Память льда

— Чтобы дать твоему целителю нашу силу, его перво-наперво следует привести сюда, — заметил Таламандас.
— Тогда давай подумаем, как это лучше сделать. Что скажешь, древний?
Таламандас медленно обвел глазами соплеменников, затем вновь повернулся к Быстрому Бену:
— Хорошо, я согласен.
Спускающийся кворл, который нес на себе Меченого и Молотка, был встречен баргастским дротиком. Крылатый зверь сумел увернуться, а затем стал быстро снижаться над местом недавнего ристалища. Баргасты выкрикивали ругательства, насмехались над летающей тварью, но нападать на нее больше не пытались.
Паран еще раз взглянул на караул, выставленный вокруг Ходока и Соломки, и побежал к месту посадки. Баргасты намеренно преградили ему путь, угрожающе бряцая оружием.
— А ну, прочь с дороги! — крикнул малазанец, оттолкнув какого-то сенана.
Тот угрожающе зарычал, но это на капитана не подействовало. Вскоре Паран уже был возле Меченого и Молотка.
— Ну и дела, капитан… — начал встревоженный целитель.
— Да, Молоток. Здесь становится все жарче. Идем со мной… Меченый, лучше бы ты не дразнил их своей зверюшкой, — сказал он моранту.
— Я тоже так считаю. Уж лучше я вернусь к Мурашу и его взводу. А что тут у вас случилось?
— Много чего. Ходок выиграл поединок, но мы можем проиграть войну. Давай лети скорее в безопасное место.
Взяв целителя за руку, Паран стал вновь протискиваться через толпу баргастов.
— Ходоку очень нужна твоя помощь. Бедняга в тяжелом состоянии. Сын Таура сломал ему горло.
— Со сломанным горлом не живут, это всем прекрасно известно. Тогда почему Ходок еще дышит?
— Соломка проделал ему дырку между ключицами и вставил туда костяную трубку. Это все, что я знаю.
Молоток одобрительно кивнул:
— Молодец парень. Только вот ума не приложу, чем я смогу помочь Ходоку.
— Думай, целитель. И побыстрее. Если наш драчун помрет, баргасты перебьют всех малазанцев.
— Но мой магический Путь…
— Не желаю слушать никакие оправдания. Поставь Ходока на ноги — вот и весь сказ!
— Слушаюсь, капитан, но, просто чтобы вы знали, это, скорее всего, убьет меня.
— Фэнеровы яйца!
— Это вполне равноценный обмен, капитан. Я понимаю. Не волнуйтесь, я исцелю Ходока — вы все уйдете живыми, только это сейчас и важно.
Паран остановился и закрыл глаза. Живот обдало волной жгучей боли. Стиснув зубы, капитан произнес:
— Я верю в тебя, Молоток.
— Недотепа машет, чтобы мы шли побыстрее.
— Иди, не жди меня.
Целитель осторожно высвободил свою руку и поспешно зашагал к месту, где лежал Ходок.
Паран через силу открыл глаза.
«Из чего же сделаны эти люди? Своим приказом я обрек его на верную смерть, а он идет себе как ни в чем не бывало и даже не споткнется!»
Оттолкнув Соломку, Молоток присел на корточки возле Ходока. Глаза раненого были открыты. Целитель протянул руку к его горлу.
— Опомнись, приятель! — зашептал Соломка. — Твой магический Путь…
— Хватит уже причитать! — оборвал его Молоток.
Он закрыл глаза и осторожно коснулся изуродованного горла.
Молоток открыл свой магический Путь, и его сознание буквально взвыло, когда туда хлынул поток ядовитой силы. Он почувствовал, как его собственное тело разбухает, лопается кожа, брызжет кровь. Сквозь стук в висках слышались испуганные возгласы Соломки. Потом привычный мир растворился в бурлящем море боли.
«Боги, найдите мне хоть какой-нибудь магический Путь, не затронутый отравой. Слышите?.. Помогите мне! Как всегда, вам нет дела до смертных… Крепись, дружище! — уговаривал себя Молоток. — Ты не имеешь права сойти с ума и не выполнить свое обещание. Держись любой ценой…»
Но его разум трещал, как истлевшая парусина. Все, что составляло его сущность, распадалось на куски, а он лишь беспомощно наблюдал за катастрофой. Чтобы спасти Ходока, нужно было зачерпнуть целительные силы из собственной души и влить их через кончики пальцев в раздавленное горло баргаста… Душа исчезала. Неведомая сила поглощала ее, как песок вбирает в себя пролитую воду.
К Молотку тянулись чьи-то руки. Дух еще противился чужакам, еще пытался отбить нападение. Уши разрывались от криков, как будто вокруг непрерывно шли казни. Уничтожение душ. Чьих? Сейчас было не время искать ответ. Его куда-то влекло. Молоток не видел этих настойчивых рук, но ощущал их безжалостную цепкость.
 
А потом… Он не сразу понял, что вокруг стало совсем тихо. Молоток вдруг увидел себя стоящим на коленях среди зловонной лужи. Тишина сменилась едва слышимым шепотом, который быстро нарастал. Целитель вскинул голову.
«Возьми нашу силу, — повторяли тысячи голосов. — Возьми нашу силу. Возвращайся туда, откуда пришел, и в полной мере воспользуйся тем, что мы тебе даем. Но торопись — мы проложили тропу дорогой ценой — о, сколь же много пришлось за это заплатить…»
И Молоток полностью доверился силе, бурлящей вокруг него. У него просто-напросто не было выбора: он сознавал себя абсолютно беспомощным перед ее напором. Руки, ноги, все тело ощущались куском влажной глины, из которой его словно бы лепили заново. И точно так же кто-то заботливо собирал заново его истерзанную, расчлененную душу.
Целитель встал, повернулся и зашагал вперед. Под ногами чавкала жирная глина. Он не глядел вниз, а просто шел себе и шел… Молоток чувствовал, что находится внутри магического Пути Дэнул. Отрава, будто свора цепных собак, выла в бессильной злобе, но дотянуться до него не могла.
Вернулось ощущение пальцев. Они по-прежнему лежали на изуродованном горле баргаста, однако в мыслях своих Молоток продолжал идти. Шаг за шагом он неутомимо продвигался вперед. Он шел по дороге, вымощенной трупами, ведущей через отравленный ужас его магического Пути.
«Воистину, сколь же много пришлось за это заплатить…»
Видение пропало. Молоток открыл глаза. Глядя на горло Ходока, можно было подумать, что баргаст продирался через кустарник и поцарапался о колючки. Но не более того.
«А ведь они открыли сразу два магических Пути. Один для меня, а второй — для тебя, баргаст».
Ходок вяло поднял правую руку. Целитель стиснул ее.
— Ну что, вернулся? — прошептал он. — Дуракам всегда везет.
— Но кто? — с усилием прохрипел Ходок. — Кто заплатил за это?
Молоток пожал плечами.
— Не знаю. Во всяком случае, не я. У меня таких денег нет. — (Баргаст взглядом указал на окровавленные руки собеседника.) — Да говорю тебе: я тут ни при чем, — заверил товарища Молоток.
Паран не осмеливался подойти ближе. Издали ему были видны лишь спины сжигателей мостов, окруживших Ходока и Молотка.
«Боги, простите меня. Я приказал целителю пожертвовать собой, но любой ценой вылечить баргаста. Сейчас мне кажется, что я вижу улыбку трупа. С меня довольно! Ох и дрянной же командир из тебя получился, Ганос Паран. Ты отдаешь приказы и сразу начинаешь сомневаться, имел ли на это право. В самом деле, кто ты такой, чтобы распоряжаться чужими жизнями, считая одну более, а другую менее ценной? Проклятье! Это выматывает сильнее любого сражения».
Капитан и не заметил, как возле него очутился Соломка. Побелевшее лицо целителя и вытаращенные глаза могли означать что угодно. Соломка нерешительно переминался с ноги на ногу.
«Не хочу я тебя слушать. Лучше молча уйди».
— Ну, что? Говори уже.
— Там… с Ходоком… в общем, все в порядке. Теперь он поправится.
— А Молоток?
— Руки слегка поцарапаны. Пустяки, я ему помогу. Только не спрашивайте, капитан, почему он остался жив.
— Проваливай!
— Не понял.
— Ступай обратно к Молотку. Уйди прочь с глаз моих.
Целитель с ошалелым видом поплелся обратно. Паран отвернулся и закрыл глаза, ожидая, когда начнет стихать боль в животе. Он знал: передышка будет короткой, после чего огненный кулак ударит его снова. Но боль не возвращалась. Капитан глубоко вздохнул.
«Все живы. Мы выберемся отсюда. Нужно пойти к Хумбралу Тауру и сказать, что Ходок выиграл поединок, а потом… одному Худу известно, что будет дальше. Хотя, наверное, и он этого тоже не знает».