Позвольте ваше сердце (СИ)

Поражённо выдохнула. Что-что?
Главное, не показать, что ему действительно удалось меня напугать.
— Хорошо. Уговорил, — засмеялась, отчего он тут же запрокинул голову, вскидывая на меня удивлённый взгляд. — Если решу выпороть твоего друга, позабочусь о последствиях, предварительно тебя где-нибудь заперев. А пока возвращайся в постель. Что-то страшнее неудобной позы ему не грозит.
Мужчина продолжал сидеть, не сводя взгляда с ремня. Немного подождала реакции, но, оказывается, он и не думал делать то, что говорю. Наоборот, ожидал, что это я буду действовать, как он хочет. Да расщепи тебя Вселенная! Эти сутки будешь слушаться, будь ты даже Императором! Весь мой страх перед химерой, о возможностях которой я ничего не знала, исчез от понимания, что он действительно может все мне испортить.
Прикрыла глаза — я год притворялась перед пиратами, у меня опыта больше, чем у самой известной актрисы. Настроившись, наклоняюсь.
  
Глава 11
 
Хлёсткой пощечины он точно не ожидал. Голова мотнулась в сторону. Мою руку обожгло. Но услышав приглушённое рычание, влепила вторую, ещё сильнее. А за ней третью, почти не чувствуя ладони. Рычание смолкло.
Увидев, как раздуваются от злости ноздри, склонилась ещё ниже и нежно поцеловала в пострадавшую щёку. Отстранилась на миллиметр, затаив дыхание. Показалось, что почувствовала, как он замер. Второй рукой, легко пробежавшись по плечу, очертила контур его скулы, губами переместилась к уху.
— Тебе меня не жалко? — ласково прошептала, перебирая рукой волосы и осторожно царапая затылок, ощутила пробежавшую по его телу дрожь. — Теперь рука болит, — и ещё мягче и тише, прикрыв глаза, пустив по голосу вибрацию: — Плохой мальчик.
Меня саму пробрало от получившейся интонации. Облизнула губы, понимая, что безбожно теплеет между ног. И кто из нас плохой? Я точно уже испорченная. Но игру не прекратила.
— Разве я многого прошу? — склонилась к бьющейся на шее жилке и опьянела от осознания, что он позволяет, подставляет открытую шею, сам наклоняет голову.
— Огорчил меня.
Сладко прикасалась словами к коже вместо поцелуя и плавно сделала шаг, ведя его за собой. Он тянулся, даже глаз не открывая. Это лучше бутылки енерики. Адреналин бил в голову, откликаясь горячей волной возбуждения. Втянув раскалённый воздух с нотками Востока, продолжила идти и шептать ему в шею:
— Расстроил. И из-за чего? Из-за какой-то маленькой просьбы. Что я сказала тебе сделать? Ответь мне. Что?
Он словно в трансе. Губы приоткрыты. Взгляд отсутствующий. Моей щеки коснулось тёплое дыхание, рождая мурашки. Нет, нет. Не позволю, веду я. Плавным движением переместилась ему за спину.
— Не помнишь? — огорченно прошептала на ухо. — Плохо, — последнее бархатное касание ладонью по щеке, и выдохнула все так же чувственно: — Постой в углу и подумай над своим поведением.
Беззвучно отошла назад. Шаг. Второй. Он продолжает стоять.
О космос, я действительно это сделала! Поставила его в углу на колени. Бездна… Это должно выглядеть унизительно и жалко. И, наверно, с любым другим оно так бы и было. Но только не с ним. У меня кровь воспламенилась от вида сбегающей по его спине капельки пота, от тяжело вздымающейся груди, перекатывающихся мышц, от того, как прислоняется к стене лбом. О боги, я же сейчас кончу!
Нет. Нет… Взяла себя в руки и невозмутимо направилась к валяющейся подушке. Пристроила её обратно в угол и рукой подозвала тревожно наблюдавшего за мной парня. Он пополз на четвереньках, сжимаясь с каждым приближающим ко мне движением. Недовольно поморщилась. Вот в его исполнении мне это совершенно не нравилось! Он меня реально боялся. До нервного тика, до дрожи, до глупости.
Присела на корточки, протянула руку, чтобы погладить по спине, но в последний момент отдёрнула. Не буду я его жалеть! Едва подушкой не придушил, бестолочь.
Вместо этого показала рукой, чтобы ложился. И внезапно услышала тоскливый вздох. Не поняла. Повернула лицом к себе и с удивлением обнаружила в глазах слёзы.
 
— Что ты, — прошептала от шока.
Неловко взлохматила волосы, не зная, что делать, и он вдруг поменялся. На секунду поднял взгляд в потолок. Секунду, достаточную, чтобы слёзы, так и не пролившись, исчезли. Криво мне улыбнулся и сам улёгся на бок, скрестив за спиной руки, чтобы связала. Это показное равнодушие отчего-то показалось мне ещё более уязвимым. И таким знакомым — взгляд на накирийца — что, если бы не серый цвет глаз, приняла бы их за братьев.
Вздохнув, обвязала запястья, ощущая, как копится в душе гадливость от самой себя. Бездна, я злиться должна! Всё, хватит на сегодня эмоций. Накинула на него покрывало. Забралась, наконец, в кровать и закрыла глаза.
— Ложись в постель. Думаю, мы друг друга поняли, — вспомнила о накирийце.
Через пару мгновений кровать прогнулась с другой половины.
Ожидала, что засну сразу же, однако сон не пришёл ни через пять минут, ни через десять. И дело было в стучащей по мозгу совести, не дающей отвести взгляд от закаменевшего парня.
— Скажи ему, что я не злюсь, — устало проговорила, уверенная, что накириец не спит.
Несколько секунд тишины и…
— Ему не нужны мои слова, чтобы видеть это.
Дьявол. Не сильно ему размышления в углу помогли.
— Ты издеваешься? — со скукой спрашиваю.
— Я злюсь.
Кто бы сомневался. Но парню всё же что-то сказал. Прикрыла глаза, засыпая.
— Прекрати дергать кровать, — вяло пробурчала через несколько минут, чувствуя под собой едва ли не вибрацию.
— Если б-бы от меня это з-зависело, непременно бы пос-слушался, — клацая зубами, выдавили мне в ответ.
И за каким плевком астероида я вколола ему этот чёртов регенератор?
— О, великий космос, вы дадите мне поспать?! — простонала, приподнимаясь.
Стащила с себя кофту, избавилась от штанов, скидывая всё прямо рядом с кроватью и оставаясь в белье и тонкой майке.
Залезла к накирийцу под одеяло и прижалась, чувствуя, что он действительно ледяной.
Он попытался что-то сказать, но я лишь цыкнула недовольно. Поёрзала немного, выискивая удобное положение, и успокоилась.
На грани сна вдруг поняла, что он потихоньку переворачивается, подгребая меня под себя.
— Не наглей, — лениво толкнула в плечо, впрочем, не пытаясь выбраться.
— Так теплее, — прошептал куда-то в район шеи, самостоятельно закидывая мои руки себе на спину.
Что-то там ответила и отключилась. Успев подумать, что вот в обед, в обед точно выпорю.
  
Глава 12
 
Просыпаясь, я попыталась привычно потянуться, но сдвинуться не смогла. Будильник, пропищав положенные пятнадцать секунд, замолк, более не тревожа.
Двинула рукой, чтобы потереть глаза, но на середине пути замерла. Под ладонью ощущалась слишком уж странная для одеяла текстура. А ещё надо мной что-то завозилось, но бессознательно, сонно и лениво.
Подавила зевок и разлепила глаза. Мягкий утренний свет, включаемый будильником, чем-то напоминал пасмурное утро, отчего сонливость нападала с новой силой.
И накириец, прижимающий меня к кровати, просыпаться совершенно не хотел.
— Вставай, — негромко позвала.
Отстранённо отметила, что мои руки удобно покоятся на его шее, а под ладонью ощущается шелковистость волос. Немного поиграла спутавшимися за ночь прядями, пока ждала, что он проснется. Это успокаивало, а в голове медленно сновали отрывки недоработанного вчера кода.
Наверное, прошло где-то с минуту до того, как мужчина всё же поднял голову с подушки. Мне было всё равно. В сознании крутились шестеренки, подбирая решение к поставленной задаче. И сказать, где сейчас меня больше — в постели или в стране вычислений, — было бы очень сложно.
Накириец плавно перенес вес на предплечья, нависая теперь прямо над лицом в каких-то жалких сантиметрах, да так и замер, уставившись на меня сонными глазами. Это вернуло к реальности.
Пожалуй, я впервые внимательно рассмотрела его внешность. Очень необычную, словно сборную. Широкий лоб, как у всех, в ком больше шестидесяти процентов славянской линии. И тут же слегка приподнятые уголками к вискам глаза, как у потомков азиатов. Но не узкие, нет. Красивой миндалевидной формы в окружении обсидиановых вееров ресниц. Золотистый цвет в контрасте с чёрным и тёмно-зеленым — результат искусственно разработанных генов. Губы полные, капризные. Улыбаюсь характеристике. Накириец какой угодно, но не капризный, а губы именно такие. И нос крупный, с лёгкой горбинкой, по которой хочется провести пальцем. Вот нос и губы у него от латинских линий. Брови. Брови заслуживают отдельного внимания своими чёткими контурами, ровным, словно выведенным кистью, уголком. Интересно, в них тоже можно увидеть темно-фиолетовый отсвет? У бровей слишком идеальная форма, что дает эффект ненатуральности. Очаровательной ненатуральности, впрочем. Но больше всего мне нравятся его высокие острые скулы. Я такие только у актеров видела, как результат многоразовой магической и хирургической коррекции. Сама мысль, что лев ходил в клинику лепить лицо, мне абсурдна. Нет, вот у него — наследие природы. Наверное, поэтому меня постоянно тянет погладить их рукой. Он такой весь… словно сплетен из противоречий.