Одна на всех или Брачные игры драконов (СИ)

И особенно — от тяжёлых холодных рук на моих плечах.
По пути нам встретились шестеро мужчин, судя по телосложению — драконов. Среди них я даже смогла узнать двоих. Один — с белой косой, напоминающий викинга из современных фильмов, второй — красноволосый, с острыми чертами лица и цепким взглядом под опущенными бровям вразлёт. Они тоже говорили на незнакомом мне языке, и Сумрак отвечал им холодно и строго. Звук его голоса заставлял дрожать каждую клеточку.
В момент, когда беловолосый двинулся в мою сторону, руки на плечах сжались сильнее, и телохранитель придвинулся ко мне, прижав к себе спиной. Я потеряла равновесие, и от этого только крепче прижалась к нему, обмерев от пронзившего меня холода.
Этот холод отличался от того, что источал Аллен, когда создавал лёд. Но я не могла понять, что с ним было не так.
Мужчины некоторое время препирались о чём-то, пока, наконец, не разошлись — и через пару минут мы с Сумраком были в моей комнате.
Вопреки тому, что мне говорили ранее, он вошёл вслед за мной. Запер дверь на щеколду. И молча заглянул прямо в глаза.
У меня душа ушла в пятки.
А затем он вдруг скинул чёрный плащ, бросил его на стул и сделал круговое движение руками неожиданно сильным и гибким движением. Я отшатнулась, испугавшись, что ему в голову пришло оставить всех без Избранной. Затем он стремительно пошёл на меня, я — бросилась назад, к двери в ванную комнату, всерьёз решив там запереться, выйти на крошечный балкончик и кричать, что есть духу.
Но вместо того, чтобы броситься на меня, он прошёл к трельяжу и некоторое время перебирал на нём шкатулки. Я так и застыла, схватившись за ручку двери в ванную комнату.
— Что вы делаете? — спросила его, невольно щурясь. Очень уж это выглядело странно.
Сумрак бросил на меня острый взгляд холодных светлых глаз.
Промолчал.
Обокрасть решил, что ли? Или ищет нож, чтобы выпотрошить меня прямо здесь? Воображение услужливо нарисовало жуткие картины, от которых возникли ощутимые рвотные позывы.
Через пару минут Сумрак захлопнул очередную шкатулку и приблизился ко мне на расстояние пары шагов. Я сжала ручку так, что пальцы побелели.
— Ахентас коиннау такенли эвас? — произнёс он строго, и лишь по интонации можно было догадаться, что это был вопрос.
— Простите, — пискнула я, вжимая голову в плечи.
Телохранитель раздражённо выдохнул, поджал губы и потянулся ко мне рукой. Перепугавшись окончательно, я захлопнула дверь и резко заперлась на ключ, который торчал в замочной скважине.
— Каэре! — Сумрак забарабанил в дверь. — Елиза Ветта! Каэре! Ахентас такенли стакаллик эванай! Каэре!
— Не открою, пока вы не покинете мою комнату! — крикнула я в щель и поспешила к выходу на балкон.
Дверь открывалась тяжело, но всё же поддалась. Балкончик был совсем маленький, полукруглый, с белыми каменными перилами на уровне пояса. Осторожно выглянув, я досадливо поморщилась: внизу была пропасть, в этом месте храм нависал над рекой, что тянулась через долину, а расстояние можно оценить высотой двадцатиэтажного дома.
Не сбежать.
Резкий скрежет заставил меня обернуться, а увиденное — схватиться одной рукой за стену, а второй — за грохочущее сердце. Замок на двери скручивался, скукоживался, превращаясь в подобие пластилина, пока не стал жидким металлом, и не втянулся сквозь образовавшуюся в двери дыру на противоположную сторону. А потом на пороге появился Сумрак с шаром подвижного жидкого металла над ладонью.
Я начала было нащупывать дверную ручку, не отдавая себе отчёта в том, что дальше бежать уже некуда, — но Сумрак опередил меня. Вскинув руку, он бросил странную массу прямо в мою сторону… но не попал. Жидкий металл несколькими лепёшками налип на щели между дверью и стеной, мгновенно застыл и накрепко замуровал меня в ванной.
Сумрак приближался.
Шаг за шагом.
И брови его были опущены в строгом, грозном жесте.
Я пыталась вжаться в стену. Не знала уже, куда бы провалиться, и, когда он протянул ко мне руку, зажмурилась, что было сил.
— Ахентас коиннау такенли эвас? — повторил он, взяв меня за мочку уха.
 
Глаза распахнулись сами собой. Поймав мой взгляд, он показал сначала на свои уши, а потом взял меня за обе мочки.
— Ахентас.
— Уши?..
Кажется, он понял, что бежать я больше не собираюсь (да и как, если дверь теперь замурована?), потому что отпустил меня и вернулся к входу в ванную. Остановившись на пороге, жестом позвал меня за собой. Я несмело повиновалась.
— Ахентас каллибри стакен эвас, — проговорил он, указав на трельяж. Затем вновь подошёл и аккуратно сжал мочку моего правого уха. — Ахентас эвас?
— Серёжка, — дошло до меня. — Я вчера сняла серёжки, они вам нужны, да?
Он непонимающе повёл головой и чуть прищурился, словно пытаясь разобрать, что я говорю. Судя по всему, меня внезапно все перестали понимать, но этому Сумраку зачем-то кровь из носа нужны серьги, которые оказались вчера в моих ушах. Серьги были чужие и куда крупнее, чем я привыкла. Стоило только положить голову на подушку, как они тут же начали неприятно давить на кожу.
— Сейчас, они где-то здесь, — я бросилась к постели и начала отбрасывать в сторону подушки, что лежали в изголовье. Их было много, и куда именно мне довелось сунуть серьги в полудрёме, сказать было сложно.
После пятой подушки что-то звякнуло на полу. Золотая серьга с рубиновым камешком поблёскивала в лучах утреннего солнца. Подобрав её, я подбежала к Сумраку.
— Ахентас?
— Ахентен! — воскликнул он, забирая украшение. Всё-таки образование филолога-лингвиста даром не проходит, смысл слов с трудом, но угадывался.
Я собралась было бежать искать вторую, но телохранитель резко схватил меня за руку, притянул к себе и одним ловким движением вдел серьгу в моё ухо.
— Касаниэ элякарт? — снова спросил он, и тогда я повторила его жест: нахмурилась, повела головой, — и Сумрак молча пошёл к кровати.
— Ищем вторую Ахентас? — спросила я, перекладывая подушки на большой резной стул перед трельяжем. — Сказали бы сразу, что они вам позарез нужны, я бы их в шкатулку положила. Каюсь, поленилась. Так спать хотелось, будто мне в рагу снотворного подсыпали. Вы ничего об этом не знаете?
Сумрак не только не отвечал, но даже взглядом не проявлял ко мне интереса. Он методично перекладывал вещи из стороны в сторону, пока торжествующим жестом не поднял над собой серьгу. Затем одним сильным движением перепрыгнул через широкую кровать и вдел мне в ухо вторую серьгу.
— А теперь понимаете? — спросил строго.
— Т-теперь понимаю, — пролепетала я, глядя на него снизу вверх. — Что это было?
— Не забывайте больше амулет мультилингвы, — Сумрак вернулся к входной двери и щёлкнул щеколдой. — И старайтесь его не терять. Такие амулеты создаются индивидуально и требуют весьма дорогого металла. Уж поверьте, я в этом разбираюсь.
Он сделал шаг через порог.
— А зачем вы запирали дверь? — спросила я в последний момент. Почему мне это было так интересно, ума не приложу. — Вы ведь со мной… и вроде как… защитите, если что…
Он смерил меня долгим тяжёлым взглядом.
— Если бы кто-то решил войти, сломав щеколду, у меня было бы время на то, чтобы опередить злоумышленника.
Дверь за Сумраком закрылась, и я села на кровать в полной растерянности. Тяжёлую утреннюю сонливость как рукой сняло. Что делать поутру, мне не сказали. Занять себя было категорически нечем.
Вздохнув, я подошла к большому книжному шкафу. Буквы, не славянские, не латинские, были совершенно незнакомы, но непостижимым образом абсолютно понятны. На корочке значилось: “Мифы и легенды северных народов”. Я положила книгу на стол и с любопытством сняла одну серьгу. Ничего не изменилось. Сняла вторую — и буквы потеряли всякий смысл. Повторила приём несколько раз и выяснила, что за понимание текста отвечает одна конкретная серьга.
За этим занятием меня и застала девушка, что заходила некоторое время назад.