Память льда

— Отец не собирается вести клан на юг, — ответила Хетана и снова плюнула в огонь. — Через какое-то время война с паннионцами сама придет к нам. Так шаманы прочитали по костям бхедеринов. И этой войны не избежать.
— А если демоны — это передовые отряды паннионцев? — осторожно предположил Керулий.
— Тогда как только они появятся вблизи наших гор, мы поймем, что настало время войны.
— Вы ведь любите сражаться, правда? — спросил Ворчун.
— Да, я люблю убивать. Но сейчас я не прочь объездить тебя.
«Объездить? Скорее уж, голубушка, измочалить до потери сознания. Ну да ладно…» — решил он. А вслух галантно произнес:
— Какой мужчина устоит перед таким завлекательным предложением!
Хетана встала, прижимая к себе подстилку:
— Идем со мной, да побыстрее.
Ворчун медленно поднялся:
— Наверное, ты уже успела заметить, что я никогда не спешу.
— Завтра ночью я объезжу твоего друга.
— Наверняка он спит и видит это.
Хетана с серьезным видом кивнула:
— У него большие руки.
— Да.
— У тебя тоже.
— А я думал, Хетана, что ты торопишься.
— Тороплюсь. Пошли.
День тянулся медленно, и столь же медленно приближалась к путникам Баргастова гряда. Если вдали на горизонте она казалась настоящим горным хребтом, то теперь превратилась в цепь горбатых выветренных холмов. Многие из них, стоявшие вдоль дороги на Капастан, считались у баргастов священными. Их вершины венчали перевернутые древесные стволы, помогавшие «держать духов на привязи». Такое объяснение услышал Ворчун от Хетаны. Он шагал рядом с женщиной, ведя лошадь под уздцы. Верования и обряды никогда особо не интересовали командира стражников, но деревья, торчавшие высохшими корнями вверх, пробудили в нем неподдельное любопытство.
— Души смертных дикие и необузданные, — объясняла Хетана, плевком подкрепляя каждое свое слово. — Их нужно пригвоздить к одному месту, а то будут потом шататься где попало. Сам понимаешь: дубы здесь не растут. Баргасты приволокли их с севера. Наши шаманы наполнили дубовые стволы особой магией. Когда дерево втыкают кроной вниз, оно надежно удерживает строптивцев. Духи предков тоже слетаются в такие места, чтобы их охранять. Вообще-то, есть и другие ловушки, расставленные по краям темного круга. Но случается, души все же сбегают: попадаются в древесные капканы, однако способны ходить по земле. Тех, кто возвращается к соплеменникам, быстро уничтожают, так что они научились держаться подальше — оставаться здесь, на равнинах. Часто погребенные сохраняют верность своему клану и посылают сны нашим шаманам, чтобы предупредить о грядущих бедах.
— Что-то я не понял: что это за капканы такие, в которых можно ходить по земле?
— Не знаю, как объяснить. Может, сам увидишь, — ответила Хетана, пожимая плечами.
— Так это узники древесных капканов послали вашим шаманам предупреждение о демонах?
— Да. Но не только они: нас предостерегали еще и другие духи, свободные.
«Понятно. Дополнительное подтверждение, чтобы уж точно не сомневались», — усмехнулся про себя Ворчун. Он обвел глазами голую равнину, пытаясь угадать, какие неожиданности могут встретиться им в ближайшее время.
Каменная выпрягла из повозки одну из лошадей и ехала впереди. В какой-то момент Ворчун потерял ее из виду, поскольку дорога заворачивала за круглый, похожий на валун, холм. У этой женщины была отвратительная привычка не слушаться его приказов: Ворчун ведь требовал, чтобы она постоянно находилась в поле зрения. Братья Хетаны шли вровень с фургоном. Иногда они шагали совсем рядом, а иногда — если местность позволяла — отходили на значительное расстояние. Кафал трусил слева, передвигаясь по каменистым склонам. Неток двигался вдоль песчаного берега реки. Юного баргаста окружали тучи мошкары. С каждым шагом эти тучи разрастались и… таяли. Баргасты привыкли намазывать свои тела густым слоем жира. На жаре он быстро становился прогорклым и отвратительно вонял. Ворчун только ухмылялся, представляя себе отчаяние бедных насекомых: чуют добычу, вьются вокруг, но ужалить никак не могут.
 
Естественно, Хетана тоже была вся намазана жиром, что создало минувшей ночью… скажем так, некоторые неудобства. Однако недостаток страстности со стороны Ворчуна баргастка с лихвой восполнила собственным любовным огнем. Тело командира стражников покрывали многочисленные царапины и укусы.
Его воспоминания оборвал резкий крик Нетока. В то же мгновение из-за холма вновь появилась Каменная. Она возвращалась медленной рысью, и это слегка успокоило Ворчуна, хотя он сразу догадался, что и она, и баргаст встревожены каким-то зрелищем. Кафал почему-то припал к земле. Его внимание было поглощено дорогой, но оружия он пока не обнажил.
Подъехала Каменная. Сейчас выражение лица стражницы вполне отвечало ее прозвищу.
— Я наткнулась на повозку Бошелена. Она… в общем, это надо видеть. Похоже, там была стычка, та еще заварушка. Все всмятку.
— Есть хоть кто-то живой?
— Только волы.
— Постой. Они же ехали на лошадях.
— Значит, где-то их сменили. Волы в порядке, щиплют траву. Между прочим, трупов тоже нет, ни одного.
Хетана дождалась, пока Кафал на холме повернет голову в ее сторону. Баргастка сделала несколько условных жестов, после чего ее брат выхватил копье и побежал вперед, скрывшись из виду.
— Приготовить оружие, — привычно скомандовал Ворчун. — Идем туда.
— Мне остаться здесь? — спросил Харло. — Прикрывать тылы?
— Нет.
За холмом дорога вновь расширилась. Впереди, менее чем в полусотне шагов, валялась опрокинутая набок громадная повозка Бошелена и Корбала Броша. Передние колеса были вырваны вместе с осью, и их обломки виднелись в траве. Чуть в стороне, в нескольких шагах оттуда, мирно паслись волы. Трава вокруг фургона была сожжена почти дотла. В воздухе пахло магией. Нанесенный неведомо кем удар разворотил соседний курган. Воткнутый туда древесный ствол обуглился, словно бы в него ударила молния. Сейчас к вспоротой гробнице, из которой все еще поднималась струйка дыма, осторожно приближался Кафал. В левой руке он сжимал копье, а правой чертил охранительные знаки.
Со стороны берега, размахивая двуручным топором, примчался Неток и встал рядом с сестрой.
— Он выскользнул, — пробурчал младший братец, буравя своими глазками окрестности.
— Но держится поблизости, — ответила Хетана. — Ступай на подмогу Кафалу.
Неток послушно понесся к развороченному кургану.
— Если я правильно понял… отсюда вырвался какой-то дух или призрак, да? — осведомился Ворчун, подходя к Хетане.
— Угу.
Баргастка выхватила кривой меч и направилась к опрокинутой повозке. Командир стражников двинулся следом. Каменная заняла позицию за фургоном Керулия, чтобы в случае чего прикрыть его с тыла.
В боковой стенке повозки зияла большущая рваная дыра. Возможно, ее прорубили мечом, однако Ворчун не представлял, каких размеров тогда должно быть лезвие у такого меча. Он вскарабкался на верх повозки и заглянул в дыру, заранее зная, что увидит там нечто жуткое.
Внутри экипаж был пуст. Изрезанная кожаная обивка свисала клочьями. Нападавшие не пощадили ни дорогой мебели, ни иных предметов убранства. Два увесистых сундука, некогда прибитые к полу, были оторваны вместе с досками, а их крышки — откинуты.
— Худ меня побери, — прошептал Ворчун, ощущая, как во рту у него мгновенно пересохло.
В одном сундуке хранились каменные таблички с причудливо вырезанными на них магическими символами. Но не они потрясли командира стражников. Даже при беглом взгляде на содержимое второго сундука беднягу чуть не вытошнило. Там лежали… окровавленные, осклизлые внутренности. Печень, легкие, кишки, сердца, сшитые вместе. Из всего этого, словно из игрушечных кубиков, было составлено подобие человеческой фигуры. Правда, обычному человеку это страшилище едва бы достало до колен, если бы, конечно, вдруг поднялось на своих конечностях, больше напоминавших щупальца осьминога. В сумраке Ворчун разглядел и безглазое «лицо» этой страшной куклы, лишенной, насколько он мог судить, какого-либо подобия мозга. Из тела монстра до сих пор еще продолжала сочиться кровь, жидкая и водянистая.