Принцесса и медведь (СИ)

— Ты хочешь на мне жениться? — удивилась Виола.
Он погладил ее по растрепанным волосам и притянул к себе.
— Больше всего на свете, — ответил он. — Но я не буду удерживать тебя насильно. Если захочешь, я отвезу тебя домой.
Виола не знала, что на это сказать. Еще вчера самым заветным желанием было вернуться на родину, но теперь… Теперь все изменилось.
— Я не прошу ответа прямо сейчас, — продолжил Бьорн. — Главное — тебя освободить, а там решим, что делать дальше.
— Боюсь, что он не согласится, — с тревогой заметила она. — Ты же знаешь, какие у него намерения на мой счет. Может, просто сбежим? Я постараюсь убедить отца…
— Если ярл не согласится, тогда я тебя украду. — В голосе Бьорна лязгнула твердая сталь. — Но, пойми, я не могу, как крыса, умыкнуть тебя у него, даже не попытавшись решить все по чести.
Виола тяжело вздохнула. Ох уж эта честь! Из-за нее одни неприятности!
Она прижалась щекой к его груди и затихла, согреваясь в горячих объятиях. Вот бы время остановилось, и этот день никогда не кончался! Чтобы не нужно было возвращаться к ярлу, не нужно было принимать никаких решений. Чтобы вот так — лежать рядышком у костра на пушистой шкуре, слушать ветер, стук дятла и размеренный плеск воды.
Но все хорошее когда-нибудь кончается, и пришла пора отправляться в дорогу. Бьорн погрузил на коня медвежью шкуру, усадил Виолу в седло, взял чалого под уздцы и повел его по каменистой тропе.
До Рюккена они добрались глубокой ночью. Первым делом Виола кинулась к сундуку и достала из него бутылочку с настоем пастушьей сумки.
— Что это? — удивился Бьорн, заметив, как она наливает зелье в ложку.
— Это чтобы… не забеременеть. — Она решилась выложить все начистоту. — Матильда дала, я давно уже принимаю.
Бьорн пару секунд изумленно смотрел на нее.
— Ну ты и хитрюга! Всех вокруг пальца обвела.
— Что поделать. — Она пожала плечами и зевнула. — Умираю от усталости.
— Ложись, девочка, отдыхай.
— А ты?
— Пойду займусь шкурой, а то до утра пропадет.
  
Глава 28
 
Виолу разбудил сладкий чувственный поцелуй. Улыбнувшись в полудреме, она обхватила Бьорна руками и притянула к себе.
— Как спалось моей любимой принцессе? — он ласково провел пальцами по ее щеке.
— Прекрасно, — промурлыкала она и снова прильнула к его губам.
Поцелуй перерос в нечто большее, а когда Бьорн и Виола отдышались после жаркой любовной игры, пришла пора возвращаться в суровую реальность.
Наспех позавтракав, они засобирались к ярлу. Виолу терзали дурные предчувствия. Вряд ли Сигизмунд так просто отпустит ее. Этот злобный коварный хищник придет в ярость, узнав, что у него хотят увести добычу. Но Бьорн упрям как осел, и если он втемяшил себе в голову, что нужно действовать по совести, то отговаривать бесполезно.
Едва они вышли за калитку, как на другом конце улицы замаячила огненно-рыжая борода.
— Бьорн, Брокк тебя подери! — завопил Рагнар, кидаясь им навстречу. — Куда ты запропастился? Я тебя вчера целый день искал!
— Случилось чего? — с беспокойством осведомился Бьорн, хлопая приятеля по плечам. — Сигизмунд, что ли спрашивал?
— Тьфу на него, не к ночи будь помянут, — скривился Рагнар. — Да нет, просто мы с женой хотели вас навестить — а дома никого. Где ты шлялся? — Тут он заметил натянутую на распорках шкуру. — На медведя, что ли, без меня ходил?
— Ага. На медведя. И на лису. — Бьорн лукаво подмигнул Виоле.
Она показала ему язык.
— А еще друг называется, — буркнул Рагнар.
— Да ладно тебе. — Бьорн шутливо ткнул его под ребра. — Идем, по пути все расскажу.
— А куда это вы намылились?
— Все дороги ведут к ярлу, — невесело усмехнулся Бьорн.
— И охота тебе на его кислую рожу глазеть? На кой он тебе сдался?
— Хочу попросить, чтобы он принцессу мне уступил. — Бьорн обнял Виолу за плечи. — Люблю, жизнь без нее не мила.
— Броккова мошонка! — изумленно взревел Рагнар. — Так я и знал! Еще когда вы на лошади друг о друга терлись, мне было ясно, что добром все это не кончится. Не отдаст тебе ее этот свиной зад, попомни мои слова. Лучше бы вам двоим слинять отсюда втихую.
 
— Поверь, я говорю ему то же самое, — вклинилась Виола. — А он заладил: «хочу решить все по чести».
— Во! — Рагнар поднял указательный палец. — Девица дело говорит. Послушай умного человека!
— …и сделай наоборот, — закончил Бьорн.
— Ага. — Рагнар скептически вздернул брови. — Девиз Бьорна Торвальдсона.
— Ладно, пошли уже, хватит нудить, — отрезал Бьорн, и они двинулись в путь.
***
Сигизмунда на месте не оказалось. Вместо него на троне восседала Фастрид — гордая и высокомерная, как мраморное изваяние.
— Ярл уехал на горячие источники, — процедила она, окидывая Виолу и Бьорна надменным взглядом. — Что у тебя к нему за дело?
— Не беспокойтесь, госпожа, — поклонился Бьорн. — Я сам с ним поговорю.
Они вышли на улицу.
— Что теперь? — спросила Виола. — Когда он вернется?
— Лучше мы сами к нему съездим. Поговорим без лишних глаз и ушей.
— А где эти горячие источники?
— Недалеко. В часе езды. — Бьорн повернулся к Рагнару: — Ты с нами?
Тот почесал бритый затылок.
— Неа, — протянул он. — Матильда с меня шкуру спустит. Она вообще-то меня в лавку за солью послала, а я тут с вами шатаюсь. Так что, удачной дороги… и это… держите ухо востро.
— Спасибо, дружище.
Рагнар потопал вниз по улице, а Бьорн и Виола направились к конюшне.
При мысли о предстоящем разговоре с ярлом плечи сводило от напряжения, а в животе неприятно ныло.
— А мне обязательно туда ехать? — поинтересовалась Виола. — Что-то не слишком хочется видеть рожу этого козла.
— Понимаю, — ответил Бьорн, — но таков обычай. Ты должна присутствовать, чтобы подтвердить, что действительно хочешь стать моей женой… Не бойся, — торопливо добавил он, — я не буду тебя ни к чему принуждать. Главное — чтобы он согласился тебя продать, а там мы с тобой решим, как быть дальше… Ты мне веришь?
Он остановился и повернулся к ней. Виола взглянула в его глаза, чистые и прозрачные как воды горной реки.
— Да, — кивнула она.
…Вскоре они выехали за ворота Рюккена. Каменистая тропа петляла между склонами, покрытыми жухлой травой. День выдался ветреным, по небу проносились облака, то заслоняя солнце, то выпуская золотистые лучи на волю.
По дороге Бьорн рассказывал о горах, о своем детстве и юности, о пирах и походах. Виола поняла, что главное в жизни хейдеронцев — это сохранить честное имя и заслужить одобрение богов. Для них клятвопреступление — хуже убийства, а презрение окружающих — страшнее смерти.
Ангалонские дворяне тоже кичились своей честью, вызывая друг друга на поединок при малейшем подозрении в посягательстве на оную. Но это скорей было напускным, ритуальным. Что-то вроде петушиных боев — побеждает тот, кто сильнее распушит перья.
У хейдов же понятие чести исходило из самой глубины их натуры. Суровые условия закалили их волю, ожесточили нрав, и только строгое следование моральным принципам позволило им выжить и дожить до нынешних дней.
Теперь Виоле стало понятно, почему Бьорн так носится со своей присягой, и почему они сейчас направляются к ярлу, вместо того, чтобы во весь опор скакать в Ангалонию.
К полудню они въехали в просторную низину. Со всех сторон ее окружали склоны, густо поросшие синевато-зелеными соснами, а среди них яркими всполохами горели багряные клены и пожелтевшие березы.
На дне долины плескались круглые бирюзовые озера, а над ними клубился белоснежный пар. Как раз выглянуло солнце, и его лучи, поигрывая в кристально-чистой воде, придавали пейзажу поистине сказочный вид.
— Как красиво! — невольно вырвалось у Виолы, и Бьорн, притянув ее к себе, чмокнул в макушку.
— Мне тоже здесь нравится, — сказал он.
На берегу одного из озер лежало небольшое подворье. Из-за частокола выглядывала покрытая тесом крыша, над которой вился сизый дымок. У запертых деревянных ворот стояло двое стражников.