Несознательный 2 (СИ)

Прежде чем приступить к непосредственным испытаниям устройства управления, мы сначала запихали его на вибростенд и хорошо протрясли, чтобы убедиться, что вибрация не повлияет на работу прибора. Повлияла, в двух местах отвалился монтаж, и с десяток ламп вышли из строя. Трясли еще три раза, и только после того, как не было выявлено ни одной поломки, приступили к полевым испытаниям, то есть запихнули прибор на самолет, подключили самописцы и начали отрабатывать маршруты. Должен сказать, что если бы не Вычислитель, хрен бы у нас что-нибудь получилось, только благодаря ему были выловлены все ошибки в программах и наработаны сценарии пуска ракет на разные расстояния и проекции целей.
Ведь в чем проблема, корабли противника могут оказаться в разной проекции по отношению к ракетоносцу, могут повернуться боком, и тогда проблем с попаданием не будет, а могут идти навстречу, и тогда ракете, чтобы поразить цель придется делать горку или менять траекторию подлета к цели. К сожалению, вычислительные мощности у системы оказались мизерными, поэтому выбор программы осуществлялся заранее командиром БЧ-2, который, собственно говоря, и оценивал ситуацию.
С одной стороны это было плохо, так как усиливало влияние человеческого фактора, но с другой обеспечивало гибкость применения корабельных ракет, ведь тогда ими можно было стрелять не только на большие расстояния, но и практически в упор. А кто его знает, как в жизни все повернется. В августе мы уже отработали запуск «болванок» с закрытых контейнеров, и два из них были отправлены в ВМФ, для монтажа на первый ракетоносец. Кстати, первым ракетоносцем стал обычный транспортный корабль балтийского флота, как сказал главком ВМФ Юмашев, незачем «уродовать» боевые корабли, пока ракеты не прошли испытания. Очень интересный подход, ведь БЧ-2 на этом корабле был фактически слеп, работать приходилось только по передаваемым координатам… хотя, чего это я? Все равно на таких расстояниях все делается вслепую, прошли те времена когда противники обменивались снарядами в пределах прямой видимости.
Стрельбы проходили в конце сентября, и мне на них присутствовать не довелось, как раз в это время пришлось бодаться со спецкомитетом по развитию ракетной техники по поводу проекта первой стратегической ракеты. И как всегда, военные попытались с нас выдавить нереальные сроки без учета расширения производственной базы. Но здесь им не там, мы составили планы таким образом, что они были четко увязаны с готовностью производственных мощностей, не с передачей чего-то там еще требующим ремонта и дооснащения, а именно работоспособных производств, с грамотным техническим персоналом.
— Ну, это вы уже лишнее себе требуете, — не выдержал Устинов, — новые предприятия им подавай, а другим что останется?
— Каким другим? — Вскинулся Челомей. — Не о восемьдесят восьмом НИИ речь идет?
По тому, как на лице министра вооружения мелькнула досада, все поняли, что он имел ввиду именно Королевское КБ. Во все этом была одна несуразность, сейчас министр вооружений всеми силами пытался добиться от ОКБ-51 принятие на себя нереальных обязательств, а НИИ-88 продолжало работать по своим планам.
— Хм, а действительно, Дмитрий Федорович, — вмешался в ход обсуждения Маленков, — судя по планам ОКБ, дополнительные производственные мощности им необходимы.
— Им своих мощностей не хватает потому, что они распыляют свои силы, — не согласился Устинов, — тут и самолеты они делают, и флотским заказом заняты. А на заказы нашего комитета им плевать.
— Простите, — опять встрял Владимир Николаевич, — заказ от флота был взят на исполнение задолго до того, как нам поручили проработку этого задания, разве мы не должны выполнить свои обязательства?
— Ну а штурмовик? — Тут же предъявил претензию министр.
— Штурмовик был принят в разработку вместо истребителей с пульсирующими двигателями, признанными неперспективными, так как появились более мощные и экономичные турбореактивные двигатели, — отчитался Челомей, — к тому же, по большей части цех, где собирался этот самолет, все равно нельзя использовать для крупногабаритных изделий.
 
Крыть Дмитрий Федоровичу были нечем, поэтому он поджал губы, вроде как остался со своим мнением.
— Еще неизвестно, как флотский заказ будет выполнен, — проворчал Соколов, вроде как без претензий, — а НИИ-88 тоже ведет работы по зенитным ракетам.
— Это на базе немецкой зенитной управляемой ракеты «Вассерфаль»? — Тут же ехидно решил уточнить Владимир Николаевич и все, включая Маленкова, недовольно уставились на него. Поняв, что переступил некие дозволенные рамки, Челомей стушевался. — Простите, что-то я действительно не о том.
— Вот, вот, — тут же откликнулся Устинов, обращаясь к Георгию Максимилиановичу, — о том я и говорил.
— Ну, Королев нам примерно тоже самое тут высказывал, только не так явно, — хмыкнул в ответ Маленков, — видимо у главных в крови такое отношение к чужим разработкам. Хотя ничего лучше «Вассерфаль» предложить не смог. А у вас есть что предложить?
Владимир Николаевич поморщился, но ответил:
— Кое-какие наметки есть, но нас опять обвинят в том, что мы «распыляемся».
— «Блин, опять нелегкая его понесла», — мелькнуло у меня в голове, и чтобы сбить с мысли своего патрона, я тут же решил взять слово, чуть кашлянул, чтобы на меня обратили внимание и произнес. — Разрешите?
— Да, да, — вновь улыбнулся Маленков, — а то, непонятно, зачем товарищ Челомей пригласил сюда своего заместителя.
Ага, это Георгий Максимилианович так меня троллит, ну-ну.
— Делать зенитные ракеты на базе немецкой ракеты «Вассерфаль» не имеет смысла. Из-за жидкого кислорода, который используется в них, невозможно поддерживать постоянную готовность. Выходом из положения могли бы стать пара керосин + азотная кислота, но и здесь есть определенные трудности, при той же самой дальности, ракеты должны быть на семьдесят процентов больше по весу. Гораздо интереснее показатели будут у пары метилгидразин + тетраоксид азота, но и тот и другой компонент сильно токсичен. Лучше всего использовать ракетные двигатели на твердом топливе (РДТТ), так как они не требуют дополнительных заправочных емкостей и всегда готовы к запуску. Однако порох в этом качестве не подходит, так как сложно обеспечить длительную стабильность его горения в больших объемах, тут свою лепту должны внести химики, надо провести исследования в использовании перхлоратов и связующих веществ, чем и занимается наша химическая лаборатория. В этих условиях брать на себя конкретные обязательства мы сможем только после того, как будет подобран состав смесевого топлива.
После того как я закончил краткий экскурс в дебри ракетных технологий, за столом возникло замешательство.
— Черт, почему раньше нам никто ничего подобного не говорил? — Наконец подал голос Устинов. — Здесь оказывается все можно по полочкам разложить, а до этого один туман в голове.
— Ну, это, как я понял, только мнение молодого человека, — решил вставить свои пять копеек Соколов, — наверняка найдутся и другие компоненты, которые позволят улучшить характеристики ракетных двигателей.
— Найдутся, — слегка пожимаю плечами, — к примеру, метан или вообще чистый водород. Но там, затраты на сжижение компонентов будут очень большие. Стоит ли на них обращать внимание?
— Понятно, — задумался Маленков, — Ну а ваши противокорабельные ракеты в качестве зенитных приспособить можно?
— Там в качестве маршевого используется прямоточный реактивный двигатель, он будет не так эффективен на больших высотах, — отвечаю я.
 
А про себя отмечаю, что использование наших ракет в качестве зенитных в принципе возможно, но сегодня это все равно, что палить из пушки по воробьям. Нет уж, надо делать полноценные зенитные комплексы, а не приспосабливать что-то пусть и удачное, но предназначенное для решения других задач. И вообще, возни с зенитными ракетами много, нужен отдельный НИИ, а нам отвлекаться от своих задач не имеет смысла, хорошо хоть Владимир Николаевич одумался и не стал, как это часто бывало, делиться своими задумками.