Память льда

Капитан Паран встал, и боль вновь нахлынула на него.
— Я пошел дальше, — сказал он баргасту.
«Худ меня побери, Скворец! Хитрая ты бестия. Ну что же такое вы с Дуджеком опять затеяли? Нацелились на Паннионский Домин? Какое вам дело до безумца, считающего себя Провидцем и спасителем мира? Разве он первый? Мало ли было умников, свихнувшихся на сомнительных религиозных учениях? Потом у них непременно появлялись сподвижники, фанатики под предлогом борьбы за чистоту веры развязывали гражданскую войну… И вот уже очередной цветок раздавлен и втоптан в грязь на бесконечной дороге истории.
Сейчас он еще жив и цветет, этот цветок. Только лепестки потускнели. Так бывает всегда… Однажды Малазанская империя тоже убедится, что и она смертна. И тогда на нее опустятся сумерки».
Живот опять скрутило от боли.
«Хватит уже думать о Малазанской империи. И о так называемой Великой чистке, затеянной Ласин. Положись на Тавору, Ганос. Твоя сестра спасет Дом Паранов. У нее это получится гораздо лучше, чем у тебя. Верь в свою сестру…»
Боль слегка отпустила. Капитан глотнул воздуха и побрел вниз, к дороге.
«Я тону. Клянусь Бездной, я снова тону».
Карабкаясь с ловкостью горной обезьяны, Колотун добрался до вершины. Еще несколько шагов — и кривоногий сапер оказался возле того места, где сидел Ходок. Подкравшись к баргасту сзади, Колотун с силой дернул его за косицу.
— Обожаю смотреть, как ты выпучиваешь глаза, когда я это делаю, — признался Колотун, усаживаясь рядом.
— Ты, сапер, — просто пена вокруг камешка, что лежит в ручье, текущем через грязное пастбище для свиней.
— Прекрасное сравнение, хотя и излишне многословное. Наверное, ты и нашему капитану ловко голову задурил?
Баргаст не ответил. Его взгляд был устремлен вдаль, туда, где проступала стена Тахлинских гор.
Колотун сорвал с головы обгоревшую кожаную шапочку и принялся сосредоточенно чесать остатки жидких волос. Глаза его с любопытством разглядывали застывшего Ходока.
— А вообще-то, сильно сказано. Есть в твоих словах что-то благородное и таинственное. Мне понравилось.
Ходок улыбнулся, обнажив острые голубоватые зубы:
— Я изрекаю. А объяснения… пусть этим заморачивается Скворец.
— Пока что ему не до объяснений. Дуджек приказал всем собраться в Крепи. Хочет знать, сколько сжигателей мостов уцелело. Паран будет счастлив: наконец-то он получит под свое начало целый полк вместо двух жиденьких взводов. Кстати, Скворец ведь упоминал о предстоящих вскоре переговорах с Брудом?
Ходок медленно кивнул.
— А можно подробнее? — нахмурился Колотун.
— Они скоро должны начаться.
— Да неужели? Спасибо за потрясающую новость! Между прочим, солдат, я пришел сменить тебя на посту. Ребята внизу варят тушу бхедерина. Я специально попросил повара добавить в похлебку навоза, чтобы тебе было по вкусу.
Ходок встал:
— Смотри, сапер, дошутишься, что однажды я сварю и съем тебя самого.
— Ага, и подавишься моими костями.
— Вообще-то, я предложил это от всей души, Колотун. Чтобы оказать тебе последние почести, дружище.
Колотун некоторое время оторопело глядел на баргаста, а затем понимающе усмехнулся:
— Паршивец! А я ведь едва не поверил твоим словам!
— «Едва» не считается, — фыркнул Ходок и отвернулся.
Скворец ждал, когда Паран закончит обходить посты и вернется с кордона. Бывший сержант, а ныне командор, заместитель и ближайший помощник Дуджека Однорукого, Скворец прибыл сюда с последним звеном морантов. Рядом с ним стоял взводный целитель Молоток. Оба смотрели, как солдаты бывшей Второй армии грузят на кворлов то, что удалось собрать за минувшую неделю.
Паран шел медленно, стараясь не выказывать мучившую его боль.
— Как ваша нога, командор? — спросил он, поздоровавшись со Скворцом и целителем.
— Мы как раз только что про нее говорили, — ответил Молоток, и его круглое лицо покраснело. — Плохо заживает. Надо бы вплотную этим заняться…
— Успеется, — оборвал его бородатый командор. — Капитан Паран, приказываю собрать взводы. Через два колокола все должны быть на месте. Ты уже решил, что делать с остатками Девятого?
 
— Так точно, решил: их нужно объединить с остатками взвода сержанта Мураша.
— Назови имена, — велел Скворец.
— Мураш берет к себе капрала Хватку и… дайте вспомнить… Штыря, Мутную, Деторан. Естественно, также Молотка с Колотуном, Ходока и Быстрого Бена.
— Быстрый Бен и Штырь теперь кадровые маги, капитан. Но они будут в твоем полку. Думаю, Мураш только обрадуется.
— Обрадуется? — хмыкнул Молоток. — Да Мураш вообще не знает, что это такое.
Паран сощурился:
— Насколько я понимаю, сжигатели мостов не выступят в поход вместе со всей армией?
— Верно, капитан, не выступят. Но в Крепь мы все равно вернемся. — Серые глаза Скворца скользнули по лицу Парана. — Из сжигателей мостов осталось всего тридцать восемь человек. Маловато для полка. Если хочешь, можешь отказаться от этого назначения, капитан. У нас есть еще несколько элитных рот морских пехотинцев, где недостает офицеров. Они, к слову, привыкли к командирам из благородного сословия… Может, тебе лучше перейти туда?
Воцарилась тишина.
Паран отвернулся. По склонам окрестных холмов ползли тени. В небе блестели первые звезды.
«Подобное заявление равносильно удару в спину. Сжигатели мостов известны своей давнишней неприязнью к аристократам».
Еще год назад он бы выкрикнул эти слова вслух, считая, что нелицеприятную правду нужно говорить без стеснения.
«Я бы наговорил кучу нелепостей, заявив, что именно так поступают настоящие солдаты, хотя на самом деле все обстоит наоборот… В мире, полном ям и ловушек, всегда приходится балансировать по самому краю, двигаясь осторожными шажками. Только глупцы надеются перепрыгнуть ямы. Но глупцы долго не живут».
Удар в спину? Однажды он уже испытал это на себе. Здесь, в Крепи. По всем меркам, от таких ран умирают. При воспоминании о той ночи Парана бросило в пот. Теперь он не посмел бы с юношеским бахвальством отмахнуться от угрозы, списав все на случайность. Нет, за эти месяцы он кое-чему научился. Паран это прекрасно знал. Как и двое опытных воинов, стоявшие рядом с ним.
— Я по-прежнему почту за честь командовать сжигателями мостов. Быть может, со временем я сумею доказать, что достоин этих солдат.
— Как хочешь, капитан. Предложение мое пока остается в силе. На случай, если вдруг передумаешь.
Паран повернулся к командору. Тот лукаво улыбнулся:
— Смотри, завтра уже будет поздно.
Из сумерек вынырнула массивная темнокожая женщина. Оружие, которым она была обвешана, негромко позвякивало. Увидев Скворца и Парана, женщина смешалась, не зная, к кому обратиться. Потом, устремив взгляд на Скворца, отрапортовала:
— Командор, караульные покинули посты. Мы все собираемся в одном месте, как и было велено.
— А почему это, интересно, ты обращаешься ко мне? — накинулся на нее Скворец. — У тебя есть свой командир, вот ему и докладывай.
Женщина угрюмо повернулась к Парану:
— Караульные…
— Я слышал, Деторан. Передай сжигателям мостов: пусть соберут вещи и с оружием, в полной экипировке, построятся возле казармы.
— Но до отхода еще полтора колокола.
— Я знаю. Ты слышала приказ?
— Так точно, господин капитан.
— Ну так выполняй.
Недовольно ворча что-то себе под нос, Деторан удалилась.
— Похоже, ты зря отверг мое предложение, — вздохнул Скворец, — поскольку…
— Когда-то у меня был наставник-напанец, — сказал Паран. — Я еще тогда понял, что напанцам уважение не свойственно в принципе. Деторан — не исключение. Так что я не принимаю это близко к сердцу.
— Похоже, этот твой наставник не зря получал деньги. Одному он тебя определенно научил, — нахмурился Скворец.
— Чему, интересно?
— Неуважению к начальству, капитан. Ты перебиваешь своего командира.
— Прошу прощения. Все время забываю, что вы теперь уже не сержант.