала, как Джанет успокаивающе разговаривает с придурком за четвертым столиком, а под этим, с постоянством метронома, стучит ее собственное сердце. — Что-нибудь еще?
Он наклонился вперед, и рубашка натянулась вокруг его рук. Он выглядел довольно сильным. Опасным. И все же, несмотря на его массивность и длинные, аккуратные пропорции, у Вэл не сложилось впечатления, что он очень высокий. Ее дыхание впервые начало успокаиваться.
Это не мог быть он.
«Но почему он так на нее смотрит? Как будто он ее знал?»
После всех этих лет она продолжала думать, что ей удалось найти способ держать себя в руках, и все же в такие моменты, как этот, она терялась от одного взгляда. Она притворялась такой жесткой со своим дурацким пирсингом и бордовыми волосами, но вся эта твердость была хрупкой и слишком легко разрушалась. Она была слабой — слабой!
Вэл поняла, что он все время поглядывал на пирсинг. Не в сексуальном смысле, как некоторые парни смотрели бы с вожделением, но с тем же отстраненным вниманием, с которым он наблюдал, как она с трудом справляется с заказами за четвертым столом. Внимание, которое заставило ее почувствовать себя лабораторным образцом в банке.
А потом она увидела выражение его лица, и ее мысли вернулись на несколько шагов назад. Ужас пронзил ее, раскаленный добела и обжигающий, с жестокой внезапностью удара молнии. «Он назвал меня Вэл, — запоздало поняла она. — Он знает, кто я такая».
Заметив ее взгляд, мужчина сухо сказал:
 
— Ты не тот тип, который, как я думал, ему нравится.
Эти слова стали ударом в солнечное сплетение, заставив ее судорожно втягивать воздух в легкие. Послышался шорох бумаги, и ее ладонь пронзила острая боль. Она слишком крепко сжимала свой блокнот. Ее пальцы протестующе заныли, когда она ослабила хватку.
— Я… я не понимаю, о чем ты говоришь. — Она попыталась отыграться.