Рабство Кольца (СИ)

«Именно то! Вот только я думал, нужно семь ингредиентов. Не пойму, что не так с этим зельем, но там восьмой ингредиент…»
«Так это правильный рецепт или нет?»
«Не знаю», — с сожалением ответил Кент, — «Но лучше его не пить».
«А у тебя… У тебя есть ингредиенты для того правильного рецепта?»
«Да!» — с жаром подумал персик, но тут же убавил пыл, — «Ну, там же бинты, ты знаешь, эффект может быть слабоват…»
Пока мы беседовали, Вайт и Оркос кружились вокруг арки, поливая друг друга магией. Да, битва высоких уровней — зрелище впечатляющее.
Но вдруг желтоглазый крикнул:
— Ладно!!!
— Что? — переспросил застывший гном.
— Это зелье непослушания, Вайт.
— Да тупиковую твою жилу, Менэтиль! Что ещё за непослушание?!
— Ну ты же знаешь, что ждёт нас за использование адской магии? — с ненавистью затараторил Оркос, тыча пальцем в сторону портала.
— Казнь?
— Да я не про твой грёбаный Надзор! Я про «властелина»!
Вайт тоже поднял взгляд на арку, потом покосился на бутылёк в моей руке. Повёл носом, его ноздри едва заметно вздулись.
— То есть, хочешь сказать, Оркос, ты не будешь служить «властелину»? — бровь гнома удивлённо поднялась, — Это зелье освободит тебя?
До меня только сейчас стало доходить, что пыталась придумать моя мама. «Как вернуться?» — это не просто про возвращение с той стороны. Ведь Чекану пришлось использовать адскую магию для получения силы, а Гончая старалась придумать, как избежать влияния «властелина».
Неужели всё так просто?
«А точно, Герыч! Там же в книжке про всяких Аимов и мармеладов…»
«Аид, деревня!»
«Да без разницы! Там гранатовые зёрна связывали Аида с женой как-то, пока он летал на «ту сторону»!»
Бобр попытался передать мне, что он помнит.
Менэтиль засмеялся, глядя на удивление Вайта.
— Да, Гендель, я убью «властелина». Чекан сделал из него немощную тряпку своей Песней, — он затряс посошком, — А сила осколков позволит собрать всю магическую силу в одном существе. Во мне! Зачем я должен отдавать её кому-то?
Вайт опустил руки. Поскрёб грязную бороду.
— Силу, значит?
— Да, Гендель, силу!
— А остальные осколки?
— Соберу! Ты же знаешь, что пока «властелин» жив, их не стоит трогать.
Воцарилась тишина.
— А ты… отпустишь гномов обратно, на ту сторону? — вдруг спросил Вайт.
Оркос вытянул лицо, тоже опустил оружие.
— Обратно? — он даже чуть обиженно протянул, — И это всё, что тебе нужно?!
Вайт закивал, потом ткнул пальцем на арку:
— Ты же не учёл одной мелочи, поэтому врата не открылись. Я скажу, а ты отпустишь… — гном потёр ладони, — Всех гномов домой, и жёны станут нормальными.
— Я не верю тебе, Гендель, — Оркос прищурился, жёлтые глаза смотрели подозрительно, — В чём твоя выгода?
— А в том, что я не знаю, разрешит ли «властелин»! — Вайт стиснул кулаки, — А с тобой я сейчас закреплю всё договором.
Менэтиль задумчиво поскрёб подбородок:
— Договором? Ты имеешь в виду, скреплённым кровью?
— Да, — Вайт пригладил всклокоченную бороду, — Нужно петь гимн гномов, я уже делал это семнадцать лет назад. Это Прорыв Ямантау, и тут раса-хранитель — гномы.
— Хм, — протянул Оркос, — Но я могу убить тебя, ты же открыл секрет.
— А здесь есть ещё гномы? И много ли их может спеть гимн? — Вайт развёл руками, — Давай, подожди ещё семнадцать лет. Или тридцать, сто, тысячу…
— Ладно, ладно, — Оркос махнул посошком, — Я согласен. Мне — силу, а ты… кхм… вы все — домой. Тот мир ваш, а этот достанется мне.
— По рукам! — Вайт и Менэтиль осторожно обошли арку, с опаской приблизились, потом вытащили какой-то свиток.
Прокололи ладони, сожгли свиток и пожали руки. Скрепили, что называется, договор кровью.
— Всё даже лучше, чем я планировал, — счастливо заулыбался Оркос, — Ну, начнём?
Вайт показал на зелье в моей руке:
— А когда ты будешь его пить? Мне бы не хотелось оказаться перед «властелином» беспомощным.
Оркос с победным видом прошествовал ко мне, выхватил бутылёк, а потом в несколько глотков опустошил его. Вспыхнули неведомым светом жёлтые глаза — зелье начало действовать.
 
Кент через мои глаза внимательно следил за ним. Его алхимическое любопытство прямо жаждало узнать любую деталь.
— Теперь ты мне веришь? — улыбнулся Менэтиль, и нахмурился, — Пой давай!
Вайт с прищуром посмотрел на желтоглазого, словно ожидал чего-то другого, а потом повернулся к арке.
— Ну что ж, — его голос раздался под сводами, — Немногие в жизни слышали эту песнь!
«Ну, Лекарь», — вздохнул я, — «Сейчас последний шанс. Если не поймёшь, что за ноты… то нам… крышка».
  
Глава 24, в которой синяя рука
 
Оркос снова поднял магические свитки над головой — вспыхнуло пламя, взвился пепел.
И Вайт запел…
О, да, это была песнь гномов. Белобородый, расставив руки, жмурился и пел.
Снова завибрировал воздух, и всё моё существо пронзило песней. Мне слышались звуки глубоких шахт: звон кирки, вгрызающейся в жилу, шёпот раскалённого железа, попавшего на бороду. Удар молота о заготовку, блеск драгоценных камней в руках ювелира.
Всё то, что делало гномов гномами, вырывалось из горла Генделя и разносилось под сводами, вселяя в каждого истинное знание. Именно так и надо жить, не видя солнца, и греясь только жаром сердца земли.
Арка засветилась… Словно включили старый ламповый телевизор — сначала в центре появилось свечение, кинескоп разогрелся, и раскрылся в ровный белый шум.
«Герыч, я всё же…» — напомнил Бобр.
«Боря, не мешай Лекарю!» — зашипел я.
«Я не уверен…», — захныкал Толя, — «Какую песню петь, я ничего не могу придумать…»
«Лекарь!» — твёрдо сказал я, пытаясь продавить барда волей лидера, — «Пой Песню Небытия, нечего придумывать. Ты услышал её?».
«Да! Но мне кажется, это не та песня.»
У меня прошёл холодок по спине. Что значит, не та песня?
«Я сомневаюсь, Георгий. Мы все погибнем».
Я поджал губы. Нет, не позволю. Не в мою игровую сессию.
«Нет, Толя. Мы сейчас едины, и в этом наш успех. Ты поёшь, я пою, все поём…»
«Георгий», — Толя заметно сопротивлялся, — «Сам подумай, слишком всё просто…»
Картинка в портале стала преображаться, появились очертания какого-то мира. Не скажу, что он был ужасен. Даже прекрасен — зелёный лес, далёкие горы, голубое небо.
Там, за вратами, стоял человек. И, едва я понял, кто это, как моё сердце часто-часто забилось.
— Отец, — прошептал я.
Да, это был Чекан, но с одного взгляда стало ясно — он не на нашей стороне. Глаза Адского Гусляра светились ровным красным светом, и от его гуслей шло чёрное марево.
А за спиной Чекана появилась ещё фигура. Рослый, выше Чекана на две головы, в длинной голубой рясе и с короной на голове. Из-под короны струились распущенные белые волосы, ниспадая на плечи.
Глаза высокого незнакомца тоже горели адским светом, зрачки сияли словно звёзды. Великан положил руку на плечо Чекану, и непонятно было: удерживал он так моего отца, или использовал как опору.
Это был он… Властелин той стороны. Павший человек.
«Ядрён батон, вот гнида!» — Бобр на слова не скупился.
«Гера, надо остановить его», — сказала Фонза, я прекрасно чувствовал её страх.
Я стиснул зубы. Остановим, никуда не денемся. Пипец, как же я ненавижу этого «властелина той стороны».
Но если спеть Песню Небытия, то мы добьём его — Чекан начал, а мы закончим.
«Пой, Лекарь!»
«Нет!» — бард сопротивлялся, — «Георгий, сам подумай. Твой отец служит Властелину. Значит, ему надо, чтобы эту Песню Небытия тут спели, это его план».
«Да, план моего отца. Он хотел спасти себя и маму».
 
«Нет, это план Властелина».
«Слышь, Герыч, а так-то Толян прав».
«Вот, Георгий, даже деревня со мной согласен», — радостно сказал Лекарь.
Я аж задрожал от противоречий. Хотелось просто наорать на всех, чтобы слушали меня.