Память льда
— О чем же?
«Ты и твои спутники находитесь у самых границ Паннионского Домина. Когда вы вступите на землю империи, не пытайся использовать свой магический Путь, чтобы ускорить странствие».
— Но почему?
«В пределах Паннионского Домина моя кровь отравлена. Тебе эта отрава не страшна, но Тока-младшего она погубит».
И с этими словами К’рул исчез. Проснувшийся Гарат терся о ноги хозяйки.
— Надо же, — прошептала госпожа Зависть. — Его кровь там… отравлена! — Ее внезапно прошиб холодный пот. — Мне нужно принять ванну, и как можно скорее… Идем, Гарат. Надо забрать Третьего. Как ты думаешь, может, мне разбудить его поцелуем?
Пес вопросительно покосился на хозяйку.
— Представляешь, к символам его ранга прибавятся отпечатки накрашенных губ! Кем он тогда станет? Четвертым? Или Пятым? Наверное, Пятым, если сегулехи посчитают каждый след от помады за самостоятельный знак… Брр, ну до чего же здесь неуютно! Давай уже выбираться из этого склепа.
Впереди над холмами клубились облака темной пыли. Там шла битва магических сил.
— Никак наши союзники уже поймали их в ловушку, несокрушимый щит? — спросил Фаракалиан.
Итковиан наморщил лоб:
— Пока не знаю. Остается ждать, когда они появятся и сами нам обо всем расскажут.
— Чую, нас ожидает тяжелый бой, — вздохнул воин. — Ох, не люблю я, когда к сражению приплетают магию.
— Никто этого не любит, — ответил несокрушимый щит. — Всадники, слушай мою команду. Построиться «вогнутым полумесяцем». Оружие держать наготове. Двигаться медленным шагом, пока не достигнем перевала.
Остатки двух отрядов образовали «вогнутый полумесяц» и тронулись с места.
Похоже, они находились вблизи торгового тракта. Попадись на пути к’чейн че’маллей обычный караван, все давно уже было бы кончено. Но с караваном ехали один или двое магов, чего нежить никак не ожидала. Судя по резкому запаху серы, чародеи не растерялись и дали отпор.
На подступах к холму всадники Итковиана увидели т’лан имассов, стоявших к ним спиной. Их было не меньше дюжины. Остальные, скорее всего, еще сражались. Заметив Прана Чоля, несокрушимый щит направился к шаману. Вместе они поднялись на вершину холма. К этому времени грохот магических ударов уже прекратился. Стихли и все звуки сражения.
По другую сторону холма, вдоль его подножия, вилась дорога. Подвергшийся нападению караван состоял из двух повозок, причем одна была значительно больше второй. Досталось обеим. Пространство вокруг опрокинутых фургонов было завалено щепками, кусками плюшевой обивки и обрывками одежды. На холмике справа, в черном кольце опаленной травы, лежали трое бездыханных путников. Поблизости от повозок Итковиан заметил еще восемь поверженных фигур. Двое мужчин в черных кольчугах определенно были живы. Они упирались руками в землю, пытаясь встать.
Страшная картина, что и говорить. Но несокрушимого щита поразило другое. Вокруг изуродованных трупов пятерых к’чейн че’маллей бродили сотни громадных костлявых волков. У них были такие же бездонные глаза-ямы, как и у т’лан имассов.
Волки двигались абсолютно бесшумно, и это пугало еще сильнее.
— А эти звери, они… тоже ваши? — спросил Итковиан.
Т’лан имасский шаман пожал плечами:
— И да и нет. Мы зовем их т’лан айями. Они часто сопровождают нас, но ничем с нами не связаны… если не считать самого Ритуала.
Пран Чоль умолк. Итковиану пришлось терпеливо ждать, когда он заговорит снова.
— Мы думали, что т’лан айи совсем исчезли. Но, как видишь, они тоже услышали призыв. Последний раз мы видели их три тысячи лет тому назад.
Итковиан повернулся к неупокоенному шаману:
— Судя по голосу, ты рад возвращению этих зверей, да?
— Да. Но в моем голосе есть и оттенок грусти.
— С чего бы тебе вдруг грустить? В сражении с демонами т’лан айи не потеряли ни одного сородича. Четыреста, а может, и пятьсот волков против пятерых чудовищ. Они же мигом разорвали к’чейн че’маллей в клочья.
Заклинатель костей кивнул.
— Эта порода умеет охотиться на крупных зверей. Но грущу я совсем по другому поводу. Когда-то мы проявили ложное сострадание. Мы очень любили айев. Ко времени Первого Слияния их оставалось совсем немного, и мы пошли на… теперь я понимаю, что это был жестокий шаг. Мы ввели в Ритуал бессмертия и их тоже. Оказавшись жертвами собственных корыстных устремлений, мы погубили этих гордых, благородных хищников. Подобно нам, ныне они — живые мертвецы, терзаемые памятью о прошлом.
— Но даже в этом обличье они прекрасны и величественны, — возразил несокрушимый щит. — То же самое можно сказать и о т’лан имассах.
— Что касается т’лан айев, то я с тобой абсолютно согласен. А вот насчет нас, смертный, ты ошибаешься. Нет в нас никакого величия.
— Значит, здесь мы с тобой расходимся во мнениях, Пран Чоль.
Итковиан повернулся к «Серым мечам»:
— Осмотреть всех павших. Если вдруг окажется, что кто-то жив, немедленно доложить мне.
Когда несокрушимый щит подъехал к путникам в черных кольчугах, те уже успели подняться на ноги и стояли рядом с обломками большего из двух экипажей. Их кольчуги были все в дырах. Оттуда сочилась кровь, но эти люди словно бы не замечали кровавых лужиц у себя под ногами. Что-то в облике незнакомцев насторожило Итковиана, но он тут же подавил в себе это чувство.
Заметив подъехавшего всадника, бородатый путник махнул ему рукой.
— Приветствую тебя, воин, — со странным акцентом произнес он. — К счастью, чрезвычайные обстоятельства, в которых мы оказались, уже миновали.
Невзирая на присущее Итковиану самообладание, его тревога все возрастала. Однако он заставил себя изобразить на лице подобие улыбки:
— Так и есть, путник. Признаться, меня изумляет, что после нападения к’чейн че’маллей вы оба еще держитесь на ногах.
— По правде говоря, мы оба довольно крепкие и выносливые, — пояснил бородач, глядя на лежавшие тела. — Увы, наши спутники оказались недостаточно стойкими.
Тут к несокрушимому щиту подъехал Фаракалиан, успевший переговорить с солдатами, которые осматривали павших:
— Позвольте доложить: из троих баргастов, что лежат на холме, один мертв. Двое других ранены, но при должной помощи выживут. Что касается остальных, то один уже не дышит, еще двое тоже могут умереть. Множественные ранения. Все эти люди находятся без сознания. Такое ощущение, будто их погрузили в необычайно глубокий сон.
Итковиан вопросительно посмотрел на бородатого путника:
— Не знаешь, что это за сон такой?
Тот в ответ лишь пожал плечами:
— Боюсь, что нет. — Он повернулся к Фаракалиану. — Скажи, солдат, ты видел среди уцелевших двух мужчин: один — высокий и худощавый, волосы с проседью, а второй — намного ниже и старше?
— Я видел обоих, господин. Первый, надо сказать, очень близок к вратам Худа.
— Его нужно спасти во что бы то ни стало.
— Если угодно знать, — вмешался в разговор Итковиан, — воины из отряда «Серые мечи» — искусные врачеватели. Мы сделаем все, что в наших силах, но чудес, разумеется, не обещаем.
— Конечно, конечно, — забормотал бородатый. — Это мои слуги, и я очень дорожу ими.
— Понимаю. — Несокрушимый щит повернул голову к Фаракалиану. — Действуй! И если понадобится, позаимствуй силу у дестрианта.
— Слушаюсь!
Фаракалиан отсалютовал и отправился выполнять приказ.
— Воин, я забыл представиться, — произнес бородатый. — Меня зовут Бошелен, а это — Корбал Брош, мой спутник. Признаюсь, меня разбирает любопытство по поводу ваших неупокоенных прислужников: четвероногих и двуногих.
— Они нам не слуги, а союзники. Неупокоенные воины — это т’лан имассы. А волки — т’лан айи.
— Т’лан имассы, — тоненьким голоском повторил Корбал Брош. Его глаза вдруг вспыхнули и впились в фигуры древних воителей, стоявших на вершине холма. — Нежить, порожденная величайшим в истории Ритуалом некромантии! Мне обязательно нужно поговорить с ними! — Он повернулся к Бошелену. — Можно?