Проклятие Тары. Артефакт-детектив
— Обычные вопросы, Георгюнь. Кто вы, что вы, почему оказались здесь, какое отношение имеете к убитому.
— Ну, а ты?
— Сказала, что работаем, работали вместе. Полностью поддержала версию твоего убийства.
— Они уверены, что это я, — скорее в пространство бросил Чаров.
— Абсолютно. Я так счастлива, что ты жив, — влюбленными глазами она пожирала Георгия. — А Женю безумно жаль.
— Ценою своей жизни он спас меня. Даже не знаю, что сказать его матери, моей тетке, и Феде, сыну его, — горестно произнес он и подозвал официанта.
— Надо Женю помянуть. Ты не за рулем?
— За рулем, но могу такси взять.
— Тогда давай. Отличный парень был, качественный. И ученый серьезный. Всегда до истины доходил. — Они выпили, и Чаров налил еще.
— Не гони лошадей, Георгюнь. У нас много дел на сегодня.
— Да знаю я, — досадливо отмахнулся он. — Позвони Ергонову и договорись о встрече. А сейчас надо сгонять в офис и забрать бумаги по Таре.
— Там самая малость. Все у меня на флешке.
— Все равно забери, пока следаки офис не выпотрошили.
— Беру такси и еду.
— Я тебя здесь подожду.
— Только не набирайся, умоляю!
— Не переживай, мне не запьянеть.
— Тогда пока, — во взбудораженных чувствах женщина исчезла в дверях заведения.
— Ух, — спустя час выдохнула она и упала на стул. — Все в порядке, — на вопросительный взгляд детектива выпалила она. — Ергонову дозвонилась, встречаемся завтра в 12 на Пушкинской.
— Звонила не с мобильника?
— Обижаешь! Из таксофона, конечно.
— А где, кстати, твой муженек?
— Уехал на пару дней куда-то. Сказал, по работе.
— Алиби себе делает, — невесело протянул Чаров и взялся за рюмку. — Эта последняя, у меня еще с Петелиным встреча, — пообещал он Марине.
— Это Матвей?!
— Скорее всего. Короче, для всех я покойник. Ты умница, что ментам подыграла. И дальше веди себя естественно. Поплачь, когда он приедет. Все ж таки коллегу потеряла!
— Не ерничай! — скривилась женщина. — Жить-то где собираешься?
— Сегодня переночую у Петелина на даче, а завтра надо квартиру снять. Вот, возьми деньги, присмотри нору поуютнее, — он протянул ей несколько купюр.
— Сегодня же подыщу.
— Вот и ладненько. Завтра с утреца позвони Петелину, вот его городской. А сейчас разбегаемся.
Глава 41. Вынужденная мистификация
— Значит, тебя твой дружок заказал, — подбросив в пылающий камин поленце (к вечеру заметно похолодало), протянул генерал, устраиваясь в кресле. — Говорил я тебе, обормоту, завязывай под охреневшими нуворишами ходить, так ты же черт упрямый…
— Николай Андреич, опять на старую мозоль наступаете, — сделал обиженное лицо Чаров.
— Ладно, проехали. Я по своим каналам узнаю, что следаки нарыли, а пока у меня поживешь. Здесь тебя никто искать не станет.
— Квартиру сниму, не беспокойтесь.
— На квартире будешь с клиентами лясы точить, а жить здесь тебе надо, — Петелин сказал как отрезал.
— Завтра у меня встреча с Ергоновым.
— Он в курсе? — в неподдельном удивлении его брови позли вверх.
— Марина дала ему понять, что со мной все в порядке.
— Шустрая бабенка. Да и тебя, дурака, любит, — вынужден был признать очевидное он. — Теперь о деле, — генерал плеснул коньяку и отвалился в кресле. — В сложившемся раскладе тебе лучше пребывать там, где для всех сейчас пребываешь. Молодец, что сообразил, как воспользоваться ситуацией. Пусть земля ему будет пухом. — Поднял рюмку Петелин и, глядя Чарову в глаза, выпил ее без остатка. — Дружка твоего до конца экспедиции трогать смысла не вижу. Пусть Тару отыщет, а уж потом мы его под белы рученьки…
— А я, значит, в стороне…
— А ты, — с нажимом в голосе генерал перебил его, — пока живешь у меня и тибетскими вопросами занимаешься. Короче, переговоришь с Ергоновым и сразу сюда. Такси не бери, я машину пришлю. Чистый мобильник утром получишь, а бабе своей передай, чтоб мой номер раз и навсегда забыла. Завтра, так уж и быть, пусть звонит, а после по этой мобиле общайтесь.
— Понял, Николай Андреич, — Чаров тяжело вздохнул.
— Что вздыхаешь? А, конечно, брата потерял. Давай, за упокой его души и спать. На втором этаже тебе постелено.
С Бадмой Ергоновым встретились на квартире — в двухкомнатной сталинке с большой кухней и евроремонтом, которую накануне сняла Марина.
— Рад видеть уважаемого Георгия живым и невредимым, — бурят выразительно взглянул на Марину.
— Благодарю вас, Бадма, но я потерял двоюродного брата. Такова плата за мое спасение.
— Одно Провидение знает цену чьей-либо жизни, — наставительно возразил он. — Мои глубочайшие соболезнования, — приложив руку к груди, он склонил голову. — Каковы наши дальнейшие шаги в свете происшедших событий?
— Покушение на меня организовал Матвей, на этот счет другого мнения быть не может.
— Мы тоже так полагаем, — согласился бурят.
— Поскольку моего несчастного кузена приняли за меня, пусть пока так и считают.
— Разумно.
— И последнее. За Тарой в Забайкалье отправится Марина, — он поднял ладонь вверх, чтобы предвосхитить возражения Бадмы. — Я же пойду по следу экспедиции и в нужный момент вмешаюсь.
— Но это опасно! — засомневался Ергонов.
— Я буду не один, — усмехнулся Чаров.
— Каковы планы господина Иссерсона?
— Он сторговался с мюнхенским аукционистом Вайсом и уже пообещал тому статую Тары.
— Поясните!
— Все очень просто. Поскольку соперник в моем лице устранен, он сам возглавит экспедицию. Тем более у него на руках и карта, и подробное описание к ней, а также фотографии, сделанные его дедом.
— Выходит, вся надежда теперь на вас, Марина, — глаза бурята загадочно сверкнули.
— Не сомневайтесь, она не подведет.
— Но где гарантия, что господин Иссерсон возьмет вас с собой?
— За это не беспокойтесь, господин Ергонов. Я буду участвовать в экспедиции, — с нажимом на слово «буду» заверила она. — Кстати, вот копия записок Самуила. Вы хотели на них взглянуть, — женщина достала из сумочки флешку.
— Я могу ее забрать? — севшим от волнения голосом вымолвил Бадма.
— Она ваша.
— Благодарю, — бурят коснулся флешки пальцами и с благоговением опустил ее в карман пиджака.
Глава 42. Шпион, выйди вон!
Следуя указаниям Блюхера, Самуил выследил Сольца. В условленный день тот направлялся к Власу, намереваясь написать у него послание для Джеймса. Путь к шорнику лежал через городской базар, куда в поисках теплых сапог забрел Самуил. Разноголосое столпотворение людей, груженые товаром розвальни и сами торговые ряды так заполонили рыночную площадь, что ему пришлось поработать локтями, дабы добраться до нужного прилавка. Торгуясь с осанистым мордатым китайцем, немилосердно изрыгавшим острый чесночный дух, он выбрал добротные, с высоким голенищем и байкой из верблюжьей шерсти, приятные глазу сапоги и собрался уж уходить, как справа от себя узнал хрипловатый голос спорящего с соседней торговкой Сольца. Закинув обновку за плечи и натянув на лоб шапку, Самуил придвинулся к Сольцу. Тот покупал папиросы. Сторговавшись и опустив заветную пачку за пазуху, он стал выбираться с площади. Выйдя из толпы, Сольц огляделся и, подняв воротник, двинулся в западном направлении. Переходя с одной стороны улицы на другую и сворачивая в междомовые проходы, он вышел к городской окраине и, еще раз оглядевшись, прямиком зашагал вперед. Самуил держался на отдалении, однако, когда Сольц неожиданно оглянулся, едва не погорел.
Щегольская бричка с задранным верхом, вставшая посреди дороги из-за поломанной рессоры, спасла писаря. Укрывшись за ней, Самуил посочувствовал кучеру и, посетовав вместе с ним на негодяя каретника, не удосужившегося переобуть бричку и поставить ее на полозья, осторожно поглядывал поверх козел. Сольца не было видно. Узнав из разговора с кучером, что за пустырем живет шорник Влас и поблизости других домов нет, он заторопился. Отдалившись от брички на порядочное расстояние, Самуил резко припустил, пока не увидал спину подходившего к воротам Власовой избы Сольца.