Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь

– Ого, – сказал я, – теперь понимаю.
– И я думаю, что кроме этого еще по городу специально пустили парочку… нелицеприятных слухов – и про нетрадиционную ориентацию, и про некрофилию, и про то, что ты людям головы отрубаешь, а потом мастурбируешь на кровоточащие трупы.
– Серьёзно?!
– Нет, ну про головы это я придумала, хотя…
– Акира-сан, я тебя прошу, перестань прикалываться.
– Хм. В общем несколько потоков различных версий – от самых положительных до самых мрачных и извращенных – не дадут слуху быстро затухнуть. Если бы версия была одна, какая бы она ни была – она наскучила бы людям на второй день. Ну есть тут команда новая, и что? У нас в Сейтеки таким не удивишь, каждую неделю какие-нибудь фрики появляются. Ну подразнили старого якудзу, и что – сами помрут через месяц-другой. Нет, тут ювелирная работа, Син, учись у мастера, пока живой, хотя такие, как он – живут долго. И это, Син, только верхушка айсберга, наклейки и брелоки. Уже и анекдоты ходят в тему, типа: «Врывается Сумераги-тайчо в поместье старого Джиро, а там тишина и нет никого, только эхо гуляет. Сумераги-тайчо и говорит: ’’Есть здесь кто?” А эхо в ответ: ’’Есть здесь кто?” Сумераги-тайчо: ’’Может, нет никого?” А эхо: ’’Нет никого, нет никого!” Сумераги-тайчо и говорит: ”А может, Огненная Сестра, сожжешь ты все тут?” А эхо: ’’Так ведь нет никого!”»
И это, Син, просто так не появляется. То, что в анекдотах стали рассказывать – это уже надолго в людской памяти задержится. Но я тут, Син, ни при чем, вот клянусь, можешь на меня Майко натравить.
– Угу, – киваю я. Долгих лет Джиро-сама! Как бы он и нас всех не пережил. Хотя вот с нетрадиционной ориентацией он, походу, маху дал – судя по реакции абсолютно всех девушек, Сумераги-тайчо – теперь секс-символ Сейтеки. И неважно, как она выглядит и что человечину жрет. Она же – «ах, романтичная!». Герой и идол. Защитница сирых и убогих.
– А что за история с паучками? – спрашиваю я, вспоминая Иошико и ее брелок.
– Ну так – черная вдова, паук же, – пожимает плечами Акира, но ее платье не вздувается в нужных местах, как у Майко, и потому этой действие не вызывает у меня ступора и сексуального инсульта. – Людям идея зашла, что есть тут команда, которая за все хорошее против всего плохого. Робин Гуды такие. Насилуем плохих, даем хорошим. – Клянусь, на лице Акиры промелькнула улыбка! На долю секунды, но все же.
– Какая… интересная интерпретация, – говорю я, – а разве эти паучки не подрывают власть Джиро-сама?
– Ты даже не представляешь, что творится в голове у этого замшелого пня, но давай, попробуй меня, – хмыкнула Акира. – Я тебе только один слой игры расскажу, и ты уже подумаешь, что все это очень даже нужно Джиро-сама.
– Эм… что бы что? – пока я не понимал. Наличие каких-то молодых отморозков, которые еще и общественное мнение на свою сторону перетаскивают – это же старому якудзе однозначно не в плюс. Репутация упадет, люди начнут сомневаться, начнется шатание в вертикали власти и вообще. Внесение новых элементов в систему не способствует ее стабильности. Особенно таких вот нестабильных элементов, как мы. С другой стороны, как там говорят – только дураку нужен порядок, гений властвует над хаосом. Джиро-сама – гений?
– Никогда так не бывает, чтобы не было людей, которые бы не хотели сместить лидера, – пояснила Акира. – Старый Джиро на то и старый, что ему лет под сраку, и из них половину он глава семьи. Там такие бульдоги под ковром. А взять их всех и порешать только на основании подозрений он не может. Ему нужно провести чистку в рядах до того, как он станет совсем старым. Ему нужен кризис, для оправдания этого. Это причина номер один. Причина номер два: когда ты самый сильный в округе, тебя начинают ненавидеть. Что бы ни произошло – ты виноват. А на самом деле те же якудза – что-то вроде низового звена судебной системы. Мелкие люди на местах свои мелкие проблемы обычно не несут в суд или в полицию. Потому что знают – судебное решение не устроит никого. Они идут к местным «смотрящим» за районом, и их рассуживают, быстро и справедливо. Только на этом и держится вся эта якудза – на чувстве справедливости. Обманул соседа – выплати штраф. Покалечил чьего-то ребенка – тебе сломают ногу. И якудза, в отличие от полиции, не покрывает богатых маменькиных и папенькиных сынков.
 
– Ну прямо не поверю, что якудза такие все идеальные, – сказал я, – видал я…
– А кто идеален? – снова пожала плечами Акира и снова не вызвала трепета и томления у меня в душе. – Полиция? Суды? Политики?
– Хорошо, я понял. Это альтернативная система, где простой человек может искать справедливость. – Обычное дело, идти в суд это непонятно и страшно, с государством не поспоришь, а еще и последнее отберут. Вот и идут люди за помощью к авторитетным людям, чтобы правду найти. Организуется своя, параллельная система, альтернативное государство. Теневое. И люди, живущие в нем, следуют именно его законам, и правосудие в этом теневом государстве – суровое, стремительное и неотвратимое. То есть как раз то, чего бы люди, встретившиеся с несправедливостью, и желали.
– Отсутствие конкуренции на этом поле подрывает легитимность, – сказала Акира. – Даже если старый Джиро исключительно бесстрастен при своих решениях, все равно найдутся недовольные. Наличие же такой… команды Робин Гудов позволит ему контролируемо стравливать пар недовольства.
– И найти проблемные места, – сказал я, – потому что в глаза ему все говорят, что проблем нет.
– Да, именно. И… – тут Акира подняла бровь и с выражением крайнего неудовольствия взглянула мне за спину.
– Тебе что-то надо, девочка? – сказала она таким холодным тоном, что я вспомнил Снежную Королеву Юки.
Я обернулся. Сзади стояла Ая-чан и держала свой портфель двумя руками, так, словно защищаясь от кого-то.
– Синдзи-кун, – сказала она, – мы к Юки-сама собирались.
– А, да. Акира… сан… – пусть мы внутри команды на «ты» и без суффиксов, внешние приличия соблюдать необходимо. Как объяснить, что я на «ты» и по имени с такой вот стервозной красоткой, в очень дорогом костюме и на лимузине? А никак. Только пошутить в стеб совсем, тогда отстанут.
– Нам нужно идти, – говорю я.
Акира кивает. Акира делает жест водителю, тот резво выскакивает и открывает перед ней дверь.
– До связи, Син. Потом поговорим, – роняет она и садится в черное нутро лимузина. Мягко, почти неслышно завелся мотор, и огромное темное тело автомобиля, шурша шинами по асфальту, уплыло со школьной парковки.
М-да, вот ни черта не прояснилось в голове после Акиры, а только запуталось, признался я сам себе. И как у этих вот… схематозников голова не опухает и не взрывается? Бух – и мозги по стенкам. Вот именно про таких вот и говорят, что «сам себя перехитрил». Когда настолько искал ловушку в ловушке, спрятанную в ловушке и за ловушкой, что споткнулся о камень и башку себе разбил. Проще надо быть, товарищи. Проще. Кратчайший путь между двумя точками – прямая, и все тут.
– Ну, куда идти? – весело спрашиваю я, повернувшись в Ае-чан. Она уже оправилась от моральной травмы, нанесенной Акирой, и улыбается. Почти.
– Пошли, – говорит она, и мы идем. Я думаю о трудностях перевода и загадочной восточной душе. Вот, чего бы не назвать белое белым, а черное черным? Нет, надо все через жопу, через перо Феникса и Жемчужину Дракона в пупке Будды. Что за пафос?
– Знаешь, я никогда не была у Юки-сама дома, – тихо сказала Ая-чан, и я вернулся в реальность.
– Да? Мне казалось, что вы довольно близки. – Странно, обычно такие вот стайки девчонок и ночуют друг у друга и пижамами меняются и спят рядом… хм, ну вот опять мысли не в ту сторону. Гусары, молчать!
– Да, это так, – кивает Ая, она идет рядом со мной и размахивает портфелем, как первоклашка, – но мы с Мико не были у нее дома. Если честно, то никто и никогда не был у нее дома. Разве что Мацуда-сенпай. Думаю, она просто жалеет нас.
– И в чем же это выражается? – удивился я. Что это за жалость, когда подруг на порог дома не пускаешь?