Дети песков (СИ)

Обведя все собравшихся внимательным взглядом, Лантея строго спросила:
— В первую очередь, вела ли Хакантэ себя странно последний день?
— Она была поражена смертью Кирина, практически все время только о нем и твердила, — заговорила женщина со шрамом.
— Тебе это показалось подозрительным?
— Она все беседы переводила на тему его гибели, — продолжила мысль служивая. — И ее можно было понять, они часто проводили время вместе… Так что, наверное, такое поведение странным все же назвать нельзя, но больше мне ничего особенного и не запомнилось.
— Я тоже с ней говорил перед сном о Кирине, — сказал бородатый страж. — Она все еще была взволнована, но, вроде бы, уже стала успокаиваться.
— Так. Ясно. И, значит, кроме вас она ни с кем не беседовала и не встречалась вчера? Никуда не отлучалась? — спросила Лантея.
— Ну, мы за ней по следам не ходили, — моментально насупился мужчина.
— Она почти все время была с нами, — вклинилась в беседу стражница с раскосыми глазами. — А по поводу разговоров… Кажется, ни с кем не говорила. А нет, подождите! Беседовала! Когда мы шли по тоннелям, то я заметила, что ее в сторону отвела некая женщина. Но я не присмотрелась, кто это был.
— Городской палач. Точно говорю, — решительно ответила воительница со шрамом. — Я как раз это заметила.
— Что? Виенна? — изумилась Лантея, нахмурив свои белые брови. — О чем они могли говорить?
Неожиданно к беседующим подошел Озахар, который уже закончил молитву и негромко покашлял, привлекая общее внимание:
— Извините, что вмешиваюсь. Я невольно услышал, о чем шла речь, и решил поделиться некоторыми сведениями, которые могли бы вам помочь, сестра матриарха.
— Я вся внимание, главный служитель, — сказала Лантея и повернулась к мужчине, заинтригованная его последними словами.
— Во время одного из первых переходов, когда наш караван остановился у реки, я кое-что подметил. Это может быть любопытной или, напротив, ничего не значащей деталью. Это уже решать вам. Мое дело сообщить, — Озахар говорил неторопливо, растягивая слова. — После купания я увидел, как в стороне беседуют ныне погибший Кирин и Виенна. Они разговаривали достаточно долго. Я решил, что это может быть важно, поскольку знаю Виенну как весьма закрытую и отчужденную хетай-ра из-за специфики ее профессии. Она даже когда приходила в мольбище Старухи, то очень нехотя соглашалась на молитвенные беседы о вере со мной и любыми другими служителями… Тогда, у реки, я удивился, но не придал этому особенного значения. Однако сейчас, услышав о том, что она разговаривала еще и с ныне погибшей Хакантэ, насторожился.
— Хм. Действительно. Ей может быть что-то известно, — задумчиво проговорила Лантея и уже куда громче добавила для присутствующих: — Найдите в лагере и приведите ко мне сейчас же палача Виенну.
Все трое стражей почтительно склонили головы, и, негромко перешептываясь, быстрым шагом удалились вглубь лагеря на поиски подозреваемой.
— А вас, главный служитель, позвольте поблагодарить за внимательность и неравнодушие. Вы мне очень помогли, — призналась девушка, поворачиваясь к жрецу.
— Радостно это слышать, — немного чопорно ответил Озахар. — Да направит вас Эван‘Лин на верный путь, сестра матриарха. Молитесь богине, она одарит вас мудростью и подскажет решение для любых проблем.
— Конечно, — Лантея коснулась молитвенных песочных часов, всегда висевших на ее поясе, и одарила служителя вежливой улыбкой.
Озахар вместе с Мансом подхватили бледное тело Хакантэ и понесли его за пределы пещеры. Огромная начинавшая подсыхать лужа крови осталась на полу. Робкое сияние светляков, запертых в стеклянных фонарях, отражалось в бордовых разводах. Лантея легко потрясла Ашарха за плечо: он, прикрыв глаза, стоя задремал у стены, пока каждый из его приятелей занимался своим делом.
— Насколько плодотворным оказался разговор со стражей? — вяло поинтересовался профессор, распахивая глаза по одному.
— Весьма. Появилась первая подозреваемая. Городской палач. Она беседовала с обоими умершими в дни, когда они погибли. Более того, ее считают достаточно замкнутой и необщительной женщиной, а тут она буквально напрашивалась на долгие беседы.
 
Лантея прислонилась к стене рядом со своим спутником, разглядывая его помятое от недосыпа лицо. Невзгоды последней недели наложили на него отпечаток — скулы заострились, щеки впали, и лишь глаза, укрытые бархатом черных ресниц, как будто, только стали ярче. Она никогда раньше не замечала, какого завораживающе зеленого цвета они были. Аш несколько раз пренебрежительно называл их болотными, сама девушка считала глаза профессора цвета свежего мха, но теперь, в слабом сиянии светляков, они показались ей блестящими листьями черники, нежно обхватившими темные ягоды зрачков.
— Уверена, что это не сговор самих стражей? — шепотом заговорил Ашарх, отвлекая Лантею от рассматривания его лица. — Может, у них произошел внутренний конфликт, из-за которого они теперь тихо друг друга вырезают по ночам, обмениваясь шифрованными записками и держа яд наготове.
— И зачем бы им тогда докладывать матриарху о каждой смерти? Нет, — отмахнулась девушка. — Здесь явно кто-то другой постарался… А городской палач идеально подходит на эту роль. Подумай сам. Нужно обладать недюжинной силой, чтобы голыми руками задушить крепкого мужчину-воина. Да и во втором случае горло вспорото до самых позвонков, убийца почти отрезал голову. На такое немногие способны — пожалуй, лишь охотник или опытный солдат… Но как мне кажется, в нашем случае именно палач обладает необходимыми навыками и силой, чтобы подобное совершить.
— Ты зациклилась на ней, а ведь еще даже не разговаривала лично. Не подгоняй факты к своим теориям, не имеющим никакой доказательной базы.
На лице Лантеи промелькнула легкая тень обиды, ей неприятно было слышать осуждение в голосе спутника. Может, в его словах и было зерно истины, но девушка пока что находила свое предположение по поводу Виенны самым жизнеспособным. В любом случае уже через пару минут она сама должна была все выяснить, так как вдалеке послышались шаги, возвещавшие о приближении стражи. Они вели перед собой беспокойно озиравшуюся женщину.
— Сестра матриарха, мы нашли палача, как вы и просили, — отчиталась воительница со шрамом и, не убирая ладонь с оголовья костяного меча, жестом указала Виенне подойти ближе к Лантее.
Палач была высокой и крепкой хетай-ра с угловатыми чертами лица: они подошли бы скорее несформировавшемуся подростку, нежели женщине, которой явно было не меньше пятидесяти лет. Она носила безрукавку, не скрывавшую ее сильные мускулистые руки, а кожаные наручи туго обхватывали запястья. Ее короткие курчавые волосы молочного цвета были плотно прижаты к голове кожаной лентой, а на поясе Виенны черной змеей свернулась массивная кожаная плеть, подчеркивавшая ее статус городского палача. Несмотря на грозный вид, женщина явно волновалась, и ее взгляд метался по собравшимся. Она еще не понимала, что от нее хотели и почему привели к сестре правительницы фактически под конвоем.
— Виенна… — заговорила было Лантея, но замолчала. Она не знала, как лучше стоило начать эту неприятную беседу: с первой же минуты обвинить хетай-ра во всех совершенных преступлениях или все же постараться аккуратно вытянуть из нее признание.
— Сестра матриарха, — палач, не дождавшись объяснений, смиренно выказала свое уважение жестом и нарушила затянувшуюся паузу. — Что-то случилось? Вам понадобились мои услуги?
— Нет, Виенна. Я просто хотела с тобой поговорить, — тихо сказала Лантея.
 
Она решила дать женщине шанс оправдаться.
— В середине ночи? — недоумевающе уточнила хетай-ра, переминаясь с ноги на ногу.
— Именно. Этот разговор не требует отлагательств, — жестко припечатала девушка. — Скажи мне, во время стоянки каравана на реке ты беседовала со стражником Кирином?
— Да, беседовала, — не стала отрицать Виенна.
— О чем вы говорили?
— О моем муже.