Львёнок, который хотел выжить (СИ)

— Бисквит, значит? — Майки, склонил голову набок, улыбаясь ему так непосредственно и невинно, но при этом коварно. — Хорошо, — голова младшего плавно кивала, но Леонардо уже понял, что это его «хорошо» вовсе не хорошо, и ему необходимо готовиться к худшему.
— Что мне за это будет? — Майки сложил руки на груди, немигающим и всё понимающим взглядом смотрел на синеглазого лидера.
— Респект от старшего брата? — предложил Лео, так же складывая руки на своей груди. Он знал, что сейчас его ожидают непростые торги за бесценный лот — бисквит.
— Слишком низкая ставка, Лео, — младший, всецело отдаваясь образу «Дона Корлеоне», перетирал между подушечками пальцев пустоту, покровительственно взирая на него со словами: — Предложи-ка мне чего-нибудь более существенное.
О Боги…
Леонардо выдохнул натужно, отвечая: — Просто назови свою цену.
— Лео, ты даже не попробуешь поторговаться? — Майки входил в азарт. Чертов. Гребанный. Азарт.
— Назови. Цену. Майки, — Лео хотелось, как можно скорее закончить их спор и наконец перейти к третьему элементу системы, с которым у него уж точно не возникнет таких проблем.
— Что же, цена — так цена. Две недели ты будешь убираться в моей комнате, стирать белье, ах, да, и носочки Тока, я думаю, он оценит такую заботу, — Майки излучал собой непоколебимую уверенность в том, что он «король» этого положения.
— Одну, — Лео в принципе был готов согласиться на что угодно, лишь бы добиться желаемого результата, но эта, неожиданно для него, бесящая мордашка самоуверенного брата заставила лидера вступить в спор.
— Эй, решил поторговаться, значит? — и брат перешел в атаку, — не с тем связался, Лео, да я — лучший в аукционных играх! — закатав невидимые рукава, Майки упер руки в бока, всем своим видом показывая, что «не на того напал, парень», и с вызовом продолжил: — Тогда три недели, Ле-е-е-о. Что скажешь на это?
— Три дня.
— Эй! — возмутился Майки от такой наглости.
— Два дня.
— Лео, — нахмурился брат, — это не так работает.
— Один день.
— Не-не, — Майки предупреждающе выставил указательный палец, — ты путаешь правила: в торгах себя так не ведут. Цена не может опускаться ниже заявленной.
— Право вето, — Лео наконец почувствовав власть над ситуацией, победоносно взирал на младшего брата. В их семье уже давно установилась традиция, в которой каждому из братьев выдавалось лишь одно вето в год, предоставляющее право принимать решение, которое обязан был соблюсти тот или каждый, кому оно предназначалось. — Имею право лишить тебя на месяц видеоигр.
— Что? — всполошился Майки, разводя руками в стороны, но, глядя на серьезное лицо лидера их клана, понял, что тот не шутит и просто так раскидываться угрозами не стал бы, — ты же не сделаешь такого, Лео, ведь правда? Я согласен на один день твоей прачки. Согласен!
— Вето, — настаивал лидер.
— Черт… — Майки оглядел брата с ног до головы, почтительно кивая, достойно признавая его победу над собой, — а ты хорош… Будет тебе бисквит.
Черт, а я хорош!
Растягиваясь в самодовольной улыбке, Лео намеривался оставить брата наедине с унитазом, но тот его окликнул вопросом:
— Ванильное или карамельное?
Лео не знал, какое Еве придется по вкусу. От младшего брата не ускользнуло замешательство лидера, и подняв руку, останавливая признание Лео в его неосведомлённости, он произнес:
— Ни слова больше, бро, старина Майки решит эту вкусовую загадку, — и все тем же жестом руки подтолкнул брата, намекая оставить его одного.
Братья занялись подготовкой к обеду. Рафу выпала честь орудовать топором, и ему пришлось отправиться в лес, чтобы принести дрова. Майки заказал у Леонардо рыбу, заранее подготавливая все, что требовалось для ее приготовления. Дони в это время приваривал металлическую пластину, латая «Тартаругу». Еще пара дней работ, и они смогут ехать дальше.
Леонардо снова и снова оглядывался на Еву. Та принимала солнечные ванны на пару со Сьюзан, заняв отдаленное место у цветущих азалий. Ему нравилось наблюдать за ней и нравилось еще больше то, что она уже не пыталась прикрывать руками свои порезы, выглядывающие из-под шорт.
 
Несмотря на обязательность их путешествия, Леонардо хотелось задержаться в этом месте подольше. Он бы с удовольствием, как и обещал, научил рыбачить Еву и, возможно, даже плавать. Фантазия услужливо подбросила Леонардо видение того, как бы он удерживал в своих руках полуобнаженную Еву; как стекали бы по ее коже блестящие от солнца капли воды; как бы он прочерчивал языком эти влажные дорожки; как бы хотел сжать в своих объятьях, сорвать оставшиеся крошечные лоскутки ткани ее белья, поднять на руки, чтобы она обвила его торс ногами, и опустить ее на свой…
— Лео, чего застыл? — Майки подталкивал брата к озеру, вручая ему снасти. — Я реально голоден! А у нас еще куча дел, — и многозначительно поигрывая бровями под маской, странно томным голосом добавил: — если ты понимаешь, о чем я.
Но Лео не понимал. Он вздрогнул, потряс головой, пытаясь выветрить из себя столь сладкое и прекрасное видение. Кинул последний раз взгляд в сторону Евы и пошел исполнять свою роль добытчика еды.
Откопав старых добрых червей, которые послужили лучшей приманкой, чем тридцатибаксовые силиконовые рыбки, Лео удалось достаточно быстро выудить парочку упитанных сомов.
Майки порядочно постарался над приготовлением рыбы, не оставив и следа от привкуса озерной воды, и они все вместе с наслаждением разделили зажаренного на углях сома.
Лео был счастлив ловить обращенные к нему улыбки Евы, тайные переглядывания с ее теплыми, лучившимися нежностью глазами.
— Ева, — вдруг обратился к ней Майки, отправляя в рот еще один кусочек рыбы, — как ты считаешь, если бы я был вкусом, то каким? Ванильным или карамельным?
Лео напрягся, перестав жевать, а Ева удивилась, но призадумалась.
— Хм… — подумав, она засмеялась, глядя на озорного Майки, с хитрецой поглядывающего на нее, — мне кажется, ты как… противоречивая фисташка: соленая и сладкая одновременно.
Лео вдруг кольнула ревность. И ему срочно захотелось стать для нее этой самой фисташкой. Противоречивой. Сладкой. И соленой. Одновременно.
Он кое-как сглотнул прожеванную еду, и как раз вовремя, поскольку Майки неожиданно для него хлопнул его по плечу со словами:
— Слышал? Я — фисташка, Лео! Соленая и сладкая одновременно! Прошу учесть — это мой будущий позывной на черепашьей-радио-волне.
Майки был чертовски доволен ответом Евы. А Лео был уже вот-вот готов всадить в ногу Майки вилку, чтобы стереть это идиотское умилительное выражение его лица. Но он лишь сжал сильнее столовый прибор, изгибая металл в кулаке.
А я тогда как что?
Ревнующий лидер с надеждой посмотрел на Еву, вдруг она скажет и ему что-нибудь такое же приятное.
— О, — Сью подхватила затею Майки и обернулась к Рафаэлю, — а ты тогда определенно тирамису — горький, но очень нежный на вкус шоколадный десерт.
Рафаэль засмущался комплименту, не ожидая подобной похвалы, попытался что-то пробубнить в ответ, но, замявшись, лишь прятал улыбку.
А я тогда как что?
Лео ковырял погнутой вилкой кусок рыбы, стараясь не пыхтеть так громко.
— А Дони, должно быть… — Майки задумчиво отстукивал кончиком вилки по своей нижней губе, ища подсказку в небесах, — банан! — и как ни в чем не бывало продолжил есть рыбу без каких-либо пояснений.
Дони развел руками в надежде получить от младшего брата разъяснения, предполагая вместо него: — Тропический? Сытный? Полезный? С высоким содержанием калия? Желтый?
 
Майки внимательно слушал каждое из предположений Дони, но отринул все варианты и по-простецки пояснил, пожимая плечами: — Нет, ты просто длинный, как банан.
— Ну, — Дон прикинул что-то в своем уме и ответил брату: — в целом, тоже неплохое достижение.
А я тогда как что?
— А Лео тогда на вкус как — пластилин, — Раф довольно ухмылялся и ждал реакции от брата.