Единственное желание. Книга 2 (СИ)

Отчего же доброе дело не совершить, если выбора всё равно не оставили. Больше всего хвалебных речей в сторону Северянина летело, а следом за ними восхищённые женские взгляды. А Кайл будто и не рад. Такое впечатление, что он сквозь землю сейчас провалился бы с огромным удовольствием.
Настя тайком поглядывает на полукровку.
Смятение ему к лицу. Сегодня утром он ещё восхитительнее, чем всегда… Какой же он невероятно красивый – невозможно взгляд отвести!
Кайл-Северянин. Её герой!
***
В памяти снова всплывали, как эпизоды кино, моменты прошедшей ночи.
Спасённые бабы не поскупились на баню и угощения. Настю первую отправили отмываться. Она не возражала: не передать, как хотелось поскорее смыть мерзкий звериный запах и гадкую липкую кровь.
Пока она наслаждалась банькой, мужчины вытащили из дома останки нечисти, разбитые рамы и поломанную мебель. Потом настал их черед смывать боевую грязь.
А Рыжая в это время стоически терпела процедуру перевязки. Эулина серьёзно поранила ей левую ногу. Рана, конечно, не смертельная, но болезненная и неприятная.
Альда увела Настю за ширму, велела снять джинсы, притащила тотчас какие-то снадобья, полечила, забинтовала плотно, а рваные штаны залатала.
Настя оделась, наступила на левую ногу аккуратно, с опаской, прислушалась – стало легче, ноет немного, но это уже пустяки.
Данушка и ребятишки, пока гости парились в бане, прибрали на скорую руку в доме: замыли кровавые потеки на стенах и полу. Накрыли снова на стол.
Казалось, после такого разве до еды…
Но усевшись за стол, Настя поняла, что готова слона проглотить. Надо было срочно чем-то заесть пережитый стресс... А лучше запить!
Романова сначала честно пыталась отказаться от предложенной чарки, но сегодня её мнение никто не слушал. В глазах мужчин адское зелье, что притащила из погреба Данушка, являлось исключительно лекарством.
Проглотив обжигающий настой на душистых травах, Рыжая зажмурилась. Так её до слез прошибло от пряного напитка. Зато уже через минуту по животу расползлось мягкое обволакивающее тепло, руки-ноги стали ватными, в голове поплыло слегка. Так хорошо и спокойно. Анастасия расслабленно вздохнула полной грудью.
Надо же, в самом деле, лекарство!
Когда налили по второй, Рыжая уже не сопротивлялась.
А после третьей как рукой сняло мрачное усталое оцепенение.
Рекой потекли слова. Заговорили все разом. Пережитые волнения и страхи рвались наружу, да и прояснить кое-что не мешало бы…
Так незаметно, буквально за час, опустошили солидную бутыль.
– Ну, Кайл, давай, рассказывай! – подстегнул Далард своего друга. – Как ты эту гадину вывел на чистую воду?
– Да что там сложного? – невозмутимо пожал плечами полукровка.
– Тебе всё легко! – хмыкнул пьяно Первый рыцарь. – Эх, брат, всё-таки это твоя волшебная кровь сказывается…
– Причём здесь кровь? – возразил Наир. – Я тоже лэгиарн, а покуда она в чудище не обратилась, у меня даже мысль не закралась. Тут особый дар нужен и глаз опытный…
– Так ты сразу её распознал? – не унимался Далард.
– Догадался сразу, – утвердительно кивнул Кайл, – но проверить сначала решил, убедиться. Это ведь не шутки. Нельзя же из-за одной догадки убить беззащитную женщину… Пока не уверен, что она – нежить.
Взгляд полукровки скользнул по лицу Эливерта, задержался надолго, но разбойник пристально рассматривал содержимое своей кружки, будто сказанное его не касалось, лишь ухмыльнулся коротко и презрительно.
И Настя поняла сразу: нескоро ещё он простит себе ту глупую ошибку и краткую вспышку слабости, что могла стоить жизни ему или кому-то из его приятелей. Его неуместная жалость едва не погубила саму Романову.
Так, может быть, пусть Ворон лучше остаётся бездушным и жестоким, пусть убивает, не задумываясь? Это куда полезнее для дела, да и безопаснее для всех, кроме их врагов.
– Да и не знал я поначалу, с чем нас судьба свела, – спокойно продолжал Кайл.
– А теперь знаешь? – снова удивился Первый рыцарь. – Неужто ты такую мерзость уже видел?
– Случалось, – признался Северянин. – Я сразу понял, что эта Эулина и есть та пакость, которая в Заринке людей жрёт. Но и представить не мог, что она из оборотцев.
 
– Кого, кого? – переспросил Наир.
Настя, разморённая баней и настойкой, в разговор не встревала, только слушала сквозь дрёму, подперев рукой щёчку.
– Это северная страшилка, – наконец подал голос Эливерт. – Даже не знал, что в Кирлии такие водятся. Я, по правде сказать, всю жизнь наивно полагал, будто оборотцы – вымысел и сказки для непослушных детей. А сказочка оказалась с клыками.
– Я видел деревни на Побережье, где такая стая всех до единого пожрала. Пустые селения, и обглоданные кости в каждом доме. Однажды дружину Аландра наняли, дабы истребить свору таких выродков. Мы не знали, кого ищем. Шли по следу почти месяц – из одной вымершей деревни в другую, и даже боялись предполагать, кто может так, по-волчьи безжалостно, убивать целыми семьями, целыми поселениями, перекочёвывать дальше и снова вершить своё чёрное дело. Тогдашняя стая была стара и ненасытна, за одну ночь убивала всю деревню, и поведать о случившемся некому было. И никто не знал, где она окажется в следующее полнолуние. Многие погибли прежде, чем мы вышли на верный след. Сам Аландр тогда отправился с нами – счёл делом чести найти и уничтожить гнусных хищников. Тогда никто из нас тоже не мог, не желал поверить в то, что корень зла в хрупкой юной девчонке, красивой и нежной, как горлица. Пока она не обернулась жуткой тварью и не прикончила одного из наших, одним ударом когтистой лапы вырвав ему кадык.
Настя поёжилась от этой жуткой истории.
А Кайл спокойно продолжал:
– У стаи всегда есть вожак. И это всегда женщина. Хозяйка. Королева. Она их Матка. Та, что может выглядеть как человек, ходить под солнцем, притворяться живой. Она находит новое место для трапезы и сзывает свою стаю. А верные псы каждую ночь идут на её зов, прячутся где-нибудь в развалинах, пещерах или погостах. А в полнолуние она призывает их на пир, и тогда беда смертным, что встретятся на пути у голодной стаи. Оборотцы Эулины, на наше счастье, ещё молодые, пугливые. Видно, и сама вдова нежитью недавно стала, потому и аппетит у неё не такой прожорливый – по одной избе в месяц, да и осторожничала она. Сперва проверяла, кто в доме, справятся ли её волчата, а уж потом звала.
– Да, на столь тёплый приём она не рассчитывала, – хмыкнул Далард. – Удивили мы проклятую ведьму.
– Она не ведьма. Обычная женщина. Не повезло ей просто. Вселился в несчастную тёмный дух мироздания. Есть такие существа бесплотные, мерзкие, что способны в голову и душу человеку проникнуть, с ума свести и даже тело исказить, изувечить. Скорее всего, он её на погосте подстерёг, куда она на могилу к мужику своему ходила. Овладел телом смертным и стал по-своему хозяйничать. А когда она в полнолуние силу в себе почуяла, пошла снова туда, на кладбище, дабы стаю себе собрать. Оборотцы – это ведь мертвецы, Эулина их магией своей нечистой из могил подняла и в чудовищ обратила. Если завтра на погост пойти, наверняка, разрытые могилы найдём.
– Всё-таки верно у самого моря делают, там умерших огню предают, – встрял Эливерт. – После костра погребального никто не восстанет. А вот в Вифрии и Кирлии так хоронят, а потом плодится всякая дрянь.
– Одно успокаивает, со смертью Матки кончилась её власть над телами и душами неупокоенных, оборвалась их мнимая жизнь. Даже если кто-то из стаи на дом Данушки не нападал и в схватке уцелел, теперь уже сдох, вслед за своей повелительницей. Оборотцы чтут Матку как королеву. Они сами кровь пьют людскую, а она только сердца выгрызает. Но это так, от баловства злобного. Силу свою и неуязвимость она берёт от стаи, с каждой новой жертвой её сынов могущество Матки растёт. Потому её убить так трудно. В отличие от своих слуг, сильных, страшных, но туповатых, Матка хитра и изворотлива. Она умеет и как зверь, и как человек думать. Все уловки людские понимает, чует наперёд. Её перехитрить непросто. Нам повезло, что Эулина оказалась слишком самоуверенной. Ей до сей ночи победы легко давались, она и решила, что одолеть её стаю каким-то жалким людишкам невозможно.