Ирландские танцы (СИ)

Наташу расспросить не успел, потому что попал под пристальный взгляд министра внутренних дел господина Марро. Мы с ним как-то сталкивались, когда мне потребовалось утвердить охрану торгового представительства в МВД, но мельком.
— Мсье Кустов, поздравляю вас с наградой, — склонил бороду на бок мсье Марро, позволив рассмотреть его собственный крест, висевший не на груди, а на шее. А, так министр внутренних дел командор ордена?
Я почтительно шаркнул ножкой, даже слегка наклонил голову, а заодно превратился в одно большое ухо. Марро не может не знать, что начальник советского торгпредства уезжал в служебную командировку. Вполне возможно, что он даже знает, что я вернулся тридцатого августа. Сейчас вот, брякнет супруге, отбрехивайся потом. Впрочем, это уже мои выдумки. Слежки за мной не было, а системы регистрации билетов пока тоже нет.
И да, а самое главное? Что у нас там стряслось?
— Надеюсь, мсье Кустов, вы сделаете верные выводы и примете самое разумное решение.
Так ты толком-то можешь сказать, командор хренов? Почему я должен догадываться?
— Наталья Андреевна, вам придется поработать по специальности, — сообщил я супруге, понимая, что моих познаний во французском языке не хватит, чтобы вести хитрые разговоры. — Наташа, переводи, а заодно дай мне понять — что случилось?
Наталья кивнула, а я выдал фразу (на русском), которая бы сказала все, не говоря ни о чем:
— Думаю, мсье министр, мое решение будет зависеть от правильных действий французской полиции. А еще от того, насколько расходится версия, которая изложена нам от той версии, что изложена вам.
Переводчица и супруга поморщилась, но перетолмачила мои слова на французский язык, а закончив говорить, словно бы невзначай сказала:
— Погиб Кожевников. Никиту утром вызывали на опознание.
Так. Погиб Кожевников? Ну да, Кожевников погиб. А есть ли связь сего факта и тем, что я «напустил» на него своего жандарма? Возможно, но о ста процентах я не скажу.
А ведь только что у меня было хорошее настроение, потому что, сколько бы я не иронизировал над орденом Почетного легиона, но все равно, стать его кавалером было очень приятно. И вот, как корова языком слизала мое настроение.
Министр, вероятно, услышал фамилию, что фигурировала в рапорте, закивал, а потом произнес ответную фразу, которую я понял и без перевода — сотрудник советского торгпредства, гуляя на берегу Сены, поскользнулся на влажной ступеньке, ударился головой, а потом захлебнулся. По мнению комиссара полиции — несчастный случай, потому что нет следов ни сопротивления, ни ограбления. В кармане покойного лежал бумажник, а в нем сто франков. И серебряная цепочка, хотя и без часов, на месте.
В принципе, правдоподобно. Кому понадобиться убивать просто так, без цели ограбления? Сто франков и серебряная цепочка — не самая большая добыча, но для парижских клошаров целое состояние. Они же не питаются в ресторанах, а вино здесь очень дешевое. Можно купить литровую бутыль за три франка.
Да, как бы и правдоподобно. Но скользкие ступени? В конце августа-начале сентября, когда реки мелеют и вода отступает? Не думаю, что Сена имеет в этом отличие от других рек. Да, а как он ударился? Голова — она такая штука, почти круглая. Затылком? Лбом? Но не обсуждать же это с министром.
— Господин министр, я думаю, что после встречи с инспектором смогу сделать окончательный вывод, — сообщил я.
— Я пришлю префекта или комиссара, в чьем ведомстве находится это дело.
— Не стоит присылать комиссара, — отказался я. — Вполне достаточно, чтобы со мной встретился инспектор.
Префект, равно как и сам министр внутренних дел — фигура политическая. Комиссар — административная. А всю основную работу делают инспектора уголовной полиции. Это в кино комиссар Мегрэ лично раскрывает преступления, Все равно, в конечном итоге все упрется в того, кто проводил первичный осмотр, допрашивал потенциальных свидетелей, если они присутствовали на месте. А еще — что скажет судмедэксперт, проводивший вскрытие?
По поводу смерти Кожевникова у меня имеются собственные соображения, но их рано делать окончательной версией. И министру внутренних дел мое мнение знать не нужно. Надо кое с кем встретиться, да и акт судебной экспертизы необходимо глянуть. Все в этом мире возможно. И даже такое, что Кожевникова убили совсем не те, о ком я думаю. Еще подозрительно, что очень напоминает смерть моего старого знакомого из британской разведки.
 
А господин министр опять посматривает на меня, ухватывает за руку.
— Так может, все-таки лучше прислать комиссара? Или префекта?
Ну да, очень поможет префект полиции Парижа. Это все равно, что отправить на место происшествия начальника МУРа. Высокое начальство присылают, если хотят замять дело. Понимаю, что в преддверии установления дипломатических отношений между Францией и Советской Россией министр не желает огласки, ну так и я ее не хочу. Если на самом деле несчастный случай, то так и отпишем. А если все-таки убийство?
Интересно, а мсье Марро понимает, что РСФСР гораздо больше заинтересована в установлении дипломатических отношений с Францией, нежели сама Третья республика? И что смерть Кожевникова никоим образом не повлияет на решение нашего правительства? Мне кажется, что министр все прекрасно понимает, а сейчас он не то валяет Ваньку, не то у него имеются какие-то иные соображения, из-за которых Марро жаждет замять дело. Вполне возможно, что у министра внутренних дел есть и свои «внутренние» проблемы. Смерть дипломата чужой страны (путь и не в официальном статусе), может ударить по карьере министра. А что, такое вполне возможно. Как знать — не подсиживают ли Марро его заместители, которых, увы, он не сам себе назначает? Есть и премьер-министр, есть парламент. А место министра внутренних дел, хотя и хлопотное, зато «хлебное». Не говорю про жалованье, про служебное жилье, персональный автомобиль и все прочее. В распоряжении Марро имеется специальный, почти что неподотчетный фонд на проведение операций, на тайную агентуру. А еще есть возможность брать крупные взятки. Вон, наше торгпредство уже сколько франков потратило на здешнюю полицию. А я не берусь судить, что денежки остаются только в карманах инспекторов, а не идут куда-то повыше. Но кто я такой, чтобы обличать высших должностных лиц Третьей республики? Тем более, что пока французские чиновники берут взятки, так и работать во Франции нашему брату гораздо легче и приятнее, нежели, если бы они тут были честными.
— Господин министр, у меня нет сомнений в добросовестности французской полиции, — изрек я, словно бы ненароком погладив свой новенький орден. — Но существуют формальности, которые я, как начальник торгпредства, просто обязан выполнить. И в числе этих формальностей имеется и встреча с инспектором полиции, что проводит расследование. Но думаю, что президента республики пока не стоит посвящать во все тонкости дела.
Судя по кислому взгляду министра, президенту уже доложили. Интересно, а газетчики уже знают? Наверняка. Я свежие газеты еще не смотрел, надо бы глянуть, как подадут смерть моего подчиненного французские борзописцы. А ведь, вполне возможно, что прибегут брать интервью у меня. И не отбрехаешься. Для журналюг получится сразу три информационных повода: смерть советского торгпреда, награждение начальника торгпредства орденом, установление дипотношений. Вот, на кой мне это все надо? В том смысле — что лишний шум не нужен.
Эх, может в Париже случиться что-нибудь этакое? Скажем — жена приревновала мужа к любовнице, потом их убила, и сама зарезалась. Или муж застрелил жену и тещу, а потом себя и любовника. Тьфу ты, любовницу. Неважно, кто там кого приревновал, но, чтобы поубивали друг дружку, да чтобы крови побольше. Или, скажем, депутат парламента напился до белой горячки и бегал по улицам. Нет, такое неинтересно. Кого удивишь пьяными депутатами? Разве что — пьяный депутат зарезал любовницу, потом в голом виде забрался на Эйфелеву башню, чтобы водрузить на ней Красное знамя. В крайнем случае — зеленое знамя свободного Алжира. Жаль. Блюмкина нет, а не то бы я отправил его напоить депутатский корпус или, по старой доброй привычке пострелять кого-нибудь из немецких дипломатов. Яшка все равно не попадет, но хоть шума наделает. Вот это бы газетчиков привлекло, а от нас бы, как раз, отвлекло.